в подаренном Мариной платье. – А ты та самая Маргарита, значит.
– Не бери в голову, это я так, – а вот теперь улыбнулась: широко, но не искренне. Тройной страйк – ее зубы действительно оказались пределом мечтаний. – А я Кристина.
– Приятно познакомиться, – откровенного солгала я, ведь приятного было мало. Вернее, не было совсем. – А кем вы приходитесь Роману?
– Как видите, нет.
– Я его жена.
Часть 18
Где-то на уровне солнечного сплетения зажгло. Дышать стало очень трудно.
Что? Жена?!
– Жена? – кинула взгляд на ее правую руку – кольца не было. Но помогло это мало, я все равно ощущала себя словно пыльным мешком прибитой. – Не знала, что он женат.
– У нас были некоторые сложности. Сама понимаешь – идеальных отношений не существует. Но я теперь я вернулась и уверена, все будет по-другому.
Вернулась…
Я посмотрела на серебристый чемодан и ощутила острое желание уйти отсюда. Не обуваясь, прямо так, босиком.
Да, он вообще не обязан ничем со мной делиться и рассказывать о своей личной жизни, но я все равно почувствовала себя обманутой!
То есть все это время, пока я преодолевая себя привыкала к нему и училась доверять, пока как дурочка фантазировала себе совместный новый год, пока красилась и мерзла, добираясь сюда в платье, он был женат? И на ком – стерве. Это было видно по всему, начиная от внешности и заканчивая манерой говорить. Даже не то, что она говорила, а как она это делала.
Женат, Господи, какая же я непробиваемая дура! Косметика эта, прическа…
– Привет, ты уже приехала? – застегивая пуговицы на рубашке, в гостиной появился Роман. Волосы еще влажные после душа, на щеках подозрительный румянец.
В голове сразу же промелькнули сотни картинок, по какой причине он может быть раздет и бодр, логика полностью отключилась, только примитивные чувства: разочарование, опустошение, боль, стыд.
Вот о каком сюрпризе он говорил? Удивил, ничего не скажешь.
– Да, к восьми утра, все как обычно, – взяла себя в руки.
Кажется, в первую секунду как вошел он толком меня не увидел и рассмотрел только теперь. Пальцы замедлили свой ход, взгляд ко мне будто прилип.
– Ты… тебе идет это платье, – проговорил, наконец.
– Спасибо.
После его комплимента стало еще больнее и стыднее.
Он оценил, да, и смотрит именно так, как я себе представляла, но рядом стоит его жена! Какое он вообще имеет право смотреть вот так на кого-то кроме нее?
Почему оставил ночевать когда-то у себя постороннюю девушку, пусть и без каких-то заигрываний?
Зачем помогал, интересовался жизнью, зачем дал эту работу? Почему? Для чего?
Может, он просто хочет со мной переспать и мягко готовит таким образом к участи постоянной любовницы?
Глупо, да, может, наивно-самонадеянно, но другого оправдания всему происходящему я просто не находила.
– А это Кристина, – словно ожил он, оторвав, наконец, от меня взгляд. – Она моя…
– Мы уже познакомились, – сухо оборвала его я. – Я пойду приготовлю Элвису лекарство.
Я пришла сюда работать, а ты не смей на меня так больше смотреть!
За всем происходящим наблюдала Кристина: по-женски цепко и недовольно.
Впрочем, плевать. Плевать на все! Мне нужна эта работа, точка! Хотя бы еще одна зарплата. А дальше будет видно.
– А что это? – спросил он, увидев на полу коробку.
– Ёлочные игрушки. Я же обещала показать.
– Ёлочные игрушки? – Кристина перевела ироничный взгляд с Романа на меня. – Интересно вы тут развлекаетесь.
Притащила как дура! Ну почему я такая глупая!
На прогулку с Элвисом, срочно! Как можно скорее. Чтобы не видеть этого всего.
– Постой! – остановил меня Беркут. – Там под елкой для тебя лежит небольшой подарок. Новый год же.
– Еще один? Не стоило, – съязвила я шепотом, но к елке все-таки пошла. На автомате, без какой-либо радости. Что бы там ни было, просто заберу и все.
Под наряженным деревом лежала небольшая коробка, запакованная в лучших традициях американских рождественских фильмов. Яркая обертка, крупный бант.
Он издевается надо мной. Просто издевается…
– Я могу открыть дома?
– Лучше сейчас. Хочу знать, понравилось ли тебе, – ответил он как будто бы даже с долей какой-то неловкости. Словно ему действительно важно, будто я что-то для него хоть капельку значу. Боже, какое лицемерие!
Под гнетом любопытного взгляда Кристины, которая все это время молчала, я разорвала упаковку и достала…
– Пуанты? – бросила на Беркута растерянный взгляд.
– Я подумал, что это может стать хорошим началом вернуться к тому, что любишь...
Невероятно красивые. Символ моей детской мечты. Несмотря на разочарование и злость, в носу защекотало.
– А это…? – достала продолговатый конверт.
– А это билет на Щелкунчика. У них гастроли на следующей неделе.
– Но это же Большой!* – ахнула я.
– Он самый, – улыбнулся. – Пришлось подключить кое-какие связи, оказалось, их подчистую разбирают за несколько месяцев до премьеры.
– Это же в Москве…
– Ну да. Но ведь Москва не на другом континенте. Понравилось? – и было видно, что ему действительно важен мой ответ. Взгляд был наполнен каким-то… теплом, что ли.
– Понравилось, – и я не солгала. – Большое спасибо.
– Тебе правда очень идет это платье, – добавил он едва слышно.
– Какая у вас теплая дружба, – вмешалась в нашу беседу Кристина. – А по мне балет это скука смертная.
Я одарила ее испепеляющим взглядом и,
