— Расслабься, — Мирон широко расставляет ноги и откидывается назад.
— А я без трусов, — краснею, сведя вместе колени.
— Об этом не обязательно знать моим родителям.
— И выгляжу я отвратно. У меня ноги грязные. И блузка в крови.
— Это ты сама виновата. Кусаешься, убегаешь, дерешься.
В гостиную вплывает статная женщина в вышитом золотом и длинном, до пола, халате благородного цвета бордо. Темные волосы наспех собраны в пучок, глаза немного опухшие, но это не портит зрелую и аристократичную красоту. За ней шагает заспанный хмурый мужчина с легкой седой щетиной и всклокоченными волосами. И тоже в халате, но черном и без вычурной вышивки.
— Мироша, — охает женщина.
Мироша встает, заключает мать в объятия и терпеливо принимает ее поцелуи.
— Три часа ночи, — а вот глава семейства не пышет радостью и зевает, прикрывая рот ладонью. — Совести у тебя никакой.
— Три с половиной, — Мирон сверяется с часами и поднимает взгляд на него.
— Это все, конечно, меняет, — тот хмыкает и как-то слишком официально пожимает сыну руку. — Вечно ты то неделями не появляешься, то…
— Софья, — грубо и невоспитанно перебивает отца Мирон и указывает на меня, — женюсь.
И довольный присаживается рядом.
— Ох, — говорит его мать и опускается на краешек кресла напротив. — Неожиданно.
— Опять? — отец вскидывает бровь и скрещивает руки на груди, глядя на меня.
— В смысле опять? — Мирон усмехается. — Мы не вспоминаем о старых ошибках.
Гостиная тонет в молчании. Родители Мирона не торопятся представлять по имени и, уставившись на меня, медленно моргают. Я помятая, сонная и уставшая.
— Он меня украл, — наконец говорю я.
— Так, — мать поправляет ворот халата.
— Я его секретарша.
Отец Мирона поперхнувшись, откашливается, и его брови ползут на лоб.
— И знакомы мы с ним всего несколько дней. Я в него влюбилась, а он нет, но зачем-то принуждает к браку, — спокойно продолжаю я, а в душе рыдаю от отчаяния.
— Влюбилась, но замуж не хочешь? — уточняет мать. — Почему?
— Не любит он меня, а потом еще и бросит. Найдет другую секретаршу, — пожимаю плечами. — И все. Развод. А я что? Разведенкой не хочу быть.
— А, — отец подносит пальцы к подбородку в задумчивом жесте и переводит взгляд на Мирона, — а зачем тебе женится на секретарше?
— Хочу.
— Кто из нас виноват, дорогая? Я или ты?
— Ты про что конкретно? — потенциальная свекровь смотрит на мужа.
— Про то, что наш сын ворует босых секретарш, — устало отвечает тот. — Мог бы хотя бы ей туфли купить.
— Он купил, но я пока от него убегала, забыла обуться, — едва слышно оправдываюсь я.
— Тогда вопрос снимается, — отец семейства затягивает пояс на халате.
— А еще он купил меня за двести тысяч в месяц плюс премиальные. Правда, размер премий не был оговорен.
— Так, ты про заработную плату? — отец чешет бровь.
— Да, — серьезно киваю, — но вернемся к вопросу похищения и к тому, что он тайком перевез вещи из моей старой квартиры и насильно поселил на сороковой этаж. И не дает уволиться.
— Ну, это однозначно любовь, — невесело хмыкает отец и шагает к высокому столику на тонких ножках, на котором красуются бутылки с элитным алкоголем.
— Скажите ему, что это неправильно, — я с надеждой гляжу в его спину.
— Будто он меня послушает, — откупоривает одну из бутылок и разливает в два бокала янтарной жидкости.
— Но…
— Я его так воспитал, чтобы он никого не слушал и действовал только по своему разумению, Софья, — отец подходит и протягивает один из бокалов Мирону. — Он не маленький мальчик. И уж в его выбор женщины я точно не буду лезть. С одной он уже набил шишки, а что насчет тебя? — он отхлебывает из стакана и садится в кресло рядом с супругой. — Поживем-увидим.
— Это безумие, — поглаживаю манжет блузки.
Похоже, никто не собирается здесь отговаривать Мирона от опрометчивого шага жениться на мне. Это здорово, что они воспитывали его в формате свободы и самостоятельности, но результат вышел немного, скажем так, спорным.
— Пойдем, милая, ты уже клюешь носом, — мать мирона встает и протягивает руку. — Утро вечера мудренее.
И многозначительно смотрит в глаза, будто пытается на что-то намекнуть. Возможно, это мой шанс через мать повлиять на Мирона? Встаю, и она меня уводит из гостиной к лестнице.
— Мальчикам надо поговорить, — она лукаво подмигивает.
— Как вас зовут? — перешагиваю холодные ступени.
— Ой, как неудобно вышло, — улыбается. — Инга.
— Инга, вы же согласны, что я…
— Когда Мирон был маленький, — она мечтательно и с небольшой тоской вздыхает, — я его спрашивала, любит ли он маму. Он насупится, кивнет и убегает. Или всучит рисунок и был таков. Вырос, а, по сути, ничего не изменилось. Это Лиза у нас ласковая, приставучая была и всем кругом говорила, как их любит и обожает.
Меня трогает история о маленьком вредном мальчике, и я прячу от Инги улыбку.
— У меня есть, конечно, предпочтения к будущей невестке, — она ведет меня под руку по коридору, — но, как и сказал Лев, мы не в праве диктовать сыну, с кем связывать жизнь. Я однажды предприняла попытку надавить на него и свести с дочерью подруги, так он со мной оборвал общение на целый месяц, а девочка была из хорошей семьи…
Ага, кроме Анжелы была еще какая-то девка? И как завуалировано и с шелковой мягкостью Инга преподнесла мне свое недовольство выбором Мирона.
— Скажите прямо все претензии ко мне, — я останавливаюсь и смотрю в удивленное лицо Инги. — Пожалуйста. Прямо и честно.
— Я знаю, что мне важно наладить с тобой теплые отношения, чтобы в будущем это мне не вылезло боком и не охладела связь с Мироном, но у меня и нескольких дней не было, чтобы проникнуться к тебе симпатией. Понимаешь?
— Да.
— Для меня все выглядит так, будто он притащил девку с улицы.
— Так и есть.
— И возмущена. И знаешь, что меня больше всего злит, Софья, — Инга щурится и приближает ко мне лицо.
— Что?
— То, что ты вздумала отказаться от Мирона. Ты кем себя возомнила?
— Ну…
Теряюсь от вопроса Инги и ее гнева. Она не простит девку с улицы, если она посмеет еще раз сказать, что не желает свадьбы с ее сыночком.
— Замуж так замуж, — она сердито распахивает дверь в спальню. — Мы как-нибудь найдем общий язык. Со мной Лев тоже не особо церемонился. Порода такая. И сын у тебя такой будет.
— Какой сын? — опешив, сипло спрашиваю.
— Которого родишь, — Инга капризно ведет плечом. — У меня сегодня был вечерний сеанс с гадалкой. Внука предрекла. Я грешным делом на Анжелу подумала, а, похоже, от тебя. Хоть одна хорошая новость за сегодня.
— Что? — испуганно покряхтываю я.
— Карты не врут, — безапелляционно заявляет она.
Как все запущено. Я читала, что богатые люди любят эзотерику с картами таро, нумерологией, рунами и прочей ерундой, но столкнуться в реальности с женщиной, которая свято верит в эту лабуду — пугающе.
— И рожать будешь сама. Без кесарева. Это важно. Мальчик должен родиться естественным путем. Я вот двоих за раз родила и ничего. Жива же.
Пячусь от Инги и медленно закрываю дверь. Сползаю на пол и прячу лицо в ладони. Ох и наворотили мы дел с Мироном. Заигрались, забылись, вспылили и вот результат. Он не отступится от решения, которое в дурости ляпнул Елизавете, и никто его не образумит.
Глава 31. Моцарт и утки
Стою под горячим душем в ступоре, подняв лицо под струйки воды, будто в немой молитве. Семья у Мирона с придурью, как и он сам. Я надеялась, что меня встретят чванливые пожилые богачи, которые оплюют меня с ног до головы, а они давай говорить про любовь и внуков.
— Богдан, — шепчет Мирон и обнимает, прижавшись ко мне всем телом.
— Кто? — вздрагиваю под поцелуями и пронырливыми руками, что скользят по груди животу.
— Наш сын.
— Мирон, только не говори, что ты тоже веришь в эту муть с гадалками.
Чувствую затылком его улыбку.
