хватало. Ее нахождение в кабинете Власова удивило и насторожило. Если нас вместе вызвали, значит, будет разбирательство, по результатам которого меня выкинут из ВУЗа. Не было страшно, было обидно. До слез, которые пыталась сдержать. Представляю, как расстроятся родители, когда я им обо всем сообщу.
— Вместе подождем декана, его к ректору вызвали. Пожаловалась своему любовнику? — я опешила от его тона и манеры поведения. Он сидел, откинувшись на спинку стула, нога закинута на ногу, в глазах неприязнь и злость. — Как только Кайсынов тобой наиграется, я сделаю все, чтобы вышвырнуть тебя из университета.
Слова Таракана меня задели. Неприятно, когда тебя обвиняют в том, чего ты не делала. Мог Макар вчера звонить из-за Меленчука? Я не буду это выяснять. О помощи я не просила. Мы с Макаром толком и не встречались, а разговоры ходят даже среди преподавателей.
— Игорь Андреевич, я не ваша родственница, не ваша подруга, с которыми вы можете позволить себе общаться в подобном тоне. Я подожду за дверью, — всем своим видом даю понять, что слушать его не желаю, он мне глубоко неприятен.
— Сядь! — подскочил он резко на ноги. Мне казалось, что лишний вес делает людей медленными и неповоротливыми. Меленчук меня удивил.
— Вы не имеете права разговаривать со мной в таком тоне, — холодно ответив, сделала шаг назад, потому что он двинулся в мою сторону.
— Вы, Алаевы, все такие высокомерные! — его лицо искажала злоба, но говорил он спокойно, будто усыплял бдительность. — Твой отец – сволочь, твоя тетя – продажная дрянь, и ты такая же! — выплюнул он мне в лицо.
Опешив от слов преподавателя, я не заметила, как он преградил выход. В голове не укладывалось, что он был знаком с моей семьей, но еще больше пугало то, как и каким тоном он отзывался о самых близких мне людях. Чувствовала себя запертой в клетке с бешеным псом. Не могу назвать Меленчука хищником, он мстительный и подлый, в нем нет ничего благородного.
— Вы не имеете права оскорблять моих родных, — стараясь отойти от него назад. Не знаешь, как себя с ним вести. Хотелось снять рюкзак и закрыться им от этого психа.
— Имею! Я имею право говорить правду! — брызгая в меня слюной. — Твой отец испортил мне жизнь. Вмешался в наши с Олей отношения, убедил ее, что я ей не подхожу! Свел со своим влиятельным и богатым другом, который сумел ее купить! — орал он, приближаясь ко мне. — А я из-за нее чуть с жизнью не расстался, дурак! Я сначала подумал, что ты ее дочь, настолько сильно вы похожи. Не смог из нее душу вытрясти, но до тебя я доберусь, — в его глазах было столько злобы, что мне стало страшно.
— Я буду кричать, — вместо того, чтобы кричать, я его предупредила, за что и получила по лицу. Перед глазами замелькали темные пятна, я чудом устояла на ногах. Ощущая во рту вкус крови, я закричала, когда он кинулся на меня, повалив на пол.
— Дрянь… — на меня сыпались оскорбления, мат.
Зажимая одной рукой мой рот, другой хлестал по щекам. Девочки действительно слабые создания, я так отчетливо это поняла, что хотелось плакать от бессилия. Что я могу сделать против этого кабана? Он расплющил меня на полу тяжестью своего тела, даже вздохнуть не получается полной грудью. Урывками хватаю воздух.
Я четко уловила момент, когда выражение его лица изменилось, в нем появилось что-то очень нехорошее. Той рукой, которой Меленчук меня бил, он полез под юбку. Я пыталась кричать, звать на помощь. Почему в приемной нет секретаря? Где Власов? Неужели все это происходит с его одобрения?
— Ты прямо сегодня заберешь документы и исчезнешь! Думаешь, Кайсынов после меня будет тебя пользовать? — его рука проникла под мои трусики. Зажмурившись, напрягая каждую мышцу, я изловчилась и укусила его за край ладони. Он взвыл, руку отдернул, но я, срывая голос, успела закричать. Очередной удар в лицо. Пусть лучше изобьет, но только не насилие. Дверь ударилась о стену, кто-то резко ее открыл. Надеюсь, это мое спасение, потому что сил сопротивляться не осталось…
Макар
— Дай телефон, — подхожу к Тиму. Он молча протягивает мобильный, который держал в руках.
— Достань симку, — свой бросаю рядом с ним. Тим смотрит на меня, на смятый в хлам телефон, никак не комментируя, достает портмоне, там у него всегда лежит айскрепка.
Первым делом заказываю онлайн-доставку нового «яблока», гаджет обещают привезти только на следующий день. Ни один магазин не может обеспечить меня мобильным прямо сейчас, потому что они уже все закрыты.
Я не просто в ахерах, я на взводе. Кровь стучит в голове, хочется расхерачить рожу одного уебка, который попутал берега. О Златке стараюсь вообще не думать, потому что натворю такого, что потом не исправить. Только не представлять их вместе, не думать, что он, помимо цветочков, тянул к ней свои руки. Я каждую гребаную розу в очко ему затолкаю!
«Золотинка, ну что ты творишь?!» — мысленно ору. У меня вены внутри лопаются, всего наизнанку выворачивает.
Набираю Максута. Ему и Андрею тоже хочется съездить по роже. Почему Сахаров, находясь в другом городе, больше знает, чем они?
— Я о чем просил? — голос от напряжения ломается.
— Кайс, все в порядке вроде, — пытается меня или себя убедить.
— Нормально?.. — срываюсь. — Ее Таракан сегодня прессовал, она ушла с пар. Какого хрена к ней Данилов яйца подкатывает, объяснишь?
— Мы ему разжевали, что это твоя девочка, Макар, — Максут повышает тон, значит, разговор был неприятный. — Почему она с пар ушла, я узнавал. Соседка убедила, что все хорошо с ней, отпросилась, мы не стали проверять.
Эту дрянь я лично размажу. Она фотку прислала, к гадалке не ходи.
— За четыре года я часто с просьбой обращался? — давлю на совесть.
— Первый раз. Я тебя услышал, Макар. Не отойдем больше. А с Даниловым что делать?
— С ним я сам разберусь, Злату одну не оставляйте, — сбрасываю звонок.
Хочется крушить все вокруг. Буря в груди не улеглась. Меня топит ревность. Набираю Алекса, его номер есть не только у меня, но и у Тима. Мы одно время вместе отдыхали.
— Привет, Шахов, чем обязан?
—
