– Не торопитесь, – преградил ей путь расторопный старичок.
Со своих шпилек Катя смотрела на него как Ниагара в полноводье:
– Надеюсь, вы не будете удерживать меня силой. Я ведь могу и отвернуть вам что-нибудь ненароком. Самостоятельно. Или пожалуюсь личному жениху. И не думайте, он не посмотрит, что вы миллионер. Возьмет и набьет вам вашу такую морщинистую и похабную морду…
– Ха-ха-ха…, – подло рассмеялся Пилеменос. И не сдвинулся с ее дороги ни на пядь.
– Что с вами? – заподозрила неладное готовящаяся прорвать плотину Катя, – У вас что: чемпионский пояс по боксу?
Страдавший отдышкой миллионер от смеха закашлялся:
– Нет. Кхе-кхе… Но знаете ли вы, кто ваш жених?
Ничтоже сумняшеся, Катя подняла свои до чего же симпатичные брови:
– Константин Пиль – ведущий телеигры «Угадай обезьяну»…
Старик откашлялся и, не спеша, вернулся на рабочее место. Налил себе слабоминерализованной воды и запил ею млечную таблетку. И только прочувствовав удачное попадание последней в пищевод, продолжил:
– Да, это так. Но вы угадали не все. Константин Пиль – это еще и Костас Пилеменос – мой единственный сын…
Катя чуть было не села в собственную лужу:
– Вы шутите?…
Старик, довольный произведенным эффектом, молчал. А Катя погрозила ему пальчиком:
– Конечно, вы шутите. Константин говорил, что у него простой, самый обыкновенный отец. Что он только очень занят как миллионер Пилеменос какой-нибудь, как…, как вы…
Но гадкий старик не шутил. Он развернул в Катину сторону фотографию, вмонтированную в огромный золотой самородок:
– Взгляните-ка на это…
На борту шикарной яхты «Фатер унд Киндер» стояли, крепко по-семейному обнявшись, старик Пилеменос и до чего же красивый Константин.
– Не может быть…, – чтобы не упасть, бросилась в незанятое кресло Катя, – Сын взаправдашнего миллионера Пилеменоса… Так вот она – страшная тайна Константина. Он стеснялся своего могущественного отца… Вы – его настоящий отец. Тогда вам будет вдвойне стыдно, если я расскажу Константину о ваших нелепых домоганиях и притязаниях…
Но Пилеменос вслед за таблеткой спокойно проглотил и это:
– Нет, это тебе будет стыдно, милочка… Взгляни-ка теперь вот на такие фотографии…
И он швырнул на электромагнитные девичьи колени нелегкую папку Гнудсона.
Катя раскрыла ее и отшатнулась, насколько это было возможно:
– Боже. Откуда они у вас? Какая низость… Но я ведь ничего плохого не делала…
Пилеменос тактично улыбнулся:
– Это ты будешь объяснять своему жениху. Мы отошлем ему эти, а также и другие, еще более пикантные снимки. Мой фотограф большой мастак по монтажу. Сделает все, как закажем. Какие позы вы предпочитаете в постели? Каких партнеров: белых, черных, желтых, красных?… Может быть девчушку или групповушку?… Или может быть с использованием всяких там, знаете ли, штучек…
Катя вспыхнула лесным пожаром:
– Как вам не стыдно… Вы, вы самая настоящая мразь… О, как вы непохожи на своего сына…
– Это он еще не похож на меня, – жестоко пригвоздил папаша, – Романтик. Еще слишком молод. Но он обязательно станет таким же… Катя, Таня, Маня, Соня, Лайза, Андромеда… Рано или поздно все смешаются в постели Пилеменоса Младшего…
Девушка захлопнула папку:
– Не дай бог… Но чего вы добиваетесь? Я все равно не пойду на поводу у вашей похоти, я не поддамся ни на провокацию, ни на уговоры…
– И не надо, – погладил себя в области активизировавшегося желудка миллионер, – Старик Пилеменос, если действительно захочет, сможет купить себе сотню таких постельных принадлежностей – блондинок, брюнеток и прочих там каштанок.
Мне нужно другое… Видишь ли, обезьянка. Ты не ровня Пилеменосам. Есть люди, которые едят бананы, и есть те, кто убирает за ними кожуру. И ты это распрекрасно осознаешь. А значит, тебе будет легче принять единственно верное в данной ситуации решение… Откажись от брака с Костасом, и я брошу к твоим ногам все фотографии заодно с негативами. И забуду о тебе, о твоем прошлом, настоящем и будущем. Более того, если ты выйдешь замуж за кого угодно, кроме Костаса, я подарю тебе вот это, – Пилеменос как заправский фокусник щелкнул пальцами и в руках его оказалось обалденное ожерелье черного жемчуга, – Это будет мой тебе свадебный подарок.
А Костас, Костас должен жениться на человеке своего овала, то есть, по меньшей мере, на Чиките Каплан. Пойми, наконец, речь идет не о девочке Кате и мальчике Коте. Сливаются две мировые финансовые империи, нефть и алмазы, Пилеменосы и Капланы. И никто не может стать на пути этого соития. Не будь наивной – в рамках нашего, повторяю, нашего с Капланом закона есть тысячи абсолютно законопослушных способов расстроить ваш брак. Я же предлагаю тебе самый безболезненный.
Пилеменос взглянул на нее почти по-доброму:
– Если честно, Катюша, ты мне со своей задорной непорочностью весьма и весьма симпатична. И будь я нищим, клошаром, идеалистом, я бы благословил вас с Костасом, не сомневаясь, на все четыре. Да хоть на восемь. Женитесь и продолжайте плодить нищету. Но вот несчастье. Я богат. И мне нужно позаботиться, чтобы и после моей смерти капитал Пилеменосов распухал. А капитал Капланов? Ты подумала? Что будет с ним, если он не попадет в надежные руки? Кто продолжит достойное дело Мойши Каплан, всех его заслуженных предков?…
Старик с укором поморщился:
– Ты не задумывалась обо всем этом. А могла бы и подумать. Среднее образование имеешь. И должна отдавать себе отчет в том, что нельзя подрывать основы самоей жизни, если у тебя нет на это серьезных оснований…
В общем, ты как никогда молода, и без труда найдешь себе еще какого-нибудь бармена или водителя-дальнобойщика. Нарожаешь ему кучу детишек и заживете вы большой и без сомнения дружной семьей, припиваючи приличного качества напитков…
Пилеменос осторожно, как оливковое масло, перелил из одной ладони в другую черный жемчуг:
– Возьмешь ожерелье сейчас или прислать его в день твоей, всех нас устраивающей, свадьбы?
Катя как на замедленной видеопленке сползла с кресла:
– Мне не нужно ничего, что напоминало бы о вас и вашем великосветском сыне. Я сделаю все, как вы хотите. Прощайте…
– Прощай, моя умница…, – слил жемчуг в ящик стола Пилеменос.
Он глянул в спину и ниже выходящей из кабинета Кати. Довольно потер свои вспотевшие ладони.
16.“Прощай, любимый город!”
С глубокой печалью на лице вернулась Катя домой. На столе ее ждала записка «Буду ближе к сегодняшнему вечеру. Твой любимый навсегда.»
– Прощай, мой любимый, навсегда…, – поцеловала она с диким плачем записку и тут же разорвала ее в пух и прах.
