Картина маслом бы была.
Когда приезжаю к своим девочкам, то застаю их в состоянии войны практически. У Насти нижняя губа дрожит, а у Василины вот-вот глаз задёргается.
Кое-как удаётся ситуацию уравновесить, и тут ветрянка Насти играет мне на руку. Адамовна, конечно, закипает, когда я ставлю ей точки на лице, а потом даже пытается лишить меня глаза в ответ.
Но срабатывает. Она с мученическим видом соглашается посмотреть “Хорошего динозавра” в полном семейном составе и отписывается Кортесу, что дрочить ему сегодня в душе в одиночестве.
— Настя, твой любимый клубничный топпинг для мороженого закончился. И карамельный, кстати, тоже, — сообщает Василина, выставляя на стол три мороженицы. — Могу предложить всё то же вишнёвое варенье.
— Я хочу клубничный топпинг, — капризничает мелкая, вкусившая уже сегодня командование взрослыми.
— Тогда вам с папой придётся за ним сходить. Я разрисованная никуда не пойду, — Адамовна поворачивается и ставит руки в бока.
Блин, кажется, у неё грудь стала больше. Ну точно, да. И на бёдрах чуть округлость появилась. Неужели, есть стала нормально наконец? Мне нравится…
Усилием воли отвожу от Адамовны глаза. Мне, похоже, топать сейчас с Настей в магазин, не хотелось бы делать это со стояком.
— Ну одевайся, принцесса, — встаю с дивана. — Топпинг, значит, топпинг.
— А ты не стесняешься идти с зелёным глазом?
Если только чуть-чуть, но я вроде как перед дочкой должен быть сильным и смелым, да?
— Да пофиг мне, — отмахиваюсь и тут же прикусываю язык, ошпаренный строгим взглядом Василины. Приходится исправиться: — Ну то есть всё равно мне. Короче, одевайся.
Настя убегает и через три минуты уже выскакивает из своей комнаты в другом платье. Оказывается, женщины умеют быстро переодеваться. Главное тут — мотивация. В данном случае топпинг. Ну или отца потроллить, отслеживая, как на него, всего измазанного в зелёнку, пялятся прохожие. А у Насти есть такая жилка. Интересно, от кого же она?
Оставляя Василину дома, мы с мелкой идём в магазин. Как раз через тот самый парк, где её любимые качели и горки, а сейчас и большая, ритмично дрыгающаяся надувная зайчиха-батут. Дети там сконцентрированы в неперечётном количестве. Шум стоит, гам, кассир батута только и успевает обилечивать и громко сообщать, чьё время вышло. Чуть поодаль какой-то парень наворачивает сладкую вату, а рядом мамки пытаются утянуть отпрыгавших своё время ревущих детей.
— Тебе тоже туда хочется? — спрашиваю Настю, заметив её грустный взгляд.
— Ну хотя бы на горку…
Возле горки детишек сейчас нет, мамашек, которые могут устроить скандал, увидев точечно-зелёных людей, тоже. Так что я подхватываю малую и иду к горке.
Несколько раз она скатывается, заливисто хохоча, а я подхватываю внизу и и подбрасываю вверх. Наслаждаюсь её смехом, искристым взглядом, этим звонким “папа, лови меня!”
— Пошли, принцесса, а то мама без топпинга сама всё мороженое слопает.
— Она говорит, что сладкое не любит, но однажды я проснулась, а она сидит перед телевизором в гостиной и ест мороженое, представляешь? — говорит заговорчески. — Так что, знаем, видали.
Да-да Адамовна. Понятно теперь, откуда эти сиськи и задница. Можно ещё малость откормить, будет вообще огонь.
— Пап, там какая-то тётя на нас смотрит, и уже давно, — тихо говорит Настя, незаметно кивая в сторону.
— Ну мы же с тобой зелёные, — подмигиваю ей, а сам оглядываюсь.
И действительно, с краю парка на парковке стоит автомобиль, а возле него… моя мать. Стоит и смотрит в нашу сторону из-под сени деревьев.
Ей тут какого чёрта понадобилось? Я вроде бы ясно ответил ещё несколько месяцев назад, чтобы отвалили и не вспоминали обо мне вообще. Нет меня. Нет нерадивого сына — живите спокойно.
— Пошли, Настя, мама там и правда всё мороженое без нас слопает, — беру Настю за руку и увожу с площадки. Подальше от пристального ядовитого взгляда моей матери.
Василина
“Прости”
Отправляю Марио сообщение и добавляю сложенные ладони. У нас срывается уже второе свидание. То у него там что-то случилось. Наверное, из-за перелёта и разницы во времени сбились настройки на смартфоне, и стало неверно отображаться время. Я прождала его в кафе больше часа, думала, он наслаждается краснодарскими пробками. А потом не выдержала и написала. Марио был в шоке, много раз извинился, но встречу пришлось отменить, потому что ещё полтора часа ждать, пока он приедет по этим самым пробкам, которые как раз вошли в свой час пик, я не могла. Мне нужно было домой к дочери.
А сегодня у меня приключение. И, конечно, Марио я про свой зелёный нос и подбородок не рассказываю. Просто говорю, что Настя болеет. Это, в общем-то, правда же, так что я не сильно и лгунья.
“Тогда до завтра? Надеюсь, сеньорите станет лучше”
“Да, думаю, завтра ей будет лучше”, — пишу, прикидывая, ототрётся ли до завтра бриллиантовая зелень или нет.
Пока Семён с Настей путешествуют в поисках топпинга, я всё же пытаюсь оттереть ватным диском, смоченным в спирте, зелёное расползшееся пятно, но в результате получаю слабо размытое всё то же зелёное ещё и на фоне красноты.
Спирт и моя белая кожа — это было не лучшее моё решение.
В ожидании решаю, что одного лишь мороженого на вечер нам будет мало, поэтому достаю из морозилки тесто для пиццы, шинкую сверху овощи, режу колбасу и сыр и ставлю в духовку.
Едва аппетитный запах начинает расползаться по кухне, дразня и пробуждая аппетит, как дверь открывается.
— Мама, я на горке каталась! — радостно сообщает Настя, вбегая. — Папа меня ловил и подбрасывал!
— Вот это вы экстремалы, — улыбаюсь в ответ.
— А что это так вкусно пахнет? — ведёт носом Семён.
— Пицца. Но она ещё не готова.
Настя в сопровождении отца идёт мыть руки и переодеваться в домашнюю одежду, а я достаю уже готовую пиццу, делю на куски, режу овощи и выставляю всё это в гостиной на столике. Вообще-то, я не сильно приветствую еду на любых поверхностях кроме кухонного стола, но иногда исключения быть должны.
— Мне тот кусок, где больше колбасы! — Настя плюхается на диван.
— Нет, это мне! А ты ешь с помидорами! — спорит с ней Семён.
Надо же, улыбаюсь про себя, Настя за пару часов, проведённых с отцом, уже и забыла, что собиралась экстренно худеть и
