за деньгами и связями. Я тоже поднимался сам! Потому что просить помощи у родного отца слишком дорого! Я выкупал у тебя свою свободу постоянно! Эта чёртова компания — всего лишь ещё одна сделка. И ты снова меня подставил. Ты ударил меня по самым больным местам, чтобы сохранить своё влияние. И вот что смешно — на кону снова моя свобода.
Я замолкаю, глядя в его искажённое злостью, негодованием и осознанием лицо. Больше не будет так, как он хочет.
Медленно поднимаюсь. Кидаю на стол свою салфетку.
— Если беременность и правда существует. Пусть делает аборт, — достаю из кошелька деньги. Всю наличку, что у меня есть. Выкладываю перед отцом. — Я оплачу.
— Ты дурак! — подскакивает отец, обращая на себя внимание посетителей заведения.
Может и дурак. Наверное, надо было сделать вид, что я и здесь на всё согласен. Только вся моя природа противится этому. У всех есть предел. Какая-то граница, которую он не может переступить. Вот это моя. Его шлюхой по доброй воле я никогда не стану.
Вызываю такси на улице. Нервно курю, сминая сигарету в пальцах. Частые, короткие затяжки. Горький, горячий дым из порвавшегося фильтра обжигает губы. Сплёвываю. Тушу сигарету. Достаю другую.
— Успокойся, — отец подходит и встаёт рядом. — Ещё раз очень хорошо подумай.
— Да пошёл ты, — всё же справляюсь с зажигалкой и затягиваюсь уже гораздо глубже.
— Гордей, без меня ты с Соболевым не справишься.
— На это и был расчёт, когда вы его дочь под меня подложили? — зло стреляю в него взглядом. — Что я не вывезу и сдамся? Просто дожали, да? Яся ушла… Теперь снова под угрозой Клуб. Так ведь? Заберёшь его. Продашь. Положишь на свои счета ещё бабла, которое заработал не ты. Но это ведь неважно. Насрать на пацанов, которые там пытаются чего-то достичь. Там есть те, кому «Либерти» в прямом смысле жизненно необходим. Только на это тебе тоже насрать. Ты перешагнул через меня. Снова. И если меня посадят, папа. Посадят из-за тебя. Ты планомерно, целенаправленно уничтожаешь мою жизнь. Не говори мне больше о семье. Тошнит от твоего эгоизма и лицемерия.
Что-то мне как-то хреново на душе… Начинает казаться, что и правда не вывезу. Может и хорошо, что моя малышка сейчас далеко от всего этого дерьма. Так не хочется её пачкать.
— Да какого хуя!!! — пинаю мусорный бак, отменяя такси.
Иду пешком, сжав кулаки и зубы. Отец прожигает взглядом мои лопатки. А меня бесит! Сука! Как же бесит эта беспросветная безысходность. У меня только начинает получаться. Только появляется решение. Долбанный прокурор обрушивает на меня очередную тонну шлака!
Откуда теперь ждать удара?
Я и так, как филин, кручу башкой на двести семьдесят градусов. Сосредоточиться на чём-то одном не дают.
Виски выламывает. В ушах звенит.
Тюрьма или свадьба с Ангелиной?
Свадьба или тюрьма?
А разница?
Нихуя нет разницы!
Хотя вру. Есть. В тюрьме отец и Глеб Соболев не смогут использовать меня в своих планах.
А Яся?
Это всё? Наш с ней конец?
Но я не хочу так! Я, мать вашу, не согласен с таким раскладом! Не. Согласен!
Не могу без неё! Блядь! Я! Без! Неё! Не могу!
У меня скоро крышу сорвёт от всего происходящего.
Добираюсь до офиса. Забираю с парковки байк и лечу на нём за город, выкручивая газ на всю. Стрелка ложится. Шлем забыл в кабинете. И куртку. Ветер свистит в ушах. Футболка превращается в парус. Дыхание всё время перехватывает. Я захлебываюсь тёплым майским воздухом. Глаза слезятся. Дорогу размывает. Но мне сейчас всё это очень нужно. Больше ничего не поможет. Бухло выжжет. От никотина уже тошнит. Остаётся только гнать вперёд, надеясь, что мне по дороге не встретится фура, которую я не замечу.
Смазываются сигналы редких тачек. В сумерках меняется восприятие трассы. Пульс долбит уже привычные сто сорок, а лампочка мигает, оповещая о том, что бак у меня практически пуст.
Останавливаюсь на обочине. Достаю из заднего кармана штанов мобильник. Не потерял. Уже неплохо.
На экране несколько пропущенных от брата, от Кирилла и Захара.
Смахиваю. Включаю GPS, чтобы сориентироваться, как далеко меня унесло. Ищу ближайшую заправку. Должен дотянуть. Там же надо взять воды и поворачивать в сторону города.
Добираюсь.
Залив бак, покупаю пачку сигарет, кофе и воду. Откатываюсь подальше от огнеопасной зоны. Делаю глоток чёрного, горького, бодрящего. Затягиваюсь.
Брат снова звонит.
— Если на нас не летит метеорит, поговорим завтра, — отвечаю ему. — Хотя даже если летит, похрен, — отнимаю трубку от уха, собираясь сбросить.
— Гордый, тормози! — орёт братишка. Возвращаю телефон к уху. — Новости есть. Про Ясю.
Ярослава
Кручусь перед зеркалом в одних трусиках, пытаясь разглядеть, что во мне изменилось. Вожу пальцем по животу, прикладываю ладошку, прислушиваюсь.
Там теперь живёт малыш. Это так непросто осознать. На руках есть снимок, есть справки, и я даже начала сдавать анализы, чтобы убедиться в том, что у нас с ним всё хорошо. А всё равно никак не могу поверить. Очень особенное чувство, тёплое и волнительное с примесью щемящей тоски по Гордею.
В дверь настойчиво звонят. Прибыла моя команда «злостных мстительниц», как сказала Анюта.
Быстро надеваю футболку и иду открывать.
— А вот и мы! — довольно улыбается Каменская.
— Привет, — нестройным хором здороваются и по очереди обнимают меня Соня и Эля.
— Мика, — протягивает ладошку очень красивая девочка с короткой стрижкой.
— Яся, — представляюсь в ответ.
Бабушки нет. Она уехала к своей хорошей знакомой. Так что квартира в нашем полном распоряжении.
Аня заносит на кухню пакеты. Выкладывает на стол свежие фрукты, ягоды в прозрачных лотках, сок, пирожные и пачку травяного чая.
— Папа привёз из очередной командировки, — поясняет она. — Очень вкусно и тебе полезно. Там гора витаминов.
Девочки взяли надо мной шефство. Я и сама слежу за питанием, понимая всю ответственность за своего ребёнка, но их не остановить. Первая беременность в нашей компании. Всем интересно, как это будет.
Не раздумывая, беру со стола лоток с крупной малиной. Открываю крышечку. Вдыхаю аромат ягод, тоже плотно ассоциирующихся с Гордеем. Живот поджимается, кончики пальцев покалывает.
Чёрт… Как же я скучаю…
— Не реветь! — щёлкает меня по носу Каменская.
— Ей можно, у неё гормоны, — подхватывает Соня.
— Яся, скажи гормонам,
