— Я тоже тебя хочу, — услышала я через несколько минут тишины.
И когда я хотела поднять голову, чтобы убедиться в том, что Боён сейчас не смеётся, как он крепко обнял меня. Я уткнулась носом в его шею, вдыхая уже полюбившийся мне запах краски, и не могла до конца поверить в то, что он сейчас не надсмехается, не решаясь даже поднять руки, чтобы обнять его в ответ.
— И ты не представляешь, как сильно я тебя хочу. Но…
— Но что тебе мешает? — спросила я нетерпеливо, кусая свой непослушный язык.
— Им должен быть не я, — ответил он, как всегда, оставляя меня в непонимании своими объяснениями.
— Я хочу, чтобы ты был моим первым мужчиной, — проговорила я, чуть ли не пища от смущения, но всё равно ощущала лёгкое расслабление от нежных поглаживаний по своей спине.
— Соник, — Боён посмотрел на меня и улыбнулся уголком губ, заправляя прядь моих волос за ухо, — дело совсем не в этом.
— А в чём дело? — всё не унималась я, надеясь, что звучала не слишком требовательно. — Объясни. Я всё пойму.
— Скоро поймёшь, — он отрицательно покачал головой и погладил мою щёку, а я, наоборот, злилась.
Опять его непонятные отговорки, которые он сам не может объяснить. Понимая, что этот разговор ведёт в тупик, я убрала его ладонь со щеки, стараясь не выглядеть обиженной, и, подняв свою сумочку с пола, прошла в одной майке к входной двери.
— Соник, ты куда? — спросил он возмущённо, и я понимала, что у меня совсем не получилось не показывать свою обиду.
— Устала. Приму душ и пойду спать, — отвечала я сердитым тоном, пока надевала сандалии, хотя могла выйти из квартиры босиком. Ступни всё равно были в ужасном состоянии.
— Это понятно. Так ты куда? — переспросил он, удивлённо уставившись на меня, и показывая одной рукой в сторону ванной комнаты, а другой — в сторону своей спальни.
— У меня есть своя квартира, Боён. Спасибо за приятный вечер, я повеселилась, — сказала я, совсем не желая произносить эти слова, и быстро вышла из квартиры, слишком сильно хлопая входной дверью.
Я стала истерично рыскать в сумке в поисках ключа, боясь, что Боён выйдет из своей квартиры, чтобы вернуть меня обратно, но ключ, как всегда, не попадался в руки, а соседская дверь так и не открылась. И я даже несколько раз специально не брала ключ, цепляющийся за пальцы, ожидая Боёна, который попытается исправить эту неловкую ситуацию, сказав какую-нибудь глупость, но раз он не сделал этого, пока я была в квартире, то и сейчас не надо. Мне было как никогда стыдно перед парнем, да и перед самой собой за то, что впервые в жизни признавшись кому-то в сексуальном влечении, я оказалась отвергнута по непонятной причине. Может даже, Боён не чувствовал никакого ко мне влечения, просто не хотел меня обижать своим отказом. Какая же я дурочка, что вообще так поторопила события и надоумила себе всякого. И почему я не могу быть такой же беззаботной, как Боён, чтобы совершать поступки и не волноваться об их последствиях?
***
Пролежав полночи в обнимку с Хризантемой, я проигрывала в голове этот неловкий момент и била себя по голове подушкой, обзывая всяческими унижениями. Я бы всё отдала, чтобы вернуть время назад и не портить такой хороший вечер. И то, что я совсем не понимала реакции Боёна на свои слова, лишь мучило меня и не давало спать. Я успела предположить несколько вариантов его отказа, но мне совсем не легчало из-за этого.
Поэтому я решила полностью отвлечь себя от этой ситуации, сев в три ночи за статью из Junge Freiheit. Шеф дал мне неделю времени, чтобы я успела довести перевод до идеальности, и я знала, что даже если переведу статью некачественно, то успею её исправить. Главное сейчас — на время забыть о Боёне. И как бы я не пыталась начать её читать, через строчку всплывала эта ситуация и отказ парня, что я так и не могла понять, о чём статья. Миссия оказалась невыполнимой, но я продолжала мучить себя, до рассвета просидев за нетбуком, и не жалела глаз, ни на минуту не отрывая их от монитора. Это был странный способ самобичевания, и, самое ужасное, я умудрялась прислушиваться к двери, боясь услышать шаги в коридоре. Не знаю, чего я боялась: того, что он сейчас постучится в мою дверь, чтобы решить вчерашнее недоразумение, или что он выйдет из квартиры и я не успею показать ему, что не обижена. Я металась от варианта к варианту и в конце решила, что дождусь, когда он сам придёт поговорить, даже если придётся провести всё утро и день в окружении дурацких мыслей.
Я знала, что Боён не проснётся раньше полудня, поэтому у меня было пять волнительных часов перед тем, как придумать ответ на его слова. К счастью, усталость больше преобладала, чем внутренние раздумья, и я была уверена, что смогу заснуть сразу же, как лягу в постель. Закрыв так и не дочитанную статью, я встала из-за стола и, проходя мимо входной двери, услышала звук открывающегося лифта. Я застыла на секунду, думая о том, кто это может быть. На нашем этаже только я и Боён, и, так как ни к нему, ни ко мне в семь утра гости не ожидались, это означало, что он куда-то собрался. Я поняла, что, скорей всего, это связано с работой, но, несмотря на свой план оставить всё на инициативу парня, я не смогла сдержаться и быстро подбежала к двери. Я точно знала, что не смогу вытерпеть до конца дня в мучительных раздумьях, да и не хотела, чтобы он думал, что я обижена. Глаза ужасно болели из-за стараний вникнуть в немецкие слова, а сонливость пыталась дать о себе знать широким зеванием, которое я сразу же подавила, открыв входную дверь.
Боён не переставал изумлять меня, и я на секунду даже растерялась, боясь, что обозналась и это не он. Но подойдя ближе, поняла, что это мой сосед, успевший за ночь перекраситься обратно в брюнета. Он стоял в чёрном костюме, перебирая в руке связку ключей, и даже не заметил меня, а я робко подходила к нему, не осмеливаясь начать разговор. Моё странное желание сегодня неожиданно удивлять так и не покинуло меня, и поэтому я подбежала к нему, обнимая за шею и прижимаясь лёгким поцелуем. Ключи упали на пол, а парень застыл в одном положении, ничего не предпринимая. Это меня радовало, ведь я внезапно решила самой всё сказать, чтобы не показаться трусихой.
— Боён, прости за вчерашнее. Точнее, не за всё. Я прекрасно провела время и хочу проводить так каждый вечер, — протараторила я, всё обнимая его за шею. — Я всё ещё хочу тебя. Ну не прям сейчас. О Боже, что я несу, — слова лились потопом, но я никак не останавливалась, боясь только ухудшить ситуацию, ведь с каждым моим словом, глаза Боёна становились шире, а брови поднимались выше. — Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я обиделась на тебя за то, что ты… отказал мне. Нет, это даже хорошо. Не хорошо. Но ты сделал правильно. Спасибо тебе, — я собиралась подытожить свой тупой монолог поцелуем и неуверенно потянулась к его губам.
— Кхм… Сонхи, — неуверенно проговорил он низким голосом, — что ты делаешь? Что происходит?
Мне совсем не нравилось то, что он назвал меня по имени, словно предупреждая о чём-то серьёзном. И то, как он поглаживал пальцами свои губы, смущённо осматриваясь вокруг, заставляли меня усомниться в то, что Боён сейчас в себе.
— Ты в порядке? Что за вчерашний вечер? — спрашивал он, отходя на шаг назад и странно хмурясь.
Я покрылась мурашками и сразу же проверила его лоб на температуру. Кажется, он опять начинал бредить, но лоб не был горячим и это ещё больше пугало.
— Боён, ты сейчас шутишь, да? — мой голос дрожал, и я с трудом держала себя, чтобы не сделать шаг вперёд.
Наверно, он хотел так наказать меня за вчерашнее, однако шутка совсем не удавалась, ведь парень выглядел откровенно удивлённым и немного испуганным.
— Мне кажется, ты так шутишь? Ты же не… пьяная?
Мы определённо не понимали друг друга. Словно это был не Боён. Я даже прищурилась на случай, если зрение опять подводило меня, но это был он. Просто вместо сахарной ваты чёрные, как смола, волосы, вместо потрёпанных шортов и голого торса рабочий костюм и галстук, вместо Темпо дорожный чемодан. Чемодан?
