Я слышу такой привычный до боли шорох за дверью. Несколько мгновений, щелчок, и Юля открывает дверь, отступая на шаг назад, приглашая к себе. Я смотрю на нее, впитывая ее добрый, но грустный взгляд голубых глаз. Замечаю, что уже смыла всю косметику, что делает ее еще более прекрасной. Как это возможно, я не знаю. Взглядом пробегаю по ее фигуре, которая облачена в тонкий халат, открывая вид на ее стройные ноги. Спасибо тебе, Юля, что не стала махровой принцессой сегодня!
— Проходи… — неуверенно говорит Юля, делая еще шаг назад.
Я делаю шаг к ней, переступая порог ее квартиры, откидываю пакет, и падаю на колени перед Юлей, обнимая руками её за ноги. Утыкаюсь носом в ее бедра, закрываю глаза, вдыхая самый лучший аромат на земле.
— Прости меня, Юленька, прости, пожалуйста, — шепчу я, — я негодяй, подонок, идиот, знаю. Но прошу, дай мне шанс, я не могу без тебя. Просто не могу.
— Эх, Стас, Стас, — говорит с грустью в голосе Юля, укоризненно качая головой.
Юля дрожит в моих руках, а я лишь крепче сжимаю ее ноги в своих объятиях, не в силах поднять взгляд на нее. Она замерла, не двигаясь, так же, как и я. Мы продолжаем стоять в нашей позе, кажется, не в силах пошевелиться оба. Рука Юли медленно опускается на мою голову, легонько касаясь пальчиками.
— Посмотри на меня, — тихо просит она.
Я делаю еще один глубокий вдох, улавливая сладкий запах ее кожи, и поднимаю глаза. На ее глазах стоят слезы, которым она не дает волю.
— Я тебя прощаю, — говорит она медленно и очень тихо, почти не слышно, подрагивающими губами. Тянет меня легонько за плечи, показывая, чтобы я встал.
Я с трудом поднимаюсь, не разрывая зрительного контакта, не убирая руки, тем самым невольно провожу по изгибам ее тела ладонями, прижимая ее к себе. Обнимаю, гладя ладошкой по ее спине. Нависаю на ней, смотрю в бездонные глаза, и тону…
Я целую ее жадно, накидываюсь на нее, изголодавшийся по ней. Чувствую соленый привкус нашего поцелуя от ее слез, углубляю поцелуй, желая выпить из нее всю боль. Я чувствую ее жар, а она мой. Но Юля льнет ко мне, хотя мне кажется, я обжигаю ее, как каленое железо. Отвечает мне со всей страстью. Непроизвольно из ее сладких уст срывается стон. У меня срываются все тормоза, я подхватываю ее, продолжая сминать ее губы, как наркоман, дорвавшийся до дозы после долгого воздержания. Еще сильнее углубляю поцелуй, желая выпить ее полностью, до тех пор, пока не хватает воздуха обоим. Захлопываю дверь с громким звуком одной рукой, а второй продолжаю ее прижимать к себе, боясь, что она сбежит, растворится, а это окажется лишь сон.
Я пытаюсь себя сдерживать, честно, пытаюсь, но рядом с ней это практически невозможно. Юля тянет руки в моей футболке, и я сдаюсь, перестаю даже пытаться противостоять ее чарам. Яд или лекарство под именем Юля проникла в мою душу, сердце, в мой разум. Она разливается по моим жилам, не знаю сам, как это возможно, но чувствую именно так. Она так близко, словно под кожей.
Мы танцуем наш огненный вальс из прикосновений, поцелуев, ласк, как единое целое, улавливая и чувствуя друг друга на каком-то неведомом уровне. Я наслаждаюсь каждым мгновением, каждой секундой, уповая в своих и ее эмоциях. Мы стонем друг под другом, оставляя невидимые пометки на телах, да и видимые тоже. Сегодня мы сгораем вместе, утопая в языках пламени нашего костра, который разрушает все привычные уклады жизни. Стирает, что было, что будет, остается только одно — это секунда, это мгновение, только она и я, и то, что происходит между нами — страсть, распаляющая под нашими расплавленными телами.
Мое сердце пронзает стрела, когда глаза видят результат того, к чему привели все наши ласки, а я вдруг понимаю, что я люблю ее. Всю. Полностью. Без остатка. Моя болезнь называется любовью к маленькой Синичке, которая извивается в моих руках от нахлынувшего оргазма.
Я понимаю, что мне ее мало. Мы только что занимались большим, чем просто секс. Мы занимались любовью. Несмотря на это, мне мало. Всегда будет мало её. Я не отпускаю ее, обнимаю, целую, не переставая всю ночь… И лишь под утро мы оба засыпаем в объятиях друг друга.
Проснулся я абсолютно счастливым человеком, прижимая столь желанную женщину рядом. Я уверен, что мы справимся, несмотря на любые преграды, любые разногласия между нами.
Моя синичка открывает глаза, приветствую меня своим теплым взглядом.
— Доброе утро, Синичка моя, — говорю я хрипло.
Юля улыбается самой прекрасной улыбкой на свете, обнажая миру, вернее мне, ее ямочки на щечках, которые я тут же целую, щекоча своей щетиной ее. Она смеется, а я лишь думаю о том, что готов слушать этот смех вечность.
— Я приготовлю тебе завтрак, — чмокаю Юлю в нос, начиная вставать с кровати.
Мы вместе по очереди идем в душ, хоть мне бы и хотелось пойти вместе с ней, но я понимаю, что душ закончится занятием любовью, но ей нужна передышка. Прохожу на кухню, начинаю готовить завтрак, быстро делая единственное блюдо, которое умею — яичницу с беконом. Юля возвращается с ванны, в привычной позе садится на стул, поднимая ноги на него, с улыбкой наблюдая за мной. Я уже заканчиваю приготовления, раскладывая яичницу по тарелкам.
Я знаю, что мне столько нужно ей сказать, объяснить, миллион раз попросить прощения, но не знаю с чего начать. Я тысячи раз прокручивал в голове наш разговор, а как дошло до него, сразу растерялся.
— Приятного аппетита, моя принцесса, — говорю я.
— И тебе приятного аппетита, — отвечает Юля.
Мы едим молча, лишь изредка поглядывая друг на друга. И если в моих глазах точно радость и счастье, то в Юлиных я вижу грусть, и от этого мне не по себе.
— Юля… — решаюсь я на разговор, отложив приборы.
Юля прикладывает свою ладошку к моим губам, а я непроизвольно целую ее.
— Не говори ничего. Я думаю, это был лучший способ сказать без слов «прощай» друг другу, — говорит она, пытаясь улыбнуться.
Что, мать вашу?! ЧТО?!
— Что значит «прощай»?! — рычу я, пытаясь себя сдерживать.
Глава 28
Глава 28
Юля
— Что значит «прощай»?! — рычит он, а я с удивлением смотрю на него и молчу, — Юля!
— Стас, я вчера подписала документ, разрывающий мой контракт. Я улетаю в Нью-Йорк через три дня, — говорю я известные ему факты.
— Что?!
— Я об этом сказала тебе и Марату еще неделю назад! — не выдерживаю я.
Стас так сильно стискивает челюсти, что я слышу скрежет его зубов.
— Надолго? — цедит Стас сквозь зубы.
— На один год, — спокойно отвечаю я, беря в руки кружку с чаем, делая глоток.
Стас хватает мою руку, притягивая ближе к себе, вместе со стулом.
— Зачем? — его глаза блестят нездоровым каким-то блеском, дьявольским.
До меня вдруг доходит, что тот разговор у Марата он прослушал, и, не желая себя выдать, согласился, сам не зная на что. Вот почему так легко тогда согласился! Ну, Стас!
— Я говорила зачем, — выдерживаю взгляд его уже почерневших глаз.
— Видимо, я прослушал, — говорит спокойно, но я вижу, что он себя еле сдерживает.
Не желая провоцировать его на необдуманные поступки, поэтому отвечаю:
— Полгода назад я подала заявку в нью-йорскую школу искусств, еще до вашего конкурса на проект. Я получила что-то вроде гранта на обучение. Меня зачислили, — говорю с гордостью, нарочито спокойно.
— А как же мы?! — почти кричит Стас.
Я собираюсь с духом, набирая легкие в воздух.
— Проект почти закончен с моей стороны. Согласованы все материалы, выбраны поставщики, мастера, подрядчики. Я лично встретилась с большинством мастеров, которые делают эксклюзив для нас. Я проинструктировала Киру, которая будет контролировать остальное. Ну, и я не бросаю вас, при необходимости я приеду, а также всегда буду на связи, — говорю спокойно, но чем дальше, тем явственнее ощущаю на себе яростный взгляд Стаса. Тем более сейчас лето. Курсы только начинаются, а значит, я смогу прилетать часто первое время, но этого я не говорю вслух.
