горло не болит? Мокрая по лесу бегала, господи! И вы что, дрались?!
— Мы не дрались и горло не болит. Синяки же, он упал, когда бегал за мной. Просто нервы сдали. И нам нужно время…чтобы всё решить.
А как это решить? Что по итогу будет? Не знаю…ничего не знаю.
Разве только то, что внезапно мой живот урчит. Я хочу есть.
Хочу сочный кусок мяса со сладким соусом…
Острые чипсы с нежным йогуртом…
А также, шоколадный торт, обильно посыпанный сверху лимонной цедрой…
Господи, что со мной? Никогда столько всего сразу я не хотела. Тем более шоколадный торт с лимоном и макать чипсы в йогурт. Это же какое-то безумие!
— Это не похоже на то, что он упал… — тихо возражает мама, но я не реагирую, скручивает таким спазмом голода, что я быстро бегаю взглядом по комнате и вдруг вижу на тумбе рядом с кроватью чашку с чаем и два бутерброда на небольшом блюдце.
Всего через секунду этого всего не становится, хоть и холодное.
Я голодно ем, быстро жую, глотаю, запиваю чаем. Но это не то!
Мама удивлённо хлопает глазами, замечаю это совершенно случайно.
— Хочешь, пойдём ко мне и я не буду его пускать, пока ты не захочешь? — она внезапно предлагает самый лучший вариант из возможных.
— Хочу! А ещё очень хочу есть…ты можешь пожарить мне мяса? Прям такие стейки забабахать и чтобы было что-нибудь сладенькое сверху?
От одной мысли о большом куске мяса меня аж плющит и уже практически слюнки текут. Я забываю обо всём.
В голове лишь мясо. Малыш внутри так просит кушать?
Я давно не ела, со вчерашнего утра. Один день же прошёл?
…Ой! Марат же, наверное, вообще забыл о моих словах, чтобы предупредить Ирину, что меня не будет на работе! Чёрт!
Я вскакиваю с кровати, утягивая за собой плед. Где все мои вещи? Там должно быть нижнее бельё, платье и… ничего.
Боже! Я ещё и сумку забыла либо сразу в машине Аринки, либо в ресторане, когда начала скандалить с Артуром. А там ведь мой телефон!
Какая же дура…и что сейчас с Ариной ещё?! Её же схватил чёртов Громов.
Сколько же всего произошло, а я только сейчас это осознала…
— …Сладенькое? — А вот мама только на это и реагирует, наверное думает, что я просто вещи свои ищу. Или так отойти от моей просьбы не может?
Хотя…что такого? Это самое нормальное из того, что мне хочется.
— Не знаю…есть варенье из смородины? — на автомате бормочу, так и не найдя свои вещи.
Вспоминаю, что даже если бы телефон был, номера Ирины то всё равно нет. Разве что Арине бы написать, чтобы узнать, что с ней.
Надеюсь, всё с ней нормально, я ведь не помню её номер наизусть, чтобы с маминого даже написать.
— …Ты будешь есть мясо с вареньем? — мама всё никак угомониться не может.
— Ну делают же сладкие соусы…
— Ну это… наверное… другое?
— Ну мам… — я строю такие глазки, какие только могу. Стоя перед ней просто завернутая в плед и с сеновалом на голове.
— …Ладно. — она сдаётся.
Ура! У меня будут сочные куски мяса и сладкое варенье сверху!
Нам с малышом будет очень вкусно.
— А где мои вещи, кстати?
— В гостиной, на сушилке. Ужасное платье, кстати! Слишком вульгарно. — фыркает она, но не серьёзно, для вида. По глазам вижу.
Поднимается с кровати и топает в гостиную, я за ней, прямо на пледе.
— Ну мам! Один раз же живём. — не объяснять же ей, для чего оно вообще нужно было.
— Чтобы глаза мои его больше не видели! Я принесла тебе твой домашний халат.
Мы оказываемся возле сушилки, я забираю своё нижнее бельё, а затем тот самый халат, который она тоже повесила рядом.
Приятная, хлопковая ткань тёмно-синего цвета, но по ней разбросано множество светлых, маленьких цветочков, что этого даже не заметно. Халатик мне чуть выше колена, на молнии и с карманами, удобный, я в нём и по деревне шастала, до магазина. Хорошенький.
— Не жди меня. Я сейчас хочу помыться, раз вчера не успела нормально… пока волосы приведу в порядок ещё, ты уже и приготовишь всё.
— Ты уверена?
— Да, всё нормально, мне лучше. Голова почти не болит уже.
Мама смотрит на меня с сомнением, но я не подаю вида, что снова немного вру.
Нда, такая я лгунья с ней, но это ведь всё без злого умысла!
Побыть одной не помешает, после такой встряски…
— Ладно. Поешь и я походу к нам Любу, она тебя осмотрит.
— Хорошо…
Мама уходит. А я быстро моюсь, потом одеваюсь и мучаюсь со своими волосами. Они были сырыми, я так уснула и с трудом расчёсываю их, спутанные и непослушные единственной расчёской здесь. Деревянная и какая-то дурацкая. Коротким волосам такой гребень бы пошёл, но с длинными неудобно.
Но я отмучиваюсь, получаю довольно приличный вид и уже хочу надеть резиновые тапки, которые тоже мне мама у порога оставила, как внезапно в дверь стучат.
Я даже представить не могу, кто это может быть. Всё в деревне знают, что тут никто не живёт, маме незачем стучать, она бы просто зашла.
Напрягаюсь. Может Люба если только?
Открываю дверь и вижу перед собой…
— Здравствуйте.
Э?! Елена Ильинична?
Что она тут забыла?…
— Елена Ильинична? Эм… здравствуйте? — с запозданием бормочу я в ответ, таращась во все глаза на женщину передо мной.
Я в полном шоке. Что здесь делает мой врач-репродуктолог?
Я прописана в городе, в нашей с Маратом квартире, адрес которой она вряд-ли даже запомнила, увидев его всего пару раз в бумагах мельком, когда изучала мои анализы и прочие документы, и мы даже не обсуждали, что я когда-то жила в деревне. Тем более, это вообще не мой дом, а дом семьи Беркутовых. Сперва покойного деда Марата, а теперь его самого.
Ничего не понимаю. Как это возможно?
Она стоит прямо тут и лишь мило улыбается, после чего поправляет очки на носу и говорит.
— Извините, напугала? — она неловко смеётся и поправляет светлую прядку за ухо, осматривается по сторонам, — Я еле нашла этот дом. Марат Дмитриевич дозвонился до меня и настойчиво попросил приехать, сказал, что сам уезжает в город, а вам стало плохо, дал адрес этот, я приехала, поспрашивала, где именно это у местных и вот… почему вы не берете трубку?
Я не знаю, что ответить. Это звучит странно. Здесь же есть
