В самолете же меня ждала новость и некое изменение первоначальных планов. Лекс, звуки из туалета, говорившие, что ей плохо, и беременность.
Услышав это, я был удивлён, даже нет, не так, до глубины души поражен. Нет, мы, конечно, занимались сексом без защиты, но девушка уверяла, что предохраняется, и дело было даже не в том, что я был не рад - рад, просто это стало огромной неожиданностью.
Дети… Я любил этих маленьких шкодников, у двоюродной сестры было двое карапузов, визжащих от радости на весь дом, в случае приезда знаменитого дядя, а когда ребенок от любимой женщины это не может быть чем-то плохим, только счастьем. Да, будет не просто, я в этом уверен, но обнимая ее, я знал: она — все, что мне нужно. Так бывает, когда бабники останавливаются, мы либо не любим никого, либо любим так, что нам этой женщины никогда не будет достаточно.
Глава 18. Алекса
Стоило нам приземлиться в новом городе, как жизнь завертелась в ускоренном ритме. Интервью, гонки, перелеты, постоянные фотосессии и все это со мной, беременной и чрезвычайно нервной. Я бы на месте Вадика послала меня куда подальше, но он стойко терпел, даже клубнику ночью организовывал, которую я срочно хотела сию же минуту, и она чудесным образом появлялась. Вадик на это не злился, нет, наоборот, гладил, уже ставшим заметным, животик и говорил, что ребенок такой же требовательный как его мамочка, и, видимо, он так всю жизнь и будет бегать за нами, выполняя прихоти.
Я же была благодарна ему, в первую очередь, за терпение, ведь с каждым днем я становилась все более раздраженной. Отчего-то думала, что он обязательно меня разлюбит, найдет кого-то, вот-вот начнет отдаляться, но чем больше становился живот, тем больше в его глазах появлялось какого-то благоговейного трепета ко мне.
Он и вправду любил детей, а меня, беременную, носил на руках, в прямом смысле слова. Бывали моменты, когда ноги отекли, и я жаловалась, что устала, он, вместо того, чтобы злиться на меня, что я достала своим нытьем, попросту поднимал на руки и нес, куда нам требовалось. С ним, вот таким, ничего не было страшно. Я даже в какой-то момент пожалела, что уже делала однажды аборт, если бы я знала, что это не так страшно, то могла бы пересмотреть свое отношение, но тогда бы в моей жизни не было его, любящего, настоящего мужчины, а был бы дешевый заменитель, у которого общего с Вадиком только бабки.
Не в моей привычке сравнивать мужчин, но иногда оно само по себе сопоставляется, да только Вадик несравнимый экземпляр. Бабник, который и не бабник вовсе, так, любитель хорошенько потра*аться. Что-что, а он еще и какой любитель.
Беременность проходила хорошо, поэтому нам разрешали еще долго развлекаться, и мы это делали основательно, с полной отдачей друг другу. И хоть секса у нас было много, мысль, что ему будет этого недостаточно, все равно поневоле возникала. Назовите это ревностью, неуверенностью в себе, да чем угодно, но такие мысли были, и хоть я прогоняла их от себя, они, как назойливая, муха гудели в моей голове. Скорее всего, именно из-за этого мы частенько ругались, точнее, ругалась я, ведь Вадик не вступал в конфликты, списывая все на гормоны, а мои крики затыкал поцелуем, да таким, что после кричать не хотелось. Он частенько говорил: «Лекс, я не даю повода для ревности, все нормально». Я кивала в ответ и мысленно соглашалась, потому как он уничтожал зародыши ревности своим безразличием к другим девушкам, закрепляя это не словами, а поступками.
Я ведь присутствовала на всех гран-при, пока могла. Познакомилась со многими девочками «грид-герлз», которые были, да, моделями, но многие даже не любили мотоциклы, просто у них были красивые фигуры и лица. В каждой стране, да что там, на каждой гонке они были разные, кто-то уже не первый год был «грид-герлз», а кто-то одним разом и заканчивал. Это тоже нужно любить, говорила мне одна из них. Практически не двигаясь, чаще всего на жаре, под пристальным объективом камер, и обязательной улыбкой на лице то еще развлечение. Да и не все «грид-герлз» были свободны, как и не все оставались на вечеринку после. Как-то так получилось, что то, что мне казалось истиной, оказалось не таким, ведь я судила по тому, что знала сама, а здесь был другой мир – настоящего спорта.
В нашей тусовке девочки на трассе – болельщицы в основном, желающие тра*нуться с гонщиком. Здесь же болельщица – это максимум минута в присутствии гонщика, быть может, фото и автограф, и лишь «грид-герлз» чуть дольше. Не буду кривить душой, если скажу, что все было нормально. Нет. Мне было неприятно смотреть на то, как он сидит на своем байке, ожидая начала квалификации или гонки, а над ним стоит с зонтиком больше раздетая, чем одетая, девушка. Но Вадик в такие моменты был настолько сосредоточен, что мало обращал на них внимания, больше на то, чтобы внимательно слушать команду, иногда разговаривать с прессой, натягивая на лицо улыбку, но я-то видела, что он уже мысленно на трассе и вычисляет, кто именно будет его соперником. К сожалению, Вадик уже не был той звездой, что раньше, и не всегда побеждал. Он многое упустил, сначала из-за травмы, потом из-за нежелания катать в команде похуже, да и гонщики становились все моложе, а Вадик уже не был пацаненком, но его ценила команда, и даже если он приезжал десятым, ниже десятого места он не опускался, все равно они были довольны. Я думала, для его команды это скорее было поднятием рейтинга, ведь что может лучше распиарить команду, как не именитый гонщик. И хоть Вадик мне говорил, что команда, да и сам байк, «не очень», это было лучше, чем ничего. Он был в своей среде, от которой получал кайф, а я стала жить им, его эмоциями. Заменила свой адреналин его, ведь мне нельзя было себя подвергать опасности, я ведь тоже стала дорожить зарождающейся жизнью у себя под сердцем, а вот слушать, представлять – вполне.
С первого УЗИ мы решили повременить со знанием пола ребенка, и лишь на большом сроке сказали врачу, что все же хотим знать
