верить. Я уверен, что Менсиа обязательно будет счастливой. Когда она отвернулась от меня, я еще смотрел на нее некоторое время, хотел как можно лучше запомнить черты ее лица в свете заходящего солнца.
Ночью я спал плохо. Что-то терзало меня, с каждой минутой какое-то плохое предчувствие все глубже закрадывалась в разум. Только под утро мне удалось заснуть на несколько часов. Позже меня разбудила к завтраку мама. Когда я спустился, они с отцом уже ворковали друг с другом на кухне. Меня сразу отправили будить Менсию. Я неохотно вернулся обратно на второй этаж и постучался к ней в комнату, но ответа не последовало. Не раздумывая, я вошел в комнату уверенный в том, что она еще спит.
Удивление пронзило меня, когда я не увидел Менсию ни мирно спящую на большой кровати, ни где бы то ни было еще в комнате. Я мигом метнулся к шкафу. Как я и думал, ее вещей в нем не оказалось. Беспокойство и злость обуяли меня. Беспокойство за Менсию, злость – на себя, за то, что позволил ей уйти. Выпуская гнев наружу, я скинул вазу с подоконника. Она разбилась точно так же, как и маленькая надежда, которая зародилась во мне вчера.
– Глупая девчонка, – прошипел я, а из головы все не выходил ее образ.
На шум прибежала мама. В ее глазах застрыло непонимание, когда она увидела в комнате только меня.
– А где Менсиа? – поинтересовалась мама.
– Спроси что-нибудь попроще, – отозвался я, выходя из комнаты. – Хотя не стоит, я все равно ухожу. – Я захлопнул за собой дверь.
Быстро переоделся и вышел из дома, не обращая ни на кого внимания. Сев на мотоцикл, я сорвался с места и погнал на всей скорости. Я не знал, куда еду, и почти не смотрел на дорогу, забывая, что рискую расстаться с жизнью. Будь что будет. Абсолютно все равно. Мне нужно понять, почему она так поступила, но сначала следовало выпустить пар.
Я просто гнал по городу в тумане своих мыслей. Я не знал, куда она ушла, почему сделала это, что будет делать дальше. Но с каждой мыслью о ней я все больше злился. Я не понимал, на чем основан этот гнев, но он поглощал меня. Я не хотел думать о Менсии. Если она так просто ушла, значит, на то есть причина. Она должна исчезнуть из моих мыслей, несмотря на то что постоянно возвращается в них.
Домой я вернулся ближе к вечеру, когда смог окончательно взять себя в руки. Родители, должно быть, и так переживают, и не стоит их добивать.
Дома я пытался дозвониться до Менсии, но абонента не было в сети. Я возненавидел голос автоответчика, который приветствовал меня в десятый раз. Пытался дописаться до нее, но ответа так и не получил. Хотелось крушить все, что попадалось мне на глаза, но я старался держать себя в руках.
Сегодня закатное небо вновь переливалось яркими красками, и я непроизвольно вспомнил вчерашний вечер, когда Менсиа была еще рядом. Это воспоминание на секунду согрело меня, но затем снова вернулся холод.
Прошло пять дней с тех пор, как она ушла. После того разговора у озера солнце скрылось, и каждый день с тех пор был хмурым и пасмурным. Я ненавижу, когда мир становится серым. Менсиа до сих пор не ответила ни на один мой звонок. Я волновался за нее, но еще невероятно злился.
Сегодня у отца было очередное светское мероприятие. Когда мы уже готовились выезжать из дома, я зашел в комнату Менсии. Я сделал это не думая, как будто меня завели туда под гипнозом. Меня встретил отголосок ее цветочного аромата, и в голове сразу возникла ее счастливая улыбка. Горькая усмешка появилась на моих губах. Видимо, я действительно такой урод, что все девушки сбегают от меня.
Я прошелся по комнате, подошел к окну и всмотрелся в горизонт. Небо застилали густые облака, и я понял, что мне нужно забыть Менсию точно так же, как я забыл когда-то Кассандру. Если она ушла, значит, не хочет меня видеть, но оно и к лучшему. Мне не придется смотреть в ее грустные глаза.
Когда я уже направился к выходу, мой взгляд привлек блестящий предмет на полу. Это был ее серебряный браслет с крохотными бабочками. Похоже, она так сильно торопилась, что потеряла вещь, которой безумно дорожит. Я положил его в карман пиджака и направился к выходу из дома.
Когда мы приехали в ресторан, мероприятие было уже в самом разгаре. Я ненавидел носить костюмы. Они настолько сковывали мои движения, что просидеть в нем весь вечер казалось невыносимой пыткой. В помещении было полно народу, что раздражало еще больше. Я подошел к столу с закусками и начал приглядываться к тому, что сегодня предлагают.
Вскоре возле меня оказался какой-то мужчина, и когда я боковым зрением увидел его, кровь закипела в моих жилах. Отец Менсии. Грозный взгляд, одет с иголочки, от него так и веет жутким холодом. Когда я накладывал в тарелку соус, он небрежно задел меня локтем, и несколько капель попало мне на рубашку. Теперь он взбесил меня еще больше.
– Прошу прощения, – выплюнул он, даже не взглянув на меня.
Я мысленно послал его на все четыре стороны и полез в пиджак за платком. Сначала я даже не заметил, что браслет Менсии выпал из моего кармана и упал ему прямо под ноги.
– Не подскажете, чья это вещь? – спросил он, заметив его и протянув мне.
– Нет, – грубо ответил я, забирая браслет.
Его твердый взгляд задумчиво блуждал по мне, но скорее всего он наконец вспомнил, где видел это украшение. Я ничего ему больше не сказал и собирался уже вернуться к своей семье. Но когда я чуть отошел от него, на мой телефон пришло сообщение.
– Менсиа, – от неожиданности проговорил я, когда увидел, что сообщение от нее.
Вот что в нем было написано. Сразу захотелось швырнуть телефон в стену, но тогда бы люди приняли меня за неуравновешенного психа.
– Занимательно, – услышал я холодный голос за своей спиной и понял, что он прекрасно все слышал.
Мужчина отошел в более тихое место и набрал номер, который уже давно был в неиспользуемых. Пара гудков, и послышался давно знакомый голос.
– Ну здравствуй, Клаус, – проговорил мужчина в трубку. – Нужна твоя помощь по старой дружбе.
