операционисток. Ей внимание большого босса явно льстило, она крепко сплетала и расплетала красивые пальцы с изящным маникюром, краснела и опускала глаза в пол, но слушала его внимательно, приоткрыв рот.
Как обычно.
Как в любой другой день все предыдущие недели с тех пор, как тут открылся этот филиал, и я могла наблюдать за Германом в естественной среде.
Это мог бы быть любой из дней в октябре или в ноябре, когда я пробегала мимо и видела его во время таких же разговоров.
Не в декабре. В декабре я бы уже подождала, пока он меня заметит, махнет рукой и позовет вместе выпить кофе. Или он написал бы мне еще с утра, интересуясь планами на вечер.
То, что он вернулся и ничего мне не сказал, лучше всего показывало, что все изменилось.
Я смотрела на него и не чувствовала, что имею право даже на короткий приветственный кивок. Более того — едва Герман начал оборачиваться и я поняла, что еще мгновение, и он меня увидит, я ускорила шаг и проскользунла в дверь «Только для персонала» раньше, чем это произошло. Потому что даже на взгляд я тоже больше не имела права.
Вообще-то я шла сюда, чтобы поговорить с администрацией насчет графика работы в новогодние каникулы… Но на самом деле это был лишь предлог. Я шла, чтобы узнать, не приехал ли Герман.
Узнала.
Ну и черт с этими каникулами.
Завернув за угол, я быстро спустилась по служебной лестнице и вышла на техническую парковку на задворках ТЦ. Здесь кисло пахло выхлопными газами и углем, огромные рычащие грузовики месили снежную кашу колесами, а с неба сыпалась какая-то мокрая гадость. Не то снег, не то дождь — противная ледяная капель, обжигавшая кожу холодом. Над железной дверью не было даже хлипкого козырька, под которым можно было спрятаться, и я просто стояла, подняв лицо к серому небу и вместе с клубами выхлопов глотала хрустальную горечь невзаимности — уже понимая, что впереди меня ждет только боль.
Не получилось укрыться в чужом тепле, передохнуть от бесконечных бурь своей жизни.
Мне было слишком хорошо в компании Германа, чтобы это продлилось долго.
Я рада, что все закончилось вот так — одной унизительной сценой, а не чем-то похуже.
Не предательством по отношению к моему мужу и его жене.
«А вместе нам не справиться».
Зато я справлюсь. Сама.
Возвращаясь в гулкий, плохо освещенный коридор торгового центра, я провела пальцами по лицу, стирая влагу, и выругалась. Увы — хваленая водостойкая тушь не выдержала атаки сразу с двух направлений — и ледяного дождя, и соленых слез.
Надо было заскочить в туалет — смыть разводы и привести себя в порядок, но я не успела. На выходе из административного крыла я нос к носу столкнулась с Германом
— Черт! — брякнула я вместо приветствия.
— И тебе здравствуй… — сказал он, внимательно меня разглядывая.
Разумеется, потекшая тушь не прошла мимо его внимания.
— Не спрашивай, — попросила я.
— А я знаю, — сказал он.
— Что знаешь?
— Не спрашивай.
Едва заметная усмешка тронула уголок его губ.
Герман полез в карман своего костюма и протянул мне белоснежный платок.
Мелодрама какая-то…
Хорошо, что на нем еще вензеля не были вышиты. Но отказываться я не стала и поспешно вытерла разводы туши с лица.
— Постираю и верну, — сказала я, глядя на черные пятна на платке.
— Не говори ерунды, — Герман отобрал его у меня и спрятал обратно в карман.
Тайный план обзавестись фетишем, который я могла бы положить на домашний алтарь, провалился.
Шучу.
Или не шучу — платок пах его парфюмом, и я с трудом удержалась от того, чтобы не прижать его к носу, чтобы вдохнуть будоражащий запах розмарина и холодных камней.
— Я сегодня допоздна, — сказал он в тот момент, когда я уже устала переминаться с ноги на ногу и собиралась поблагодарить его и сбежать, пока не поздно. — Подвезти тебя?
Нужно было отказаться.
— Хорошо. У меня есть для тебя подарок.
Но я не смогла устоять.
— Подарок? — изумился Герман. — Какой?
— Тебе понравится, — пообещала я. — Гарантирую.
В нашу переписку Герман по-прежнему не заходил, зато я проверяла ее каждые пять минут. Причем, пять минут — это был максимум моей силы воли. Если бы я не держала себя в руках, проверяла бы чаще.
Даже понимая, что делаю что-то не то, остановиться не могла.
Заверяла себя, что мне просто важно узнать, как он отреагирует на мой подарок. Надо его как следует подготовить. Почему он не пишет? Как я узнаю, что уже пора собираться?
Герман появился ближе к десяти вечера, когда я уже отпустила Тину, да и сама успокоилась и последний час работала, не отвлекаясь на телефон.
Он просто зашел в агентство и сел на диван для посетителей, закинув ногу за ногу и сплетя пальцы на колене.
Пока я хлопала глазами, он махнул рукой:
— Привет. Не обращай на меня внимания, работай, я тебя подожду.
И уткнулся в телефон.
Не, ну какое теперь «работай»…
Я выбралась из-за стола и достала давно приготовленный подарок. Кое-что я добавила уже сегодня с утра — это был последний заказ, и он успел как раз в срок.
Герман с легким удивлением наблюдал, как я тащу к нему немаленьких размеров коробку.
— Что это?.. — он встал, чтобы взять ее из моих рук и пару раз осторожно тряхнул. Внутри зашуршало. — Оно живое?
— И кусается! — засмеялась я. — Будешь здесь разворачивать? Предупреждаю — потом собрать будет нелегко.
Нахмуренные брови и серьезное выражение лица рассмешили меня еще сильнее.
— Нет, давай в машине, — решил он. — Ты уже все? Идем?
Мне еще было чем заняться, но я колебалась всего одно мгновение.
— Конечно!
Выключила комп, подхватила пальто и вымелась следом за Германом.
В машине он быстро перекинул плед и какие-то пакеты на заднее сиденье, освобождая мне место, а я невольно отметила — с ним давно никто вместе не ездил. Хотя, конечно, есть еще водитель на «мерседесе»…
Герман поставил коробку между нашими сиденьями и с некоторой опаской ее приоткрыл. Я чуть не повизгивала от предвкушения, с трудом держа себя в руках. В том, что ему понравится, сомнений не было, но мне хотелось увидеть,
