— Вот это да!.. — выпалил Марк. — В его годы — и так выглядеть! Боюсь, что мне с ним не равняться — к семидесяти годам я буду горбатым, плешивым старикашкой в толстенных очках и с палочкой. Если я вообще доживу до семидесяти… — Еще никогда в жизни мужчина не производил на него столь сильного впечатления. Такого красавца, каким Купер Уинслоу оказался вблизи, а не на экране, ему еще не приходилось встречать. Джимми, впрочем, не разделял восторгов друга.
— Все это так, но есть один вопрос, — сказал он, покачивая головой. — Есть там внутри сердце, или все это — просто эффектная внешность, актерское мастерство и отличный портной?
— А если этого достаточно? — философски заметил Марк, думая о Дженнет. Ему казалось — она никогда бы не ушла от такого обаятельного, красивого и остроумного мужчины, как Купер Уинслоу. Рядом с ним Марк чувствовал себя совершенным ничтожеством — во всяком случае, все время, пока Куп сидел с ними у бассейна, он ожесточенно боролся с острейшим комплексом неполноценности.
— Нет, недостаточно, — решительно возразил Джимми. — Ведь все, что бросается в глаза, — это просто привлекательная оболочка, скорлупа, поза. Он говорит красивые слова, но они ничего не значат. Пустые речи и эффектная внешность — вот и весь Купер Уинслоу. Взгляни хотя бы на женщин, с которыми он имеет дело, точнее, которые имеют дело с ним. Сам подумай, какая женщина нужна будет тебе лет через тридцать — скудоумная сексуальная красотка или человек, с которым можно серьезно и искренне поговорить на любую тему?
— Могу я немного подумать над твоими словами? — смиренно осведомился Марк, и оба рассмеялись.
— О'кей, о'кей, — согласился Джимми. — Я ничего не имею против секса, но что потом? Секс сегодня, секс завтра, через тридцать лет — тоже секс! Этак и с ума сойти недолго! Нет, я за разнообразие. У жизни слишком много сторон, граней, чтобы ее можно было свести лишь к плотским удовольствиям и постели.
Маргарет и была такой, многосторонней, многогранной, бесконечно интересной и неисчерпаемой личностью.
Именно личностью! Образованная, жизнерадостная, умная, веселая, сексуальная, она воплощала в себе все, что Джимми было интересно в жизни, и он никогда бы не променял ее ни на одну из красоток Купера Уинслоу. Да и Марк, скорее всего, реагировал на Шарлен на чисто физиологическом уровне, в то время как для жизни ему нужна была такая женщина, как Дженнет. И все же даже Джимми не мог не признать, что, по крайней мере, со стороны Куп выглядел как человек, который обеспечил себя всем необходимым и теперь доволен и счастлив.
— Красотку в трусиках Куп может оставить себе, — сказал Джимми. — Будь у меня выбор, я бы предпочел туфли из крокодиловой кожи. Такие, как у него. Превосходная пара!
— Хорошо, бери себе туфли, а я возьму женщину, — ухмыльнулся Марк. — Слава богу, Шарлей не проболталась, что видела меня у него на кухне.
— Я догадался, что ты только об этом и думал, пока Куп сидел с нами, — рассмеялся Джимми. Марк нравился ему все больше и больше. Он был вполне приличным человеком, придерживавшимся той же шкалы ценностей, что и сам Джимми. Кроме того, с ним было очень легко общаться, и Джимми был рад, что они не только встретились, но и подружились.
— Итак, позади основной пункт нашей программы — знакомство с настоящей кинозвездой, — подвел итог Джимми. — Надеюсь, ты не особенно разочарован.
— Почему это я должен быть разочарован? — удивился Марк.
— Потому что ты небось считал, что актеры, особенно знаменитые, это высшие существа, сотканные из тончайших атмосферных флюидов, а наш мистер Уинслоу — определенно человек из плоти и крови. Хотел бы я знать, кто гладит ему рубашки — уж не та ли длинноногая цыпочка?
Мои рубашки, к примеру, до сих пор выглядят так, словно их корова жевала. Маргарет принципиально их не гладила; она говорила — это противоречит ее религиозным убеждениям. — Маргарет была ревностной католичкой и к тому же убежденной феминисткой. Когда Джимми в первый раз попросил ее постирать и погладить рубашку, она чуть не ударила его подвернувшимся под руку утюгом.
— Я ношу свое барахло в химчистку. Это совсем недалеко, — поделился своим житейским опытом Марк. — Но если говорить откровенно, то во всем, что касается домашнего хозяйства, я полный профан. Например, на прошлой неделе я обнаружил, что у меня нет свежих сорочек, пришлось купить полдюжины новых. Что касается постельного белья и уборки, то я договорился с Паломой — я ей плачу, а она прибирается в комнатах и стирает белье. По-моему, ей нужны деньги, так что, если ты ее попросишь, она не откажется убираться и у тебя. Вообще Палома мне симпатична, — неожиданно добавил Марк. Палома действительно была очень добра к нему; она казалась не только умелой и сноровистой, но и достаточно умной женщиной, хорошо знающей жизнь и не боящейся высказывать свое мнение.
Каждый раз, когда Марк рассказывал ей о своих детях, она старалась успокоить его, и он был бесконечно благодарен ей за это.
— Ну, уборка меня не пугает, — улыбнулся Джимми. — Видел бы ты, как я управляюсь с пылесосом и чисткой ванны. Видишь ли, Маргарет терпеть не могла убираться, поэтому все необходимое я делал сам, для меня это дело привычное.
Марк не решился спросить, чем ж, в таком случае занималась Маргарет. С точки зрения Джимми, который был от нее без ума, она, несомненно, состояла из одних только достоинств. Но когда впоследствии Джимми упомянул, что они познакомились в Гарварде, Марк понял — Маргарет действительно была женщиной незаурядной и талантливой.
— А мы с Дженнет встретились в школе права, — сказал он. — Но она, к сожалению, так и не работала по специальности. Вскоре после того, как мы поженились, Дженнет забеременела в первый раз, а потом ей пришлось заниматься домом и детьми.
— Именно поэтому у нас с Маргарет так долго не было детей, — грустно сказал Джимми. — Она, бедняжка, буквально разрывалась между карьерой и желанием завести ребенка. В вопросе материнства Маргарет была настоящей ирландкой — она считала, что матери должны сидеть дома и воспитывать детей, пока они не вырастут, и не соглашалась ни на какие полумеры вроде детских садов, приходящих нянь, пансионов. Я знал, что так или иначе этот вопрос утрясется, поэтому я особенно не волновался, но… — Чего он не знал, это того, какая беда случится с Маргарет.
Почувствовав, что разговор опять принимает серьезный оборот, Марк и Джимми по обоюдному молчаливому согласию сменили тему и еще немного поговорили о Купе. Было уже около шести вечера, когда Джимми направился к себе.
Сегодня к нему должны были приехать двое коллег, которых он собирался угостить ужином. Джимми приглашал и Марка, но тот тактично отказался, сославшись на то, что ему нужно еще немного поработать. На самом деле он не пошел к Джимми из суеверного страха, что слишком частое общение способно разрушить их отношения, которые начали складываться так удачно. Кроме того, ему хотелось еще раз проштудировать новое налоговое уложение. Как бы там ни было, приятели разошлись по квартирам, уверенные, что воскресный день прошел совсем неплохо. За сегодня они не только лучше узнали друг друга, но и познакомились с самим Купером Уинслоу, и он их, к счастью, не разочаровал. Куп и в самом деле был тем, кем его считали — живой голливудской легендой со всеми характерными для этого высокого титула недостатками и достоинствами.
