взгляды, но это лето! Я ведь могла свалиться в фонтан, что такого?
Достав расческу из сумки, я на ходу пытаюсь распутать мокрые волосы, чтобы потом с ними вообще можно было что-то сделать. Иду пешком в сторону центра, а идти далеко, но такси вызвать даже не пытаюсь — не хочу вопросов, да и какое такое такси меня возьмет в этом виде?
Слава богу, даже по вечерам в конце августа жара невозможная — быстро высохну. А остановившись на светофоре, я вдруг задумываюсь и истерично смеюсь. Даже люди оборачиваются, разве что у виска не крутят, потому что… Да потому что я успела дважды переспать с Егором, а вот туфли, те самые дорогие туфли из лимитированной коллекции, которые оставила у него в машине, так и не забрала.
Ве-се-ло, мать его.
Егор
Три дня дождя & Zivert — Выдыхай
За прошедшие два дня я не успеваю ничего и одновременно с тем делаю слишком многое. Дома почти не бываю, а на работе хаос и беспросветный мрак. Я зашиваюсь, бегая по кабинетам: бесконечные разбирательства, скандалы, интриги.
Забавно, конечно, наблюдать, как по щелчку пальцев люди переобуваются прямо на глазах, как пытаются слить и подставить друг друга, чтобы остаться в стороне от проблем. Меня это не удивляет, я знал, что у нас в компании крыс полно, но факт не перестает разочаровывать. Ответственность — это серьезная вещь, и будь добр нести ее согласно должностной инструкции. Как же. Все хотят и задницу греть на денежном стуле, и не отвечать за последствия — классика жанра.
Задержавшись после очередного доклада комиссии по расследованию, я опять не успеваю подстричься: приходится вновь перенести запись — скоро отросшие кудри взбунтуются, и я их попросту не раздеру. Как не успеваю я на тренировку и доехать до матери, уже дважды пообещав. Она после событий извелась вся, звонит по десять раз на день, будто не верит, что у меня дела хорошо идут.
Может, потому что это не так?
График «дом-работа» напряженный, но мне не привыкать — в сезон бывало и хуже. Правда, тогда приходилось не только болтологией заниматься и мозг себе взрывать, но еще в жару плюс пятьдесят где-нибудь в Таиланде вылетать без ВСУ [1]. А это жарко, скажу вам.
Об Авроре при таком распорядке дня я и не вспоминаю почти. Ну разве что в ду́ше или сидя перед телевизором на диване. И иногда между делом, когда в гардероб сунусь, а там ее туфли по-прежнему стоят. Или запахнет гребаным шоколадом то тут, то там.
Мы не связываемся с ней — не звоним, не пишем друг другу. Ни к чему это. Мне достаточно того, что я знаю: ее вызывали на допрос, и она в курсе насчет эфира — съемка передачи будет проходить на местном телеканале, но трансляция, кажется, пойдет на всю страну. На всякий случай по возможности я слушаю ее утренние эфиры. Она теперь выступает с каким-то парнем, но все звучит довольно обыденно, поэтому я за нее не беспокоюсь. Если Аврора справилась с Русланой, которая после встречи с ней походила на побитого щенка, точно не беспокоюсь. И при одной мысли об этом я сразу представляю Рори в мокрой одежде у себя во дворе.
Хреновые, конечно, качели.
Ладно, признаю, что я думаю, много думаю — пусть не о Рори, но о ситуации в целом. Эти двое с лишним суток оказываются полезными, чтобы как следует все переварить, потому что строгий порядок моей размеренной жизни летит к чертям собачьим. И мне приходится признать, что точкой отсчета становится Рори.
Я пытаюсь понять, разобраться, потому что… да потому что с ней хорошо. С ней в постели — и не только — так охуительно, как давно не было ни с кем. Но это уже даже не река, в которую дважды, это болото. Куда я добровольно лезу топиться.
Стоит ли?
У меня нет ответа. У меня вообще до хрена вопросов без ответов. Был один, который мог решить, я решил — Руслана. Усадил ее синюю и несчастную в такси, а на следующий день заехал в салон, где она работает, и популярно объяснил на трезвую голову, что делать можно, а что нельзя. Больше разжевывать не буду, и так не стал ругаться в память о том, что мозг не трепала мне полгода.
И зачем только начала?
Я ведь из тех, кто не полез бы к Рори, будь у нас с Русланой все хорошо — не имел такой привычки. Просто не стал бы, даже если рвало к херам, так как не привык изменять прежде всего самому себе. Но Руслана сожрала мое терпение в пару присестов. Появление Рори в этот момент не иначе как насмешка прорухи-судьбы — знаю, ей не понравилось мое решение еще тогда, помню, как ломало.
Перед эфиром меня опять мучает бессонница. Нельзя было отключаться днем даже на полчаса, плохой знак. Я полночи злюсь и курю в окно, хотя устал, как черт. Еще и небо хмурое, ни звезды — совсем херовое знамение, есть у меня свои сигналы, символы, предвестники, называйте, как хотите.
Голова так загружена, что я не думаю ни о чем. С ума схожу? Вполне может быть. С утра гляжу на себя в зеркало и уже предвкушаю, как будет смотреться моя перекошенная рожа на экране. Точно решат, что, не просыхая, пью.
Мне приходится дважды сменить рубашки, потому что в первый раз я лью кофе на себя — чертовски горячий и черный, а второй отрываю пуговицу с корнями — прям моряк Попай после шпината только без него. На эфир я все равно приезжаю заранее и все же оказываюсь не первым прибывшим. Девчонка, которая встречает и сопровождает меня с проходной говорит, моя спутница как раз заканчивает с макияжем. Что, кому-то тоже не спалось?
Я жду под гримеркой, а когда дверь открывается, первым делом вижу Рори — сначала ее, а потом весь остальной мир.
— Здравствуй, — киваю я ей на расстоянии, не подойдя ближе ни на шаг. Не касаюсь, не улыбаюсь, не наседаю, чтобы понять настрой.
— Здравствуй, — зеркалит она меня, и я не сдерживаю смешок, на который Аврора задирает бровь. И больше никаких эмоций, даже глаз не дрогнет, не моргнет.
Ясно, режим суки включен, но мне нравится. Прошлой Рори не хватало стервозности.
С моим гримом возятся долго, а затем нас обоих ведут в студию:
