даже не осознавая этого, просто слёзы катились по щекам. Добрый выглядел испуганным, он тряс меня, просил посмотреть на него, сказать хоть что-нибудь. Я посмотрела на него и закивала головой. Плакала, улыбалась и кивала головой.
– Это «да», Малая? Ну, дыши, Рини, милая, дыши. Скажи хоть что-нибудь, – просил он.
Я наконец-то выдохнула и сказала: «Да!» Он поцеловал меня в мои соленые губы и стал собирать губами слезинки с лица.
– У нас нет причины жениться в мои почти 17. Я же не беременна. Или ты быстро это исправишь? – делала я непристойные намёки, – Ах, да, забыла, тебя же посадят за совращение несовершеннолетних. Я хихикнула. А потом добавила:
– Дим, серьёзно. Как ты собираешься жениться, если мне ещё нет 18-ти.
– Я подожду. Я решил, ты моя и это навсегда. Мне мало тебя сейчас. Мне надо, чтобы ты была вчера, сегодня, завтра.
И тут мне в голову пришла идея.
– О, а давай справку купим, ну что я беременная, и тогда нас быстро распишут. Раз – и я твоя жена.
– Дурында. Зачем? Зачем свадьба без свадьбы? Ты же девочка! Ну, там, белое платье, красивая машина, миллион гостей, подружки. А так быстро расписаться типа «по залёту» это лишиться твоего праздника.
– Ты мой праздник, Добрый. И мне больше ничего не надо. Даже платья.
– Если я так поступлю, то буду чувствовать себя мудаком всю оставшуюся жизнь.
Я вздохнула и закатила глаза.
Ночью, когда мы легли спать, я обняла его сзади, уткнувшись носом в его спину, и мы начали наперебой вспоминать самые кошмарные моменты совместного детства, хохотали над каждым эпизодом. Но, признаться честно, мне это мало помогало, я хотела принадлежать ему сильнее, чем когда-либо.
Через два дня Дима привез меня домой. Я выскочила из машины и бегом помчалась в подъезд, оставив его разбираться с вещами.
Я влетела в квартиру с радостными криками. Я кружилась и прыгала в гостиной, выставив вперед правую руку с маленьким золотым колечком, и кричала: «Мы женимся!!! Мы женимся!!!Ураааа!!!!».
Родители непонимающе смотрели на это буйное веселье, а когда на пороге появился Добрый с моими вещами, на него обрушился шквал вопросов.
Я стояла довольная и глупо улыбалась, мысленно надеясь, что этот год пролетит очень быстро. Потому что через год зимой мы точно поженимся.
– Димон, да ты охренел? Ты вообще подумал, что ты не один? Ты какого хера на рожон лезешь? Ты же Малую под огонь подставляешь.
– А ты о моей Малой не беспокойся, слышь, – Дима агрессивно прищурился.
– Когда в очередной раз пойдёшь правды искать, подумай, что будет, если к ней придут.
– Да иди ты нахер! Мы же не светимся вместе, и далеко она.
– У нас крыса, Добрый, – Шерхан пристально посмотрел ему в глаза, – Давай, головой думай. Нас в деревне знают, мы же не прятались никогда, и знают, к кому приезжаешь.
С каждым словом липкий противный страх заползал за шиворот и спускался вдоль позвоночника, концентрировался в солнечном сплетении, и уже оттуда иголками распространялся по всему телу.
– Кто может?
– Давай прикинем, кому мешаем и с кем на переговоры не вышли.
– У меня таких двое. Надо разговаривать. Сильно прогнуть нас не получиться.
– Да и не надо. Ты немного навстречу пойди и уже конфликт будет исчерпан.
– Брат, – Добрый хлопнул Шерхана по плечу, – А пока все важные решения – только друг с другом.
– Злой? Ты ж не думаешь…
– Нет, не думаю. Пока наблюдаем, подключим его профессионально, когда доказуха нужна будет.
Они подошли к машине. Дима вытащил ствол из-под куртки и одним точным движением швырнул его под пассажирское сидение.
– Хреново. Но придётся делиться. Иначе нас вышибут с рынка. Или вообще из города.
Я решила не устраивать праздник на моё семнадцатилетие. Решили с Димой, что это будет только наш праздник. Он приехал, я ликовала. Больше мне ничего не было нужно.
Добрый по-медвежьи обнял меня и поцеловал в нос.
– Я помню, как ты сказала, что для тебя любовь – это крылья. Это тебе, – он протянул мне красиво упакованную коробочку.
Я с трепетом разворачивала обертку, гадая, к чему было вступление.
Внутри было ажурное титановое крыло на черном шнурке, очень стильное и лаконичное украшение. Если разбирать стилистику, то это украшение универсально подходило ко всему, и выдержано именно в моем стиле.
– А почему одно? – удивилась я, – Я же говорила – крылья!
Он оттянул футболку, и я увидела второе крыло на длинном шнурке.
– Запомни, малюсенькая моя, крылья – это мы вдвоем. Друг без друга мы летать не сможем.
Я обняла его и прижалась к горячей щеке.
Позже вечером, он взял меня за руку и повёл за собой.
– У меня для тебя ещё один подарок. Взрослый подарок, Рина, – он не улыбался и сосредоточенно смотрел на меня.
– Дима, что-то случилось?
– Пока нет, но я хочу, чтобы ты чувствовала себя защищенной и независимой.
Он протянул мне пластиковую прозрачную папку с документами.
– Это пополняемый счёт на твоё имя, в долларах, и второй – в рублях. Хочу, чтобы у тебя была подушка безопасности и ты не зависела от меня.
– Дима, это деньги! Зачем?
– Нет, Рина, это свобода. Хочу, чтобы ты была свободной. Бизнес не самая стабильная вещь. Мне спокойней, если у себя будут свои сбережения.
– Эй, у меня есть мама и папа, мне нет восемнадцати, о чем ты переживаешь?
– Какая разница, есть тебе восемнадцать или нет. Ты моя женщина. И я забочусь о тебе. В первую очередь, я.
Я видела, что для него это было очень важно, поэтому я не стала упрямиться и доказывать, что я его люблю, а не его финансовые возможности. Мы скоро будем семьёй, а в семье всё общее.
Дима приехал за мной двадцать восьмого декабря, и утром следующего дня, едва рассвело, мы выехали во Владивосток.
Я сидела на пассажирском сидении внедорожника и мурлыкала Smells Like Teen Spirit группы Nirvana. Небо было нависшее и хмурое уже третий день, и мы ожидали снег в ближайшие дни. Добрый был сосредоточен на дороге, а я слушала музыку и увлеченно рассматривала его лицо. Хотелось притянуться к нему и нежно трогать пальцами его скулы, тереться о его щёки с двухдневной щетиной, касаться кончиками пальцев его идеальных ушных раковин. Когда мы остановились на светофоре, я аккуратно коснулась пальцами изгиба его верхней губы, она
