Еще восемнадцать, и я буду у цели. Сто тридцать пять (фунтов, примерно 61 кг — прим. ред.). Число, которое я не видела уже много лет. Мама, скорее всего, уволила бы своего тренера, если бы увидела такую цифру на своих весах, но для меня это идеальный вес.
Я прислоняюсь к столбу, пока Теган качает свои бицепсы. Теперь мы чередуемся, он и я — тренируемся вместе. Это похоже на партнерство, и мне это нравится. Вид тоже ничего.
— Чему ты там улыбаешься? — Он отпускает штангу.
— Это из-за тебя.
— Из-за того, что я такой горячий?
— Нет, из-за того, что ты не кряхтишь.
Одна из бровей Тегана приподнимается.
— О, ты такая милая. Подожди, пока я не скажу парням, что моя девушка не считает меня кряхтуном.
Я хватаю его своим полотенцем.
— Заткнись. Я имею в виду, что некоторые парни здесь все кряхтят и ворчат, когда поднимают штангу. Думаю, они делают это, чтобы люди обратили на них внимание, чего я не понимаю. Но я задавалась вопросом по поводу этого насчёт тебя. Кряхтел бы ты. Но теперь знаю, что ты так не делаешь.
Он качает головой.
— Ты такая странная, но я все равно люблю тебя.
У кого-нибудь есть дефибриллятор? Соединительные кабели? Я пойду на все, чтобы помочь моему сердцу начать работать прямо сейчас. Он имеет в виду «люби меня в ответ» или это просто один из тех незначительных моментов? Мимолетное замечание. Внезапно стало по-настоящему жарко. У меня немного кружится голова, как будто у меня тяжелый случай солнечного удара. Что, если он говорит всерьез? Он действительно любит меня? Я имею в виду, мы ещё молоды. В сентябре он пойдёт в колледж, и хотя он здесь, в городе, и я планирую пойти туда через год, было бы разумно влюбиться прямо сейчас?
— Дыши, Аннабель Ли. — Теган встает, хихикая, а затем наклоняется близко к моему уху. Скажет ли он это снова? Должна ли я признаться ему в ответ? Боже, сейчас у меня начнётся сердечный приступ. Он подходит ближе, и мои нервы сдают.
— Пойдём. Нам еще нужно поработать над прессом, а потом я должен отметить, когда пришел на работу.
Я говорила, что хочу знать, действительно ли он меня любит? Потому что я немного боюсь, что я больше чем наполовину влюблена в него.
***
Я выкладываю на тарелку тушеные овощи, разрезаю кусок курицы пополам, потому что он огромный, и я больше не ем так много, и добавляю немного красного картофеля. Это здоровая еда, ничего жареного или чего-то в этом роде. Не то, чтобы мама когда-либо была большой любительницей жаренного, но я знаю, что съедая меньше, я делаю что-то полезное для себя.
Часть, которая потрясает еще больше, — это то, что после такого количества еды, я сыта. Не понимаю, почему я когда-то думала, что мне нужно есть больше, чем сейчас.
Мама опаздывает, и приходит после того, как мы приготовили тарелки для нас папой. Удивительно, но у нее нет телефона. Вместо этого она смотрит на папу, а он смотрит на нее в ответ, и я знаю, что что-то происходит.
— Что случилось? — Самые разные мысли проносятся у меня в голове. Развод, болезнь. Предпочитаю игнорировать тот факт, что автоматически представляю наихудший сценарий.
— Сегодня я встретилась с Эмили. — Мамин голос напряженный, сердитый.
— Что случилось? С ней все в порядке?
Отвечает папа.
— Тыковка, она сказала, что в последнее время редко тебя видит. Твоя мама пару раз говорила о том, что ты гуляешь с ней, и спрашивала о фильмах, но она понятия не имела, о чем твоя мама говорила.
Святое дерьмо. Ну вот, наконец я живу своей жизнью и меня ловят на лжи.
— Конечно, она пыталась скрыть это, но правда всплыла наружу. Чем ты занималась, Аннабель? — Мама звучит далеко не так понимающе, как папа.
— Я…
— Почему ты врешь? Ты принимаешь наркотики? Ты каждое утро рано выходишь из дома и выглядишь похудевшей.
Грустно, что маленькая часть меня радуется тому, что она заметила. Это похоже на комплимент, хотя она обвиняет меня в том, что я одновременно принимаю наркотики, чтобы похудеть. Но она заметила и это лучше, чем ничего.
— Наркотики, Поллет? Ты же это не серьезно.
— Ты всегда защищаешь ее! Всегда пытаешься выставить меня плохой.
Я хочу заткнуть уши, чтобы не слышать их ссоры. Это из-за меня. Всегда из-за меня.
— Конечно, я не принимаю наркотики! — Единственная причина, по которой я повышаю голос — это чтобы они меня услышали.
— Тогда с кем ты? Почему ты солгала о том, где ты находишься? — Затем в глазах мамы вспыхивает лампочка, и я понимаю, что она знает. Это не должно меня беспокоить, но беспокоит. Они уничтожат наш с Теганом пузырь. И он, и то, чем я занимаюсь, больше не будет принадлежать мне. Они будут промывать мне косточки и расспрашивать об этом.
К моему удивлению, она качает головой.
— Нет, это ведь не может быть из-за парня.
Боль пронзает мою грудь. Глаза щиплет. Гнев и боль борются внутри меня. Мое сердце подпрыгивает, когда папа стучит по столу с такой силой, что стаканы начинают покачиваться.
— Ты всегда с ней так поступаешь. Почему это не может быть парень? Потому что она — не ты? Потому что она не проводит по три часа перед зеркалом каждый день?
Мама поднимается на ноги.
— Я всегда так поступаю с ней? Ты всегда так поступаешь со мной. Ты всегда вкладываешь другой смысл в мои слова, как будто ты ее спаситель, а я ведьма. Я только имела в виду, что она не стала бы скрывать от меня парня. Это то, чем дочь делится со своей матерью.
У меня даже нет сил чувствовать себя виноватой. Я не могу поверить, что она думает, что я поделюсь этим с ней. Мы никогда не говорим ни о чем таком важном.
— Значит, ты думаешь, если она что-то скрывает, значит она на наркотиках? Черт возьми, Полетт, все, что она сделала, это только солгала о том, где была. Все подростки так делают.
Со всех сторон они кричат из-за меня. Ссорятся из-за меня. Они думают, что знают, кто я такая. Что я делаю. Что лучше для меня. Их голоса — эхо, приглушенное эхо, бьющееся в моем мозге. И тут моему терпению приходит конец. Я поднимаюсь на ноги. Мой стул падает на пол.
— Хватит! Я больше так не могу! Прекратите ругаться из-за меня, как будто меня здесь нет!
Мне больно дышать, говорить, но я продолжаю идти. — Я начала ходить в спортзал и наняла тренера, потому что устала быть толстой. Он единственный человек, позволяющий мне быть собой. Он не говорит мне, что нужно делать, не заставляет меня изменить свою внешность и не пытается исправить меня — что забавно, поскольку он изначально был моим тренером. Но это всегда было то, чего я хочу, и теперь он мой парень. Он — тот, с кем я каждый день провожу время. И я солгала, чтобы избежать всего этого!
В комнате воцарилась мертвая тишина. Как всегда, мама выглядит идеально, с царственной осанкой, сидя в своей королевской комнате. Она слишком спокойна. Я? Я — оголенный провод, мечущийся из стороны в сторону, потому что не уверена, что поступила правильно. Не уверена, что должна была им что-то говорить.
Наступает долгое молчание, прежде чем папа заговаривает.
— Вау… Я… Я в шоке. — Он в замешательстве качает головой: — Мне жаль, если ты чувствуешь, что мы ожидаем от тебя определенных вещей, Тыковка. Твоя мама, и я, возможно, не всегда показываем это в достаточной мере, но мы любим тебя. Не так ли, Полетт? — Как всегда, папа все понимает. Папа — человек, который понимает все.
Мама нет.
— Я хочу встретиться с ним. Пригласи его на ужин, Аннабель.
Тошнота подкатывает к моему горлу. Я не хочу, чтобы Теган встречался с ней. Я не хочу, чтобы он смотрел на меня ее глазами.
— Зачем?
— Говоришь, этот парень — тренер? В спортзале?
О. Теперь я поняла. Она думает, что я недостаточно хороша для него. Что было нужно от меня парню, который любит заниматься спортом? Это так больно, вся эта ситуация крайне болезненна. Больше не могу сдерживаться.
— Значит, ты даже не видела его, но уже думаешь, что он слишком хорош для меня? Точно так же, как конкурс был слишком хорош для меня, да? А что, если я захочу это сделать, мам? — Я не кричу, просто очень хочу знать. Мне нужно знать.
