доверия.
— В качестве кого? — осторожно уточняю.
— Конечно, в качестве коллеги, — успокаивает меня Анна Ивановна. — Я тоже приглашена. Просто не пристало Константину с престарелой дамой ходить, — заканчивает манерно.
— Я могу подумать?
— До совещания, — напористо отвечает мне Тихомиров и смотрит на часы. — Пол часа примерно у вас есть, Назима Тимуровна. И, естественно, вознаграждение за командировку ощутимо поднимет вашу зарплату.
Чувствуя на себе давящий взгляд Анны Ивановны, следующие пол часа я занимаюсь чем угодно, лишь бы не сидеть на рабочем месте. Разношу приказы по отделам, поливаю цветы, делаю кофе Михаилу, бегаю в туалет… Но перед смертью не надышишься ведь. Верно?
Зависая, смотрю, как вода из лейки течет в кадку с фикусом. Как решиться? Я ведь не дура и понимаю, что поездка будет не только деловой. Ведь не зря же Константин Петрович решил прояснить, что он — свободный мужчина. Целовал, звал замуж… По спине прокатываются дрожь, а низ живота сводит острым толчком возбуждения. Ооо… глупо отрицать, что ы бы хотела в его руки. Но страшно. И ребёнок…
— Назима! — резко окликает меня Анна Ивановна. — Ты чего творишь?
Подбегает, накидывая на пол полотенце.
— Ой, — включаю я голову и поднимаю лейку, из которой полила не только цветок, но ещё и линолеум.
— Ну чего ты маешься? — Вздыхает начальница. — Нужен мужик — забирай.
— Я… — ставлю лейку на подоконник. — А беременность? Он знает?
— Я не говорила, — качает головой Анна Ивановна. — Но могу тебе точно сказать, что Константин стоит того, чтобы попробовать. Езжай с ним. Как КОЛЛЕГА, — выделяет слово, — присмотрись. Не закрывайся. И там уже решишь, что говорить.
— Вы правы, наверное, — вздыхаю, обхватывая себя за плечи.
В кабинете ожидает переговорное. Сначала сигналом соединения, а потом голосом Тихомирова.
— Назима, зайдите ко мне, пожалуйста.
В панике смотрю на Анну Ивановну.
— Что ему сказать?
— Что хочешь, — пожимает она плечами. — Чего ты хочешь?
Подхожу к двери Тихомирова, задавая себе этот вопрос. Хочешь уйти, Назима, и жить одна? Воспитывать ребёнка? Бояться? Или хочешь дать шанс мужчине, который стал дорог? Резкому и жёсткому, но надежному, как стена и горячему, как огонь.
Какой неправильный для женщины выбор. Но те, за кого не отвечают мужчины, каждый день делают выбор гораздо серьезнее. А мне предлагают только попробовать… Хаха! Да, как наркотик, без зависимости и отходняка. Я, конечно, в это не верю, но… стоп! Вопрос же именно в этом. Верю я Тихомирову или нет. И мой ответ — верю. Потому что иначе мой мир разобьётся окончательно.
Нажимаю ручку и захожу в кабинет, прикрывая за собой дверь.
— Константин Петрович, — начинаю, не дожидаясь вопроса. — Я поеду с вами в Питер.
Тихомиров молча встаёт из-за стола и приближается ко мне. Останавливается в шаге и внимательно смотрит в лицо.
— Я рад, Назима Тимуровна, что вы решились. Вылет через два дня. Собирайте вещи.
Делает ещё шаг и проходит мимо, почти задевая меня.
— Пойдёмте, теперь ваше участие со совещании тоже обязательно.
Глава 28. Лирика
Назима
Кажется, что если ты наследница нефтяных месторождений, то что тебе эти дорогие автомобили, частные самолёты и дорогие виллы? К тридцати ты должна нажраться роскоши за глаза и уши. Быть этакой капризной дамочкой с погасшим взглядом и скучающей, противозачаточной улыбкой. Но… ко мне все эти определения не имеют никакого отношения. Более того, в своей жизни я летала преимущественно эконом классом, никогда не имела излишеств в технике и игрушках, сама пришивала оторванные пуговицы и мыла полы. Ну, разве что, общественным транспортом никогда не передвигалась.
Потому, сейчас, сидя в шикарном, массажном кресле бизнес-джета и медитируя на пузырьки «перье» в своём бокале, налитую вместо шампанского, краснею от излишнего внимания молодого стюарта, который всячески пытается угодить моей скромной персоне.
— Закуски, фрукты, пирожные… — продолжает пытать меня паренёк. — Может быть, нужны подушка и плед?
— Спасибо, пока ничего не нужно, — спасает меня Тихомиров, отрывая взгляд от компьютера.
— Тогда пристегните ремни, — кивает стюард. — Будем готовиться ко взлёту. Я сообщу капитану, что мы готовы.
Где-то с задних диванов раздаётся смех Анны Ивановны. Валерий с Вадимом развлекают ее армейскими байками, найдя благодарного слушателя. Помимо них с нами летят ещё два айтишника. Семён полететь не смог, потому что Марику скрутил ужасный токсикоз.
Почувствовав, как самолёт начинает разгоняться и отрывается от земли, я вцепляюсь в подлокотники и прикрываю глаза. Константин с характерным щелчком закрывает ноутбук.
— Боишься летать? — берет с подставки карамельку и протягивает мне. — Это надежная команда. Я постоянно пользуюсь их услугами, если лечу не один.
— Не боюсь, — качаю головой, — просто волнуюсь. — Дрожащими пальцами забираю у Тихомирова конфету и начинаю нервничать ещё сильнее.
От его внимательного, глубокого взгляда, от нашего случайного касания кожа к коже и тока по руке, от того, как двигается его кадык, сглатывая слюну…
Щеки начинают полыхать.
— Спасибо, — шепчу.
— Я не могу на тебя не смотреть, — перехватывая за запястье, Константин не дает мне отдернуть руку. — Ничего не изменилось, Назима. Предупреждаю, я буду тебя смущать своим вниманием и дальше.
— Константин Петрович, — говорю ломающимся голосом. — Вообще-то, это харассмент.
— Чего? — искренне удивляется он. Отпускает, мою руку и, смеясь, откидывается на спинку кресла. — Харассмент, моя дорогая, это если бы я делал грязные намеки на пошлые обстоятельства. Я же собираюсь склонять вас, Назима Тимуровна, к высоким отношениям.
— Вы пользуетесь тем, что сейчас мне некуда от вас бежать, — недовольно поджимаю губы. — Это нечестно. Мы договаривались лететь, как коллеги.
— В любви и на войне все средства хороши, — разводит он руками.
— Именно поэтому мне страшно, — говорю искренне.
— Я попробую тебя переубедить, — отвечает Константин потяжелевшим голосом. — Ты не пожалеешь, если ответишь мне взаимностью.
Чувствуя, как тело начинает отзываться мурашками и сбившимся дыханием, хватаю со стола бокал воды и выпиваю его почти залпом.
Как вообще так случилось, что мое место оказалось через стол
