Не сейчас. Не тогда, когда я как никогда близка к цели вылечить маму и должна сделать всё возможное, чтобы это всё-таки случилось. Возможно, Олег всё равно сдержит своё слово, но мне хотелось бы, чтобы у него было как можно меньше поводов отказать мне, если вдруг что.
Я не считала себя наивной. И понимала, что только в кино можно получить двести тысяч долларов за одну бурную ночь с привлекательным мужчиной.
В моём мире для этого требуется всё-таки немного больше.
Собрать вещи не было проблемой. Я справилась за считанные минуты, хотя так и не смогла найти свою футболку, ту самую, в которой приехала тогда, после импровизированного семейного ужина, едва не закончившегося для отца расторжением деловых отношений с Олегом. Наверное, она валялась где-нибудь за диваном, или, может быть, Олег вызывал клининговую службу, пока нас не было дома, и они выбросили вещь, как ненужную тряпку?
Меня это мало волновало. В конце концов, я никогда не была привязана к материальным вещам, да и о деньгах-то особенно не задумывалась бы, если б не мамино здоровье.
Меркантильность в других же меня попросту раздражала. Мне казалось, что и Олег-то гнался не за деньгами, и под "вернуть своё" он имел в виду в первую очередь моральную сатисфакцию, хотя спрашивать об этом прямо я б не рискнула.
Проще так. Не знать.
Предполагать только.
Дорогу мы провели по большей мере в молчании. Я делала вид, будто наслаждаюсь пейзажем за окном, Олег лишь изредка случайно касался моей руки, но не привлекал к себе внимания, скорее просто напоминал о том, что он рядом и что я могу ему доверять. Я бы хотела, у меня, собственно говоря, почти получалось, но всё равно не до конца, не настолько, чтобы я могла позволить себе сейчас расслабиться и ни о чем не думать.
Мне нравилось, впрочем, что я не чувствовала себя больше пленницей зарождающихся чувств. По крайней мере, я могла откровенно делиться ими, не заботясь о том, что всё вот так быстро возьмет и оборвется.
Уже когда машина остановилась у ворот дома моего отца, я впервые всерьез заволновалась. В голове зазвенела глупая мысль, что сейчас произойдет что — то плохое. Я буквально чувствовала что-то неладное, хотя не могла толком понять, отчего вообще могли возникнуть такие ощущения.
— Всё будет хорошо, — Олег накрыл мою руку своей. — Помочь тебе занести вещи?
Вообще-то я планировала вернуться в дом сама, но его предложение показалось мне невероятно уместным. Мне хотелось в первую очередь защититься от отца, от его возможного гнева — я же понятия не имела, что у этого человека может быть в голове!
После довольно резкого общения с Олегом он, вероятно, винит меня и Викки во всех грехах и уверен, что наши женские игры могут лишить его удачного договора.
Что ж. Не сказать, что он не прав.
Интересно, догадывается ли об этом Олег?
Понять это было невозможно, по крайней мере, он ни словом, ни жестом не выдавал волнения или торжества. Наоборот, смотрел на меня так, как мне бы хотелось, с искренним восторгом, тем самым, о котором мечтает, наверное, каждая девушка.
Ещё и от такого мужчины!
Я вздрогнула. Моя сказка не может быть реальностью. Мне почему-то не удавалось до конца поверить в искренность его поведения, хотя я и убеждала себя не сомневаться.
Может быть, сама виновата в том, что никак не могу расслабиться и поверить ему?
Утопая в собственных мыслях, я механически поздоровалась с Федором, как всегда, важно расхаживающим у дома, и потянула на себя входную дверь, вновь вступая в дом, который отчаянно ненавидела.
И первой, кого я увидела в холле, была Викки. Бледная, заплаканная, одетая во всё темное Викки.
Я даже замерла на секунду, не зная, как реагировать. Смотрела на неё и чувствовала только желание сделать шаг назад и выскочить за дверь, чтобы только не видеть этот затравленный, испуганный взгляд. Викки даже на Олега отреагировала иначе, без привычной ненависти, и я, увидев, как они смотрели несколько секунд друг на друга, почувствовала себя лишней. Мне даже захотелось поскорее пройти мимо и оставить Олега и Вику наедине.
Дать им возможность поговорить, что ли. Посмотреть друг на друга, обсудить то, что их волнует. Но что-то мне подсказывало, что легче от этого не станет. Я смотрела на них и чувствовала, что даже если уйду, ничего не изменится. Чувствовала, что Викки даже такой затравленной была уверена в собственных силах и в том, что обман и коварство — это как раз те инструменты, которые помогут ей оставаться на коне.
Эта женщина не умела оставаться честной.
— Стасенька! — преувеличенный голос отца выдернул меня из размышлений. — Олег! Вы приехали…
— Ну не могу же я жить вне дома, — пожала плечами я, прекрасно зная, что папа этому был бы рад, если б только это помогло ему подписать договор.
— Если ты хочешь…
— Стася попросила привезти её домой, говорила, что очень соскучилась и не хочет мне надоедать, — вмешался Олег, строгим взглядом осадив моего отца. — Конечно, надоесть мне она не может, — он демонстративно обнял меня за талию. — Но всё же, не могу я уводить дочь из дома.
Может.
Мой отец сказал бы ему об этом прямо в лицо, рассказал бы Олегу, что он и в рабство продал бы меня, если б было надо, но это вряд ли выгодно папеньке.
Насколько ж ему нужен этот чертов договор, что он готов переступать через себя и вести себя так, как хочется Олегу? Папенька умеет притворяться, конечно, но он терпеть не может это делать. И если б его воля, то с удовольствием закатил бы сейчас скандал.
Викки не просто так на себя саму не похожа.
— Дмитрий, — обратился к отцу Олег. — Я хочу поговорить по поводу договора. На пару минут.
— Да, конечно. Зайдешь? — папенька даже сделал шаг вперед, но Олег отрицательно покачал головой.
— Нет. Переговорим на улице, думаю, это ненадолго, — он холодно усмехнулся. — У меня не так много времени.
Я вновь видела того самого холодного, делового, мрачного Олега, с которым сталкивалась раньше. Удивительно, как может меняться человек в зависимости от ситуации. Узнать в этом мужчине того, в чьих руках я таяла, будто снег, сегодня ночью, было невозможно.
Отец, кажется, не обрадовался такому деловому подходу. По крайней мере, он откровенно помрачнел, явно заподозрив что-то неладное, но всё-таки сумел изобразить на своём лице некое подобие улыбки и уверенно направился к двери. Я же, подхватив свои вещи, уверенно направилась к ступенькам, надеясь, что сейчас смогу запереться у себя и принять ледяной, отрезвляющий душ, после которого наконец-то как-нибудь начну соображать.
Потому что то, как я чувствую себя сейчас, ни в какие рамки не лезет.
Я услышала, как за спиной хлопнула дверь, обозначая, что Олег и отец вышли наружу, и уже почти расслабилась, преодолев половину своего пути, когда меня крепко схватили за запястье.
Я обернулась.
Викки стояла, крепко сжимая мою руку, и всматривалась в моё лицо.
— Думаешь, на коне? — прошипела она. — Да твой папенька доволен пока что результатом, потому что он подложил тебя под Олежку и рассчитывает получить результат. Думаешь, дальше будет легче? Что он тебя в покое оставит? Надейся! Как только он выдоит из Олега остатки его денег, то сразу же найдет следующую жертву!
Рукав задрался, и я увидела синяки на руке Викки.
— Только это сейчас ты молодая и красивая, — с болью прошипела Вика. — Сейчас ты можешь соблазнить мужика, если покажешь ему свою грудь, потому что тебе ещё и двадцати нет! Они все на молоденьких клюют! А потом, когда ты станешь потасканной, уставшей и разочарованной жизнью, твой папенька первым вышвырнет тебя на улицу. Скажет, что ты не оправдала его ожидания, не сумела отплатить за всё то "добро", которое он для тебя сделал! Думаешь, лгу?
— Думаю, — усмехнулась я, — что не все клюют на молоденьких. Не ты ли тому пример? Тебе было не двадцать, когда ты моего отца из семьи уводила.
— Я…
— Скажи ещё, — выпалила я, не в силах сдержаться, — что ты в него в самом деле влюбилась! Это же был элементарный расчет.
