Мисс Масо перешла в самый бодрый режим – я так называю ситуации, когда она использует свои супер-способности, чтобы заставить толпу тупых подростков прислушаться и узнать нечто важное и, возможно, даже способное изменить жизнь. Когда она в бодром режиме, она похожа на рок-звезду.
Но все сонные. Это первое утреннее мероприятие, и многие, наверно, еще не пили кофе с бубликами. Последнее, что им хочется сделать – узнать о каком-то парне. Мне повезло, и я знаю, что Мэттью Шепард – не просто какой-то парень, а еще знаю, что безразличие к нему большей части учеников лишь разжигает пылающее желание мисс Масо обуздать нас. Если мы не успокоимся и не уделим ей безраздельное внимание, она придумает способ оставить всю школу после уроков и задать дополнительную домашнюю работу.
Она пристально смотрит на нас еще пару секунд, и когда шуршание в зале стихает, она берет с кафедры пульт. Она нажимает на кнопку, и на экране проектора на сцене появляется изображение стоящего у окна молодого блондина в свитере, с глазами светлого цвета и намеком на улыбку. Она поворачивается посмотреть на него.
— Это Мэттью Шепард, «Юнион Хай».
Даже с того места в конце зала, где сижу я с другими учениками, чья фамилия начинается на «Ц», я вижу, что мисс Масо тронута этой фотографией.
Мое внимание привлекает движение около одной из дверей зала, и я замечаю Конрада в сопровождении учителя, который положил руку на плечо Конрада, словно думает, что он может убежать в любую секунду. Учитель направляет его к свободному месту и заставляет сесть. Только, когда Конрад садится, он смотрит вверх и видит на сцене Мэттью Шепарда. Через два ряда от него я могу почувствовать его панику.
— Если вы не знаете, кто такой Мэттью Шепард, значит вы не уделяли достаточно внимания урокам граждановедения. Не так давно наш президент подписал важный раздел законодательства о гражданских правах, названный в честь этого молодого человека, который превратил в федеральное преступление притеснение людей на основании сексуальной ориентации, пола или половой идентичности.
Она снова нажимает на кнопку пульта, и лицо Мэттью сменяется изображением невысокого забора из досок, украшенного цветами, посреди красивой зимней лужайки.
— Поскольку мы все заодно, я буду исходить из того, что вы не знаете, и расскажу вам немного о нем. Мэттью Шепард был 21-летним студентом Университета Вайоминга, планировал получить степень по политологии со специализацией на правах человека. Она выжидает несколько секунд, прежде чем продолжить, чтобы убедиться, что мы усвоили информацию.
— В 1998 году его похитили из бара, избили и пытали за то, что он был геем. Двое нападавших – молодые люди примерно одного возраста с Мэттью – привязали его к забору, который вы здесь видите, и бросили его, избитого и окровавленного, на морозе. Через восемнадцать часов Мэттью обнаружили с такими сильными повреждениями на лице и голове, что его не могли опознать. Несколько дней спустя он умер в больнице. Сегодня годовщина его смерти.
Мисс Масо разворачивается обратно к нам и кажется, что она смотрит в глаза каждому ученику, сидящему в нашем огромном зале.
— Так почему я надоедаю вам с этим таким красивым солнечным октябрьским утром, через месяц после начала учебного года? — спрашивает она. Становится так тихо, что я могу услышать биение своего пульса. — Директор Чен и я, и остальные учителя, невероятно обеспокоены. Мы чувствуем, что не делаем нашу работу, что мы не научили вас всему, чему только можем. Потому что, если бы мы это сделали, вы бы знали о Мэттью Шепарде. Вы бы знали о преступлениях на почве ненависти. Вы бы знали, что такое толерантность. И вы бы не позволили своим одноклассникам устроить вечеринку, на которой ученика называют «гомик», «гей» и «гомо», и много раз сталкивают в бассейн, пока он не начнет задыхаться от воды, которую заливали ему в рот из шланга! — говорит она, стуча по кафедре.
Никто больше ничем не шуршит – думаю, что никто даже не дышит. Конрад сползает вниз со своего места.
— Я не могу начать рассказывать вам о том, как разочарована во всех вас. И я точно так же разочарована во взрослых в вашей жизни, включая тех, кто сегодня здесь. Если бы мы делали нашу работу, вы бы подошли и остановили это поведение, достойное осуждения. Из того, что я поняла, лишь одна ученица – одна из вас – попыталась помочь, а ее столкнули в бассейн за то, что она отстаивала свое мнение.
Несколько голов начинают крутиться, а старое доброе желание исчезнуть на полу снова всплывает на поверхность. Но на этот раз – в отличие от прошлого года, когда против меня ополчились из-за того, что я, вроде бы, спасла жизнь Стефани – мне хочется исчезнуть от стыда.
Я не горжусь тем, что я сделала, потому что я не отстаивала свое мнение. Я не пыталась остановить преступление на почве ненависти. Более того, я даже не понимала, что происходящее может рассматриваться, как преступление на почве ненависти. Поэтому в контексте того, о чем говорит мисс Масо, я вообще ничего не сделала.
Я просто пыталась спасти Конрада – которого я больше не вижу, потому что он совсем сполз со стула – от утопления.
— Подумайте об этом, люди. Кем вы хотите быть? Вы хотите быть трусами, которые настолько боятся людей, непохожих на них, имеют настолько ограниченное и убогое мышление, что нападают от страха? Разве этому мы вас учим? Если это так, то мы непростительно вас подводим, и вы должны считать нас ответственными за это!
В этот момент мисс Масо уходит от микрофона и кричит на нас с края сцены, наклонившись вперед, словно хочет спрыгнуть в толпу и трясти нас, пока мы не придем в чувство.
— Теперь. Я сравниваю сталкивание своего товарища в бассейн и обзывание его «гомо» с ужасающим преступлением, совершенным против Мэттью Шепарда? — Она на секунду задумывается. — Нет, это не одно и то же. Но они из одной области. Из области ненависти. И знаете, что? Эта область ненависти включает все виды страшных вещей – например, преступления, которые вы можете помнить из изучения Америки после Гражданской Войны, известные как линчевание. Все это связано с тем, о чем мы сегодня говорим.
Она еще раз нажимает на кнопку пульта, и появляется старое черно–белое фото мужчины, повешенного за шею на дереве. Ученики ахают, непривыкшие видеть свидетельства линчевания где–то, помимо учебников, в которых вряд ли достаточно большие фотографии, чтобы показать безжизненные лица людей, застывшие в ужасе или агонии. Фото мисс Масо высотой около шести метров, и на нем видно множество неизбежных деталей – из-под круглой шапочки выбиваются волосы мужчины; его руки настолько туго связаны, что веревка врезается в плоть; на ствол дерева, где он повешен, шокирующе красиво падает солнечный свет; на его брюках пятна.
