книга – вот чем она была для меня. Думал, пойму всё сразу, но куда там! Схватил за плечи. – Это ты? – Тряхнул. Вначале слегка, потом сильнее. – Это ты?! Больше некому, Полина!
Она вырвалась. И без того раздирающая руку боль стала раз в десять сильнее. Оно и к лучшему – это хотя бы отрезвляло. Лицо Полины исказилось яростью, глазищи вспыхнули.
– Что «я»?! – вскрикнула она. – Что «некому», Дымов?! Ты врываешься ко мне, начинаешь выдвигать обвинения! Ты ничего не напутал?!
– Ничего я не напутал! – рявкнул в ответ. – Сегодня вышла статья! Очередная грязная статейка! И не ври, что ты не в курсе!
– И что дальше?! Ты с чего-то решил, что это я?!
– Да, чёрт тебя подери! – Я снова схватил её и зашипел. Проклятье! Локоть словно наживую выдирали.
Полина просканировала меня взглядом, задержалась на руке. Я выматерился и тряхнул головой.
– Эта фотография была только у меня и твоей сестры. Откуда она могла всплыть?! Да ни один извращенец не стал бы так копать. Ни один!
– А я, выходит, стала?
Я невесело хмыкнул. Её возмущение походило на неподдельное, вот только в последнее время отличать ложь от правды становилось всё труднее. Слишком много ниток связалось в клубок.
Поля так и смотрела в упор. Её собранные в небрежный хвост волосы напомнили мне перевернувшее жизнь утро. Волосы Линки тогда были собраны в точно такой же хвост. Даже цвет надетой на ней футболки был похож на цвет свитера Поли. Бледно-голубой, с абстрактным узором.
Зацепился за выглядывающий из-под волос шрам, вернулся к глазам. Решила вытащить наружу правду? Да только она ни хрена эту правду не знает!
– А тебе копать было и не нужно, – голос вдруг стал сиплым. – Что ещё тебе отдала Лина? Ведь наверняка не только фотографию.
– Да с чего ты взял, что это я?! – взвилась она раздражённо.
– Потому что некому больше! – гаркнул я так, что у самого в ушах зазвенело. Рубанул воздух ладонью, ругнулся. – Да даже если предположить, что кто-то продал её. Бред… – Потёр глаза пальцами и поднял голову. – Это бред!
– Хорошо. – Она вдохнула. Глубоко, с шумом, словно тоже пыталась успокоиться. – Хорошо, – повторила задумчиво и… замолчала.
Я ждал, сам не зная чего. Полина нахмурилась, на лбу появилась крохотная складочка. Точь-в-точь такая же, какая появлялась у её сестры. Как под копирку… Молча она качнула головой и прошла в кухню. Меня не пригласила. Я разулся, бросил пальто на тумбочку и прошёл следом. В кухне уже шумел чайник.
Полина выставила на стол чашки.
– Ангелина рассказывала мне про эту фотографию, – сказала как бы между делом. Потом всё-таки остановилась. – Она много о чём мне рассказывала, Дымов. Вернее… В тот день, когда она распечатала снимки, мы их вместе забирали.
Не отвечая, я сел за стол. Полина снова нахмурилась.
– Вас же кто-то фотографировал? Лина… Она тогда говорила, что это было после матча. Что вы тогда только познакомились. Да… Я же тоже тогда должна была пойти, но не пошла. – Она вздохнула. – В общем, неважно уже. Почему ты не думаешь, что та девочка, которая вас сняла, могла продать снимок? Или просто перекинуть кому-нибудь? Да мало ли…
Конечно, я подумал об этом. Но мысль показалась бредовой. Действительно извращение!
– Скажи ещё, что она и статьи клепает, – бросил в ответ.
Чайник выключился. Полина поставила передо мной коробку с чайными пакетиками.
– Почему нет?
– Какой ей резон?
– А мне какой? Разрушить твою карьеру?
Я посмотрел внимательно. Вначале в лицо, потом на руки. Полина напряглась, но взгляда не отвела.
– А почему нет? Ты знаешь, что хоккей – моя жизнь. Отличная месть – лишить жизни того, кто, как ты думаешь, виноват в смерти твоей сестры.
– Как я думаю?
– Да, Полина. Или считаешь, всё было так, как написано в этой статейке? – Я усмехнулся уголком рта и качнул головой. – Не так.
– А как?
– Так это всё-таки ты, – сказала я уже утвердительно. Ярости уже не осталось, только горечь. – Я должен был сразу это понять.
– Это могла бы быть я, – отрезала она жёстко. – Но нет, Егор.
Мы смотрели друг на друга через стол. Она – твёрдо, я – вспоминая прошлое. Последние наши с Линкой дни. Тогда я думал, что последние перед расставанием, а, следовательно, перед встречей. На деле вышло – просто последние.
– Хочешь знать, как всё было? – прищурился я. – Я расскажу. Дам тебе интервью. Подробное, откровенное интервью.
– Хочешь оправдаться? – В ее голосе послышалось разочарование.
Никакого энтузиазма от неё я не почувствовал. Положив себе чай, Полина налила воду. Я смотрел на неё, на льющуюся из носика чайника струйку.
Оправдаться? Да к чёрту оправдания. В них, как и в доказательствах, нет смысла, если они предназначены другим. Перед кем мне оправдываться? Перед Ангелом уже не оправдаться. Перед собой… За десять лет не вышло, вряд ли выйдет теперь.
– Нет, – сказал наконец. – Хочу поставить точку. Если уж кому-то припёрло вытянуть на свет нашу с Ангелиной историю, пусть она будет хотя бы правдой.
Полина
Смотрела я на него куда дольше, чем нужно было для простого «нет». Правду? Правду он решил рассказать?! Правда только одна: Ангелины больше нет. Умерла. Задохнулась дымом в подожжённом прогнившем доме. Или от того, что без него дышать не могла, задохнулась. Какая уже разница.
– Найди для этого кого-нибудь другого, – постаралась сказать как можно сдержаннее.
– Зачем кого-то искать, когда есть ты?
– Затем, что я не хочу брать у тебя интервью. Для меня это личное.
– А для меня какое, блядь?! Публичное?!
Он рассвирепел моментально. Поднялся и прошёлся по кухне. Когда мы с сыном переехали в эту квартиру, кухня казалась мне огромной. Да и утром она была такой. Но Егор занял собой всё пространство.
Пройдя туда-сюда пару раз, он остановился.
– Какая-то сволочь выворачивает мою жизнь наизнанку. Но до этого утра жизнь была только моя. А сегодня… – Дымов тряхнул головой, и прядка волос упала ему на лоб. – Это не просто личное, Поля. Это тут! – ударил по груди. – Есть вещи, которые больше, чем личное. Они только твои. Твои, понимаешь?! Их никто не должен знать. А эта тварь мало того, что выставила нас с Линкой на всеобщее обозрение, так ещё и извратила всё.
– Не надо прикрываться моей сестрой, – вздохнула я устало. – Отец сказал мне, что тебя неофициально отстранили от игр. Поэтому не пытайся изображать, что интервью ты собрался дать исключительно ради справедливости. Не поверю. – Я всё-таки не выдержала. – Не поверю, Егор!
Его тяжёлый взгляд задевал куда больше, чем
