твоя непонятная одержимость Сашей, не помешала твоей учёбе в выпускном классе… ― заявила, родительница.
― Ты, мам, считаешь меня совершенно безответственной и безмозглой малолеткой, которая помешана только на парнях, да?
Мать, собиралась ответить, но я не позволила.
― Нет, не отвечай и так всё ясно. И мне между прочем очень обидно, знаешь ли, ― ответила, отворачиваясь от неё, смахнуть льющиеся по щекам слёзы, ― надеялась, что ты просто порадуешься за меня, а ты! ― процедив, сквозь стиснутые зубы, рванула прочь из комнаты.
Неслась по коридору в сторону лифта. Вскочив в пустую кабинку, дала волю слезам. Как только лифт прибыл на место, смахнула рукой остатки слёз, и пулей выскочив из него, побежала на выход, стараясь ни с кем не сталкиваться.
Мне на секунду, даже показалось, что пронеслась мимо Саши, уловив едва ощутимые нотки знакомого парфюма.
Но скорее всего, я ошиблась, ведь, если бы это был именно он, то наверняка остановил бы меня. А раз этого не произошло, то это был не он.
Ну, и ладно. Всё ещё шмыгая носом, пошла по уже знакомой дорожке, ведущей к океану. Шум волн успокаивает, позволяя успокоиться и ни о чём не думать.
Хотя бы какое-то время. Выбрав, более-менее тенистое местечко, уселась прямо на песок, тупо пялясь на набегающие на берег волны. Однако, моё одиночество не продлилось долго. Вскоре, меня всё-таки нашли. Саша, запыхавшийся от долгого бега, опустился рядом со мной, со словами:
― Вот ты где… Еле нашёл.
Хмыкнула в ответ.
― Значит, нормального разговора с матерью не получилось?
― С чего это ты так решил, ― огрызнулась в ответ.
― Так сразу понял, взглянув на твоё заплаканное лицо, ― ответил спокойно.
― И что с того, ― проворчала, ― не все родаки такие понятливые, как твой отец.
― А, почему ты вдруг решила, что он понятливый? ― поинтересовался удивлённо.
― Так на твоём лице всё написано, ― пробормотала неохотно.
У меня не было ни какого желания говорить с кем-либо, но Саше, каким-то непонятным образом удалось разговорить меня.
― И что же ты прочла по моему лицу, м? ― не отставал он.
Внимательно глядя на него, неохотно, но всё же ответила:
― Ну, ты не ворчишь недовольно, как, бывало, обычно, после разговора с отцом. Значит, в этот раз вы пришли к пониманию, ― и едва слышно добавила:
― Чего не скажешь о нас с мамой.
Тяжело вздохнув, отвернулась к океану, наслаждалась его ритмичным шумом волн.
Мы оба молчали какое-то время. Но, скоро мне это надоело и поэтому, поинтересовался у «своей занозы»
― Насть, скажешь, что же тебя так расстроило в разговоре с мамой?
Терпеливо жду, любуясь её профилем. И откуда только терпение появилось, раньше, оно быстро заканчивалось, если кто-то попросту забивал с ответом заданный мною вопрос. А сейчас, прямо «сама терпеливость».
Протянув руку, аккуратно заправил за ухо, развеваемую ветром прядку волос.
― Саш, ты чего? ― поинтересовалась, Настя, удивлённо взглянув на меня.
― Ничего. Ну, так как там, мелкая, насчёт, излить старшему братику душу, м? ― повторил свой вопрос, хитро подмигнув.
― Тоже мне старший братик выискался, ― проворчала эта «заноза», ― ты же всё равно не отстанешь, да?
― Конечно же нет, ― ответил серьёзно, ― не могу спокойно смотреть на расстроенное личико любимой девушки.
Заметил, как на губах сестрёнки, появилась мимолётная улыбка.
― Ладно, так и быть расскажу, ― начала она, ― Хотя, чего там рассказывать, ― добавила чуть тише.
― Как есть, так и рассказывай, ― спокойно попросил я.
― Если кратко, то мама, считает, мою любовь к тебе обычной привязанностью. Мол я из благодарности, за то, что ты всегда меня выручаешь из передряг, следую за тобой, как собачонка, ― произнесла она, сжав кулаки, ― она считает, что главное это учёба, а остальное ― пустая трата времени, ― воскликнула возмущённо, со всей силы ударяя кулаком по песку.
― Эй, заноза мелкая! Ты, что творишь! ― прикрикнул сердито, успев заслонить рукой глаза от летящего в лицо песка.
― Ой, извини, ― пискнула Настя, ― в глаза попало? ― поинтересовалась обеспокоенно, ― дай, посмотрю, ― предложила.
Резко приблизил своё лицо к её и звонко чмокнув в нос, произнёс:
― Возвращаемся, горе ты моё. Будем разруливать непонимание между вами с маман.
― Никуда я не пойду, ― заявила эта вздорная девчонка, демонстративно поворачиваясь ко мне спиной.
Аккуратно подхватил её за подмышки, с лёгкостью поставив на ноги.
― Вот же упрямый, ― ворчала она недовольно, ― сказала же, что не хочу с ней говорить…
― Уверена, что хочешь оставить всё как есть?
Настя неуверенно пожала плечами.
― То-то же, ― заявил победным тоном, ― лично мне, не по себе, когда кто-то, подозрительно на меня зыркает, ― попытался кое-как объяснить, что нас ждёт, по возращении домой, если она, не придёт хоть к мизерному взаимопониманию с матерью, ― догоняешь, о чём я? ― уточнил, развернув Настю к себе, внимательно глядя в глаза.
― Ты меня совсем безмозглой считаешь, да? ― ответила эта вредина вопросом на вопрос
― Я такого не говорил, не передёргивай, ― ответил серьёзно.
― Но, подумал? ― допытывалась она.
― И в мысли не возникло, ― ответил с ходу, ― а раз ты девочка умная, то хватит, упрямиться и пошли.
― Ну, чего встал столбом, братик, ― крикнула эта проказница, через секунду, ― сам же предложил вернуться в отель для разговора с маман, так что шевели ногами.
«Нет, ну, точно заноза», ― подумал, с нежностью поглядывая на идущую рядом девушку.
Вошли в номер, где услышали лишь обрывок фразы, произнесённой отцом Ирине Сергеевне.
― Ириш, и всё же, исходя из сказанного тобой, вывод напрашивается один. Вы обе просто не слышали друг друга.
― Глеб, ну, какая там любовь, ей нужно сначала школу закончить, а потом уже… ― гнула свою линию моя мачеха.
Отец, собрался ей ответить, но я был проворнее:
― Ирина Сергеевна, могу вас заверить, что любовь учёбе не помеха, ― начал, подбирая нужные слова, ― если вы заметили, то мои оценки ничуть не ухудшились с того момента, как я понял, что люблю вашу дочь.
― Ну, возможно, и так… ― ответила, не совсем уверенно.
― Значит, мам, если моя успеваемость не снизится, то ты одобришь наши
