резко стартует на светофоре.
Секунды не прошло, как загорелся зеленый. Вжимаюсь в кресло, меня откидывает назад. Сколько ездила с Авериным, никогда не видела такого дикого вождения с его стороны.
– Хочешь, я больше не буду ни о чем тебя просить? Оставшиеся просьбы аннулирую, а? Только сбавь скорость. Мне страшно, – признаюсь и взгляд на этого безумного перевожу.
– Откуда ты взяла этого ромашкового? – неожиданно спрашивает.
Ромашкового… Придумал же!
– Следователь прокуратуры. Зовут Михаил. Он хороший и добрый.
«В отличие от некоторых», – просится с языка. Но я помалкиваю. Только-только стрелка на спидометре, наконец, достигла отметки в пятьдесят.
– Кто бы сомневался. Хороший… – язвительно комментирует, – целовались?
К такому вопросу не была готова. Открываю и закрываю рот, мозг отказывается работать.
– Может, и целовались, – растягиваю слова и то и дело на Аверина посматриваю.
Он снова напряжен, как оголенный провод. Искры чуть не бегут от него.
– Понравилось?
Сглатываю. Врать не умею, а дурочка внутри меня очень желает соврать и вновь увидеть реакцию Стаса. Он словно ревнует. Во всяком случае, хочется в это верить.
– Допустим?...
– Сука!
Ударяет по рулю и глазами бьет в мою сторону. Дух захватывает от его воинственной энергии. Никогда прежде такого не ощущала.
Аверин заруливает в соседний от меня двор. Находит какой-то укромный уголок между кустами и деревьями. И выключает двигатель вместе с фарами. Мы остаемся сидеть в кромешной тьме. Солнце давно уже село.
Кожу стягивает тяжелая атмосфера в салоне. Давит на грудь камнем.
Мажор, кажется, забыл о моем присутствии. Смотрит в лобовое стекло и даже не дышит. Я задерживаю дыхание вместе с ним.
– Лис? – коротко произносит.
Пугаюсь. Самого Стаса, обстановки в салоне, темноты за окном. Сердце сильно стучит! То и дело проваливается в живот и отпружинивает в небо.
Поворачиваю голову и напарываюсь на режущий взгляд мажора.
Этот вечер не закончится так просто. Его глаза – сгоревший кофе. Магнитят меня к себе, что я чувствую себя потерянной и сбитой с толку.
Без разрешения Стас обхватывает мой затылок, с силой притягивает к себе.
Вдох.
Он накрывает мои губы, впивается холодным поцелуем. Его губы такие же ледяные, со злым привкусом. А язык, наоборот, горячий. Протискивается ко мне в рот и хозяйничает.
Сильней к себе тянет, языком глубже проникает, словно воздух из легких достать пытается.
Пытаюсь вырваться из жесткой хватки. Руками в плечи вонзаюсь, оттолкнуть пытаюсь. А Аверин как с цепи сорвался.
Безбашенный, умалишенный!
Целует, несмотря на мои укусы и удары кулаками. Хотя, что я могу сделать такому сильному парню, как мажору? Скрутит, и пикнуть не успею. Вот как сейчас.
Губы болят, легкие разрываются от нехватки кислорода, перед глазами круги расплываются.
Стас трогает меня, стискивает. В волосы зарывается и оттягивает их. Снова в губы впивается. Терзает, мучает и ранит.
– Да пусти ты меня! – устало прошу. Силы иссякают с каждым его движением.
Между ног странная слабость растекается. Словно моему телу нравится все. Предатель!
– Понравился, значит, васильковый этот! Целовалась с ним…
– Да. Миша классный. И цветы дарит, и…
Аверин дергает на себя, параллельно кресло назад двигает. Я оказываюсь на нем сидящей сверху. В промежность упирается твердость, и я ахаю. Забываю, что хотела сказать.
Позорно прикрываю веки, когда кровь жгучую возбуждающую смесь по телу пускает. Ладони стискивают его белую футболку в районе груди. Через ткань чувствую горячую кожу и биение сердца. Настоящий трактор, пугает до жути такая скорость.
Глаза черными становятся. Затягивающие воронки.
Стас проникает под кофточку и сжимает грудь. Стон срывается с губ. И я бы отвернулась, позорно скрывая то, что мне нравится. Мажор другой рукой не дает этого сделать. За шею держит, чуть сдавливает.
– Хрен ты теперь к нему еще побежишь. Ромашки свои, блядь, притащил.
Сдвигает чашку лифчика в сторону и сжимает грудь, прокручивая сосок между пальцами. Оттягивает, снова прокручивает. Ласка грубая, на грани.
– Герберы.
Щелчок по соску. Вскрикиваю. Что он творит?
Рябь по спине прокатывается. Внизу мокро, неосознанно трусь промежностью о его выпуклость.
Аверин зло ухмыляется.
Гад!
Стягивает кофту с меня через голову, лифчик полностью спускает и на грудь смотрит. Любуется.
Живот скручивается от его темных глаз.
Одновременно ловим взгляд друг друга. Я будто падаю, а Стас крепко меня держит.
Накрывает соски по очереди своим ртом. Горячо и влажно. Классно.
Мне сейчас плевать, что мы во дворе, и нас могут увидеть. Нет ничего важнее нашей близости. Она, кажется, нужнее глотка воздуха.
Мажор спину гладит, к себе притягивает. Он успел стянуть футболку, и я могу чувствовать его кожей. Непередаваемое наслаждение. Лучшее в мире, во вселенной.
– Хочу тебя сейчас трахнуть.
Он еще и предупреждает.
Глаза слезами наполняются отчего-то.
– Не смей даже думать об этом. Я вообще запретила к себе прикасаться.
Аверин не слушает. Снова целует, рукой ныряет под колготки и гладит промежность. В рот ему мычу и всхлипываю.
А мажор растягивает наглые губы. Понял все.
Не замечаю, как колготки оказываются чуть спущенными, трусики сдвинуты в сторону. «Вжик» молнии и ошеломляющая наполненность внутри. Клетка к клетке, по миллиметру. Растяжение, от которого вибрация по телу колючие импульсы посылает.
Рвано выдыхаю на первом толчке.
Он же сильней к себе приручает. Сердца бьются в унисон, мы дышим вместе, одним воздухом. До дрожи офигенно.
Еще толчок. Сжимаю сильные плечи и ахаю.
– Бешеная лисица, – говорит в поцелуй. Губы терзает зубами. Посасывает и оттягивает. То же самое проделывал с сосками.
– Герберы мне подаришь.
– Подарю.
Толчок до упора. Резкий.
– Много. Целое поле.
– Подарю. Целое поле, – хрипло смеется и в шею утыкается. Дышит и толкается, толкается и дышит. С ума сводит.
– И на свидание пригласишь.
Продолжает смеяться, а я с ним вместе. Мы оба сходим с ума и не ведаем, что творим.
В теле тепло разливается, внизу живота тяжесть, закручивается с каждым толчком. Вспыхиваю. Жар спускается от ушей до пальчиков на ногах.
Аромат мужского парфюма, тела и запах кожаного салона вторгается в рецепторы. Голова кружится.
Взгляд прикован к Стасу. Волосы растрепаны, сексуально взъерошены, губы приоткрыты. Так и тянет поцеловать, дыхание его выпить.
– Хорошо тебе? – озабоченно спрашивает. Взгляд мечется между моими глазами и губами.
Считывает меня.
– Очень. С тобой очень.
– Запомни это.
Толкается глубже, чаще.
Зажмуриваюсь, пока меня судорогой сводит. Одной большой, а потом разделяет на сотни
