за руку, и мы вместе заходим в клинику.
Не отпуская меня, даже поддерживая, сжимает мою ладонь, которая утопает в его – так мы с Русланом поднимаемся на второй этаж. Доходим до белой двери, и он стучит, видимо, для вида, потому что сразу же открывает и заходит, не дожидаясь ответа с той стороны.
– Руслан Викторович, – поднимается на ноги владелец кабинета – мужчина средних лет в тёмно-синей форме. – А я вас жду, – он идёт нам навстречу и пожимает руку Руслану. – Доброе утро, – расплывается в широкой улыбке.
– Доброе, – сдержанно кивает Руслан, а я, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, сжимая его ладонь до побелевших пальцев. – У меня мало времени, так что сразу к делу, – сообщает он врачу.
– Конечно, – понимающе говорит мужчина и переводит взгляд на меня. – Я так понимаю, это и есть пациент, – наклоняет голову в знак приветствия, а у меня при слове «пациент» ноги подкашиваются.
– Да, – Руслан поворачивается ко мне. – Аккуратно проводишь осмотр и делаешь, что нужно, – предупреждающим тоном обращается к мужчине. – Одно неловкое движение, один писк с её рта, и я тебя расчленю, – это было сказано с такой хладнокровностью, что мне самой стало страшно за мужчину.
– Я понял, – прокашлявшись, отвечает мужчина, мгновенно побледнев. – Прошу, проходите за ширму и раздевайтесь, – жестом руки приглашает меня за перегородку из матового стекла.
Бросив на Руслана жалобный взгляд, получаю кивок и на негнущихся ногах иду за чёртову перегородку. Дрожащими руками снимаю пальто, сапоги и, подняв полы платья, с трудом устраиваюсь на гинекологическом кресле.
Врач заходит за ширму, надевает перчатки и начинает двигаться в мою сторону.
– Нет! – неожиданно для самой себя кричу я.
– Не надо переживать, больно не будет, – улыбается мужчина.
Но мне его улыбка не помогает, наоборот. Сердце обеспокоенно бьётся в горле и, задёргавшись, я судорожно пытаюсь слезть с чёртова кресла, но тут чувствую, как меня берут за руку. Поднимаю взгляд и вижу лицо Руслана.
– Успокойся, – тихо, но с нажимом, говорит он.
Вдохнув, я сжимаю его руку и выравниваю дыхание. Чувствую руки врача в причинном месте и жмурюсь, готовая вот-вот расплакаться.
– Смотри на меня! – приказывает Руслан, и я распахиваю глаза.
Он ничего не говорит, на его лице ноль эмоций, но я всем своим естеством чувствую его поддержку и медленно начинаю успокаиваться, пытаясь не зацикливать внимание на том, что со мной делают.
Нет, конечно же, я не впервые на осмотре, но каждый раз перед приходом закидывалась успокоительными. Они облегчают поход к любому врачу, но сегодня я не готовилась. Ох, как же хорошо, что у меня не было никаких серьёзных заболеваний. Даже ребёнком редко болела, пока другие дети несколько раз за зиму простывали.
– Ну что же, – раздаётся голос врача. – Никаких внутренних повреждений нет, – сообщает он и снимает перчатки. – Но пару дней лучше воздержаться от полового акта. Можете одеваться, – улыбается мне и выходит.
Руслан смотрит на меня и, отпустив мою руку, идёт следом за мужчиной.
– Сегодня я дам вам нужный препарат, чтобы предотвратить нежелательную беременность. А на счёт дальнейшей контрацепции… первый укол необходимо сделать в течение первых пяти дней менструального цикла. Повторную дозу гормона надо ввести через двенадцать недель. Так что жду вас позже, – говорит мужчина, пока я привожу себя в порядок.
Как я понимаю, Руслан уже сам всё решил и с врачом договорился заранее. Мне, конечно, приятно, и, само собой, радует, что он решил позаботиться обо всём. Это прямое подтверждение тому, что наше вчерашние безумие не одноразовая «акция». Выхожу к ним всё ещё в подвешенном состоянии и с огромным желанием убраться отсюда поскорее.
– Я так понимаю, у вас ятрофобия? – обращает своё внимание ко мне мужчина.
Пожимаю плечами, понятия не имея о чём он говорит. Но раз в этом слове присутствует фобия, несложно догадаться.
– Это ещё что? – рычит на него Руслан.
– Ятрофобия – это страх перед врачами или медицинским персоналом, а также теми, кто носит врачебную форму, – поясняет доктор. – Странно, что вы не посещаете специалиста, – задумчиво проговаривает он.
Мне было проще не ходить по врачам, чем идти к маме и жаловаться, что я боюсь дядей в белом халате.
– Держите, – врач протягивает Руслану белый квадратик. – Обязательно принять сегодня, – даёт указание.
– Я помню, – не совсем вежливо отвечает Руслан и, попрощавшись с мужчиной, подталкивает меня к выходу.
Прихожу в себя только когда оказываемся на улице, и утренний свежий воздух наполняет лёгкие. Закрыв глаза, я глубоко вдыхаю и выдыхаю, едва заметно улыбаясь лучам зимнего солнца.
– Давай-давай, – поторапливает меня Руслан.
Забравшись в машину, мы едем обратно домой так же в тишине и спешке. Думаю, как лучше начать разговор. Как спросить, что будет с нами дальше, потому что мне нужна какая-то определённость. И я точно не горю желанием делить его с собственной матерью. Но пока собираюсь с мыслями, мы уже доезжаем до дома.
– Выпей эту пилюлю, – бросает мне на колени тот самый квадратик. – Из дома ни ногой, вечером приду – проверю, – обыденным тоном отдаёт приказ, даже не удостоив меня взглядом.
– Я что, твоя собственность? – не удержалась от язвительности.
– Именно так, – уверенно кивает. – Иди!
Округляю глаза, но, не желая спорить, выхожу из машины и захлопываю дверь так, чтобы он понял моё негодование. Только судя по тому, как резко Руслан дал по газам, ему нет до этого никакого дела.
Лениво перебирая ногами, иду к дому, размышляя над своим походом к врачу, и улыбаюсь, вспоминая, как Руслан держал меня за руку. Его поддержка действует на меня не хуже, чем те же успокоительные. И чувствовать его тепло намного приятнее.
– Где ты была? – раздаётся голос мамы, как только я захожу в дом.
Руслан
Дав по газам, несусь на склад, куда ночью привезли новую партию непригодной техники и нечто такое, что мне “самому надо видеть”, по словам директора склада. Я должен быть там ещё два часа назад, но не мог оставить Леру.
Вчера мне крышу сорвало, когда понял, что она нетронута. Что никто не был между её ног, кроме меня. Все предохранители к чертям собачьим. Теперь Леру никто и не тронет. Даже если бы не была девственницей, мнение было бы тоже самое. Не знаю, какого хрена случилось, какая часть мозга у меня перестала работать, но инстинкт твердит – моя! Моя и на этом всё! Плевать, кто и что скажет, плевать на её желания и согласие и тем более плевать на Милу. Она вчера перешла грань
