Фраза… О любви и чувстве, которое испытывал ко мне человек по имени Шахрукх.
Она без подписи, без даты. Нет больше ничего, чтобы говорило о Шахрукхе или обо мне.
— Словно, она для всех, кто потерял свою любовь, — провожу я рукой по застывшим складкам платья этой незнакомки. Незнакомки, которая была в сердце у Шахрукха, но которой не являлась я.
— Да, она дает надежду и поддержку влюбленным. Это уже довольно-таки известное место у парочек как из местных деревень, так и из города.
Надо же, кто-то, кто убил одну любовь, дал надежду для других… Странное чувство.
Я замечаю, что рядом со статуей стоит маленькая неприметная ваза, в ней стоит букет из полевых цветов.
— Я каждую неделю приношу сюда свежие цветы. Меня так просил Шахрукх.
Не в силах что-то сказать, я опускаюсь на колени и беру цветы в руки. Они пахнут пылью и теплом. Такое странное сочетание несочитаемого.
К моим глазам подступают слезы. Я глажу каждый лепесток, каждого цветка. Не знаю почему, но мне становится очень жаль того человека, которого я проклинала и видела в своих кошмарах, на протяжении последних трех лет.
Мне его жаль. Он горел в своей любви. Во мне просыпается чувство вины. Получается, я свела с ума и лишила здравого рассудка его?!
Смахиваю непрошенные слезы, одну за одной, но они все не кончаются, а текут еще с большей силой.
— Пойду я, — решает старик. Я киваю ему в ответ, не произнося ни слова.
Я слышу его шаги, шорох травы. Он уходит, давая мне возможность побыть здесь одной.
Моя голова падает ногам статуи, которая становится ей опорой. Мысли в ней лихорадочно ищут свое место, но там все в хаосе и полной неразберихе.
— Валерия…
Я резво поворачиваю голову. На меня с улыбкой смотрит мой новый знакомый. Он не ушел так далеко, как было бы нужно. Я теряюсь под его взглядом.
— Он любил тебя… Очень сильно… И до сих пор любит. Но не бойся, — кивает он головой, хлопая в ладоши. — я ему не скажу. Его правда, не твоя! Он всегда будет судить со своей колокольни, а ты со своей и раз ты тогда сбежала от него, то значит правильно было. Секрет наш с тобою будет — этот день, — разводит он руками. — тсс! — подносит он к губам палец. Я улыбаюсь и киваю головой, размазывая слезы по щекам.
Удовлетворенный моим ответом, он быстрым шагом, насколько это позволяет его возраст, уходит в неизвестном мне направлении, игнорируя наш старый маршрут. Я упускаю его из виду и вновь обращаюсь к статуе.
Я еще много времени провожу в молчании перед ней, не зная причины, но мне становится легко от всего этого, словно я отпускаю всю ту боль, что хранило мое сердце.
Но оно в смятении… Как мне теперь относится к человеку, который из-за любви ко мне разрушил столько много жизней, не забыв уничтожить и себя.
Сумерки тяжелой поступью опускаются на землю так быстро, что я этого даже не замечаю. Вокруг заметно начинает холодать.
Мои глаза устают бороться со сном и закрываются сами собой. Обнимая себя руками, я приваливаюсь к памятнику и решаю немного отдохнуть, прежде чем идти обратно.
Я не замечаю, как засыпаю.
Что-то мешает мне дышать, словно на лицо накинута рыболовная сеть. Мне холодно и противно. Я могу чувствовать, как холодный ветер забирается под мою скромную, для такой погоды, одежду. Что за кошмар мне снится? Решаюсь подтянуть к себе одело, чтобы стало немного теплее, но не нахожу его. Моя рука бесполезно шарит по воздуху, ощущая порывы ветра.
Я открываю резко глаза. Боже, я заснула! Я сплю около памятника и вокруг уже давно ночь. От ветра, мои волосы закрыли мне лицо и лезут прямо в нос и рот. Вот, отчего мне было неудобно дышать! Я быстро убираю их за уши и оглядываюсь вокруг себя.
Встав на ноги, пытаюсь осмотреться и понять, в какую же сторону мне идти. Но я не могу этого сделать: кругом непроглядная тьма и свет луны, который слабо мерцает из-за пелены облаков. Нечего и думать, чтобы одной пытаться вернуться.
Мне становится жутко и страшно. Ежась то ли от холода, то ли от страха, я обнимаю себя руками и тру себя ими. По телу пробегает резкие колючие искорки тепла. Мне становится чуточку лучше.
Я вспоминаю, что в моей руке должен быть мобильник, с которым я была в тот момент, когда бросилась бежать от Ромы. Но его сейчас в ней нет.
Вернувшись в постаменту, я обнаруживаю его около него, в траве, где он лежит, слабо помигивая время от времени дисплеем. Мне есть сообщения!
На дисплее высвечивается три номера, которые мне звонили за все это время и слали текстовые и голосовые сообщения. Но жаль, что я забыла включить режим со звуком, после окончания съемок. Я их просто не слышала, когда спала, а сам телефон, видимо, выпал, когда моя рука расслабилась и выпустила его.
Номера Килена, Виталика и… Ромы. Его номер бьет рекорды по звонкам. А судя по грозному содержанию голосовых сообщений, у него просто — не все дома!
«Ты где, Варя?!» — одно из первых его сочинений на заданную тему.
«Все волнуются за тебя! Если не хочешь отвечать мне, то позвони хотя бы брату! Срочно отзовись!» — второй вариант его волнений за меня.
Тут вступает в оркестр скрипка моего «братца» Килена, который, судя по его тону, преподавал там, где учился орать и ругаться на девушек Рома:
«Зараза, ТЫ совсем ОБЕЗУМЕЛА?!?! Ты что, не знаешь, что мне приходит в голову, когда ты пропадаешь вот так?! Да, еще это чертово место, будь оно проклято!!! ТЫ ГДЕ?!?! Срочно отзовись, засранка!!!».
Сообщение Виталика более спокойно, но от этого не менее интересно:
«Киса, если ты умотала развлекаться на ночь с мужиком, то Бога ради, отзвонись ты своим истеричкам-мужикам, которые носятся по курорту и вопят на разные тональности! P.S. Удачной развлекухи тебе! Завидую =)».
Я не могу сдержать улыбки, но с силой жму на мобильник, чтобы дозвониться хоть до кого-нибудь.
— Чертов, вибро! — злюсь я на себя за свою беспечность по отношении к своему здоровью.
Где-то вдалеке я слышу нечто, что очень напоминает мне вой. Мне становится еще страшнее и я нажимаю первый попавшийся номер, что сохранился в последних записях телефона. Гудок проходит всего один раз, после чего в трубке раздается гневный голос, смешанный с паникой, Ромы:
— Варя?! Это ты?! Ты где?! Ты даже не представляешь, как здесь все волнуются за тебя! Где ты? — более или менее уже спокойным голосом интересуется он у меня.
Я прочищаю горло и старательно выговариваю слова, чтобы не сбиться и, чтобы не дать волю слезам, которые подступают к моим глазам со страха:
— Я в одном месте… я заснула… случайно… тут обрыв… недалеко от одного дома… там есть дорога… — моя бессвязная речь и клацанье от страха и холода зубов, производит неизгладимое впечатление на Рому. Он ласковым и тихи голосом успокаивает меня и баюкает, словно ребенка:
