— Не знаю, в курсе или нет, но догадывался точно. Вы знали, что Святоша угрожал ему, чтобы он от меня отвалил?
— Нет…
— Угу. Помните, когда вы пришли к нему домой, а там я… Вот тогда я там со Славиком была. Свят так злился, когда это узнал.
— Так вы же расстались с Соболевым. Я думала, что ты там с другим парнем была.
— Нет, с ним. Он потом мне позвонил, ну и мы вроде как начали встречаться… — она снова отвернулась к залитому стеклу. — Теперь опять расстались. На этот раз уже окончательно.
Я притормозила у остановки рядом с колледжем, и когда Лиля уже взялась за ручку двери, чтобы выйти, не удержалась от того, чтобы как-то подбодрить «подругу по несчастью». Пусть этот Соболев точно не герой ее романа, но видно же, как сильно она страдает.
— Не переживай, Лиль, вы помиритесь. Все будет хорошо.
Она обернулась и окинула меня слишком взрослым для ее нежного возраста взглядом:
— Не будет. Я беременна. И узнав это он меня бросил.
После этого она вышла из машины и, не обращая внимания на дождь, устало пошла к воротам.
И без того отвратительное утро окрасилось еще более мрачными красками. Казалось, что хуже быть уже просто не может.
Но как вышло, это было только начало.
Глава 25
Едва только подъехав к универу и встретив первых студентов на ступеньках здания, я сразу поняла, что что-то не так. Все смотрели на меня как-то странно, шептались и даже посмеивались.
Сначала я решила, что что-то не то с моей внешностью, но потом, взглянув на свое отражение в холле поняла, что дело точно не в этом. Да, выглядела я паршиво, но точно не это было поводом для столь пристального внимания.
Пока поднималась в деканат, абсолютно каждый бросил на меня любопытный, а кто-то и откровенно осуждающий взгляд.
В деканате ситуация не изменилась, каждый счел своим долгом одарить меня долей презрения. Никто даже не сказал «доброе утро», не говоря уже о том, чтобы для галочки поздравить с днем рождения.
Я и так была в ужаснейшем настроении и последнее, чего хотела — это играть в прелюдии. Поэтому сама пошла на таран.
— Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — обвела требовательным взглядом «любимых» коллег. — Почему все так на меня смотрят? Студенты, вы.
Зоя Матвеевна ехидно скривила губы.
— А вы будто не в курсе.
— В курсе чего?
— Какая прелесть, — со смешком обратилась с своей сморщенной подружке по сплетням, — она действительно не знает, надо же. Святая неосведомленность! Постеснялась бы.
— Может, хватит уже упражняться в остроумии? Просто скажите мне, о чем речь, я действительно не понимаю.
Новенькая аспирантка, потупив взгляд, протянула мне смятый лист формата А4.
На листе было распечатано черно-белое фото, на котором я и Бойко лежали полуобнаженные на кровати в моей квартире.
Я хорошо помнила тот момент — тогда мы дурачились, и он сделал пару кадров на свой планшет, пошутив, что если я буду плохо себя вести, использует компромат против меня.
Эти фотографии были только в его девайсе, больше нигде, это я знала абсолютно точно. Я даже себе их не перекидывала.
— И этой пошлостью все стены университета были завешаны! Уборщицы сорок минут бегали по этажам и сдирали мерзость в четыре руки, — возмущенным тоном поделилась информатичка. — Как не стыдно! Заниматься непотребством с собственным студентом и еще снимать гадости на телефон. Тьфу!
— Угу, — присоединилась Наталья Егоровна. — Сначала семью разрушила, чтобы устроиться повыгоднее, но раз с ректором не выгорело, переметнулась на сына ректора. Я лично напишу жалобу в департамент образования! Не позволю порочить гордое звание педагога подобной грязью!
— Вас Игорь Валентинович попросил зайти к нему, когда вы придете… — тихо сказала аспирантка Ирина, явно смущенная данной ситуацией.
Я стояла и не чувствовала под ногами земли. И даже не слышала толком, что там они говорили, мне было уже все равно.
Выходит, я была права и весь этот месяц Свят просто пользовался мной. Он так и не поверил мне, решив как и все они, что я меркантильная сволочь. Что увела мужчину из семьи.
Его бывшая сделала ему очень больно и он решил отыграться на мне. Что ж, у него получилось, более изощренной мести даже сложно представить: отвезти в Турцию, устроить прощальный секс, затем уехать развлекаться со своей бывшей. А потом прийти пораньше в универ и «украсить» стены подобными личными снимками.
Я машинально запихнула бумагу в сумку и, ловя в спину проклятия, словно сомнамбула вышла из деканата. Также на автопилоте преодолела пролет, прокручивая в голове только одну мысль — за что? Разве я это заслужила?
В чем я провинилась? Только в том, что когда-то влюбилась не в того? Дважды влюбилась, и дважды просчиталась…
А ведь я чувствовала, что может быть какой-то подвох, интуиция подсказывала, что не стоит в омут с головой, но он был таким… искренним… Настоящим.
За что?
Не обращая внимания на любопытных, я подошла к окну и, упершись дрожащими ладонями о подоконник, уткнулась лбом в холодное стекло. Я плакала, размазывая по щекам слезы и мне было все равно, что обо мне подумают. Все равно хуже быть уже не может.
Проревевшись как следует, я преодолела еще одну лестницу, которая показалась мне длиной в вечность и постучала в дверь кабинета ректора.
Секретарь кивнула, одобряя, и я вошла в его святая святых.
— Игорь Валентинович, здравствуйте.
Отец Свята, заканчивая телефонный разговор, указал взглядом на кресло напротив своего стола, и я обессилено опустилась на коричневую обивку.
Мне было безразлично, что он скажет, ведь я понимала, что это мой последний рабочий день в этих стенах.
Выключив мобильный, ректор неспеша записал что-то в ежедневник, и я без интереса отметила, что эти двое в общем-то совершенно не похожи между собой. Может быть какие-то общие черты во внешности, но в целом — два разных человека.
Только вот предательство у каждого в крови.
— Ангелина Игнатовна, доброе утро, — наконец-то соизволил взглянуть на меня ректор. — Думаю, вы в курсе, о чем пойдет речь?
— Сразу скажу, что я люблю вашего сына… — осеклась. — Любила. С моей стороны чувства были абсолютно искренними и настоящими. Я понимаю, что ситуация вопиющая и готова в полной мере понести ответственность за все, что сделала.
Игорь Валентинович снял очки и потер подушечками пальцев глаза. Вздохнул, обдумывая что-то. А потом снова заговорил.
— Я не осуждаю вас как человек, но как ректор данного ВУЗа обязан что-то предпринять. Вы сами понимаете, что одно дело просто отношения со студентом, к слову, совершеннолетним, и хоть это не приветствуется, но законом не возбраняется, но эти фотографии… они уже разошлись по всем городским пабликам. Кстати, кто их распечатал?
— Я полагаю, ваш сын.
— Свят? — густые брови взметнулись вверх. — Почему вы так решили?
— Потому что мы расстались. Не очень красиво. Возможно, эта была некая месть мне.
— Месть за что?
— За то, что мы все одинаковые, — вышло жестко. Но играть в благородную я была не намерена. — Я знаю, что у вас произошло в прошлом. Что его девушка ушла к вам. И знаете, я тоже не осуждаю ни вас ни ее — это жизнь. Но Свят, видимо, слишком болезненно воспринял все, что случилось и отыгрался на мне. Вы же знаете, что Ангелов Эдуард Константинович мой бывший муж?
— Да, разумеется.
— Ну вот. Свят осуждал меня, считал, что я такая же, как его бывшая, простите, ваша новая беременная жена — двуличная приспособленка, охотница за сытой жизнью и перспективами.
— Татьяна не такая! — отрезал он. — Я понимаю, что он в смертельной на меня обиде, но вы правильно сказали — это жизнь, так бывает. Мы с Таней действительно полюбили друг друга. Я знаю, что сын никогда меня не простит и не рассчитываю на это, но даже подумать не мог, что он способен на подобное по отношению к кому-то… Да, он сложный, но он не подлый.
