скажите, что вы сделали? Чувствую себя уязвимой. Обнаженной. Открытой. Не знаю, что задумал профессор, но я ощущаю, как страх подбирается к самому горлу. От того, как он касается между ног, как размазывает влагу вокруг половых губ. И как я выгибаюсь навстречу, в глубине души желая, чтобы он не останавливался…
Однако Профессор снова действует по-своему. Его пальцы больше не касаются меня, вместо них чувствую прохладу, которая входит во влагалище и остается там. Что? Игрушка?
— Это виброяйцо. Купил специально для тебя. На протяжении этой недели ты будешь ходить без нижнего белья с игрушкой внутри, пока находишься в стенах университета. Ночью можешь ее снять. Это твое наказание. Вопросы есть?
— В чем подвох? — тут же слетает с губ.
— В том, что ты не получишь оргазма. Тебе запрещено мастурбировать или как-то иначе доводить себя до пика.
Он натягивает колготки обратно и, аккуратно ударив по попке, возвращает платье на место. А мне в этот момент становится… нет, не страшно. Непонятно. То есть я должна все время ходить с этой штукой между ног и без трусиков? Странное наказание, если честно. Ладно, переживу как-нибудь. Надеюсь, больно не будет.
— Можешь быть свободна. Если ты переживешь эту неделю, тебя ждет награда.
Какая именно не спрашиваю, да и профессор Салливан вряд ли ответит. Разворачиваюсь и иду к выходу краем глаза замечая, что мужчина принял исходное положение: сел за стол и что-то читал на планшете, будто проверял работы студентов. Он хорошо умеет играть, в отличие от меня.
Капрон неприятно натирает нежную плоть, но я постепенно привыкаю к этому ощущению. Когда становится неудобно, поправляю колготы в туалете, чтобы я могла нормально ходить по кампусу. Интересно, как я продержусь всю неделю без нижнего белья с этой штукой внутри? Легко, наверное. Она не мешает, не особо возбуждает.
Я никогда в жизни так не ошибалась…
Глава 17
Раньше я скептически относилась к БДСМ. Считала, что только на голову больные люди позволяют запудрить себе мозги ради секундного удовольствия. Наверное, я и сейчас не до конца осознаю, зачем люди добровольно соглашаются на подобные извращения.
Однако мое мнение немного изменилось. Хотя бы потому что я знаю, что это удовольствие не на одну секунду. Не на минуту. И дело не в оргазме. Дело в связи со своим партнером. В этой тонкой невесомой нити, которая связывает вас даже через мили.
И я ощущала эту связь всю неделю…
Когда Профессор выпустил меня из аудитории с игрушкой внутри и без трусиков, я даже не задумывалась о том, чтобы ослушаться его приказу. Не думала, как бы поскорее избавиться от инородного предмета. В первый день наказания он не особо мешался, только ходить было не удобно, однако неловкость сопровождала меня до конца дня. Лили периодически странно на меня посматривала, казалось, что парни задерживали взгляд дольше обычного.
Будто все вокруг знают, что сейчас мои разорванные трусики находятся у преподавателя культурологии.
— С тобой все в порядке? — интересуется Лили после занятий, когда мы направляемся в спортзал.
Только не выдай себя, Габи, не сейчас.
— Ну да, а что?
— Ты какая-то взвинченная весь день. Или наш профессор на тебя так повлиял. Что, влюбилась?
О, нет! Только не это. Не хватало еще, чтобы весь университет шептался о моей «безответной любви» к профессору Салливану. Я же не Элен Роланд в конце концов.
— Ты издеваешься? — укоризненно гляжу на игривую подругу. Я права. Издевается и еще как.
— Конечно! У меня ощущение, что ты единственная, кто от Салливана не тащится. Хотя после того, что он устроил неделю назад…
Если бы не некоторые события, подруга, я бы совсем забыла о неудавшемся докладе.
— Кстати, он что-то часто оставляет тебя после занятия. Все в порядке?
Этот вопрос прошибает меня насквозь. Заставляет замереть, напрячься и продумать тщательно свой ответ, чтобы он не показался натянутым или неправдоподобным. Потому что любая мелочь может раскрыть меня, нашу связь и наши игры в стенах университета.
— Да, все отлично.
Ответ вроде звучит непринужденно, Лили не останавливается на полпути и не допрашивает меня, как обычно, когда чувствует ложь из моих уст. А главное, не пытается выведать у меня чистейшую правду и пытать щекоткой. Поверила. Фух.
Как я уже говорила, первый день прошел более-менее нормально. На время я даже забыла об условии Профессора. И о боли, которой так боялась. Но, как оказалось, понедельник стал штилем перед самым настоящим штормом.
Все это время я надеялась, что боль от наказание не настигнет меня. Что она обойдет стороной, а профессор Салливан забудет обо мне. И о наказании тоже. Как же я ошибалась.
Впервые меня пронзило мощным зарядом электрического тока в кафетерри между третьим и четвертым занятием. Сначала я почувствовала легкую вибрацию внизу живота, затем ее воздействие увеличивалось. Страшно и одновременно сладко. Больно и в то же время приятно. Я не осоздавала, почему так резко меня начала пытать игрушка, но затем краем глаза я заметила мимо проходящего Профессора. Он обернулся на секунду, одарил меня легкой улыбкой и пошел дальше в сторону преподавательской столовой.
Но я уловила один важный факт. Его левая рука находилась в кармане брюк и шевелилась каждый раз, когда внутри меня срабатывала игрушка, разнося по телу легкое тепло.
И возбуждение…
Да, черт возьми, я дико возбуждалась. Возбуждалась от того, что игрушка заставала меня в самый неподходящий момент, или перед тем как закрыться в комнате. Профессор будто следил за мной издалека, знал, когда нужно включать виброяйцо и с какой скоростью доводить меня до дикого желания оказаться рядом с ним.
Однако он никогда не давал мне получить долгожданную разрядку. Будто чувствовал приближение пика и останавливался.
Профессор: «Не кончай!».
Он писал мне сразу же после того, как я разочарованно стонала в своей комнате. Черт! Наказание! Вот весь его смысл — не дать мне кончить до конца недели и пытать меня этими сладкими волнами! Наглец! Чертов наглец!
