— Она просит тебя сейчас же зайти к ней, — повторила Рамона, в руках у которой была чашка с каким-то таинственно пахнущим отваром.
— Это для мамы Чоле? — забеспокоился Бето. — Как она себя чувствует?
— Намного лучше Марианны, — сухо сказала Рамона.
Она первая вошла в комнату к Марианне, поставила на тумбочку рядом с кроватью чашку с отваром и вышла, прикрыв дверь.
Марианна полулежала. Ее волосы были плотно стянуты широкой индейской лентой, что свидетельствовало о знахарской опеке Рамоны. Скорее всего, на висках под лентой были жирные катышки, которые Рамона прикладывала всякий раз, когда у нее разыгрывалась мигрень.
— Присядь, сынок, — еле слышно сказала Марианна и достала из тумбочки коробку из-под сигар. Она не стала ее раскрывать. — Я готова к любой неожиданности. Прошу только сказать правду.
Не сказав ни слова, Бето вышел и через минуту-другую вернулся, неся перед собой, как дрова, тяжелые тома «купленных» книг.
— Вот, мама. Видишь эти альбомы, я их не покупал, мне их дал на время Хоакин, мой товарищ.
— А деньги, которые?..
— Отданы аферисту, который украл у нас четки. Это Себастьян. Помнишь, который приходил к нам с Кики в тот день, когда… Марисабель ударила меня.
Он стоял с книгами, глядя прямо в глаза Марианне. Она почувствовала, что сердце ее вот-вот разорвется.
— Мама, ты что, роешься в моих… вещах? — вырвалось у Бето. Он тут же пожалел, что высказал это пришедшее ему на ум подозрение.
Она хотела встать и не могла. И тогда закрыла лицо руками и, повалившись на спину, заревела, как в детстве.
— Мамочка, не плачь! Я что-нибудь придумаю, заработаю деньги и выкуплю остальные бусины. Он мне их по частям отдаст… Ты только… отцу не говори, что нашла их! Прошу тебя!
Марианна перестала плакать. Неожиданно она успокоилась. Она подумала: ведь все теперь ясно. И, значит обо всем можно договориться. Бусы она сама выкупит. Но непременно с ведома Луиса Альберто.
— Отец все знает. Я хотела показать ему альбом Гвадалупе Посады, и он случайно увидел в выдвинутом ящике твоего стола коробку сигар, которые ему очень нравятся!
Бето густо покраснел и положил альбомы на комод у окна.
— Ты должен рассказать все как есть отцу! Ведь он извелся в поисках четок! Ты можешь это понять? Почему ты раньше не признался в том, что произошло?!
Она говорила жестко, с болью, ей было обидно за Луиса Альберто, который, никого не подозревая, так одержимо искал в доме фамильную драгоценность. Она вступилась за его самолюбие, за его любовь к памяти предков, хотела уяснить, из-за черствости, трусости или заботы о родителях утаивал ее сын то, что не давало покоя всему дому?
— Я хочу, чтобы мы немедленно пошли к отцу, сказала Марианна.
— Мама, я сам поговорю с ним, но прежде, умоляю тебя, дай мне деньги, чтобы выкупить остальные бусы и шнурок от четок…
Упоминание о такой детали, как шнурок, привело Марианну в неистовство.
— Он что, и за шнурок требует деньги? вскрикнула она и присовокупила к восклицанию название одной из частей человеческого тела, которая особо любима мексиканскими и иными испаноязычными сквернословами. При этом уткнула руки в бока, превратившись из богатой столичной сеньоры в простую гуанахуатскую девчонку.
Это было настолько неожиданно, что Бето расхохотался.
Теперь покраснела Марианна.
Бето обнял ее. Какое-то время они стояли и нервно похохатывали. Заглянувшая в комнату Рамона удивленно вскинула брови.
То, что Бето принес оставшиеся деньги, озадачило Себастьяна. Он полагал, что Бето не сразу рассчитается. И еще его злило, что у «везуна» такое надменное выражение лица.
Бето деньги отдавать не спешил. Он лишь показал их.
— Ишь, какой честный налогоплательщик! — процедил сквозь зубы Себастьян. — Ну, и где же ты их добыл? Выиграл в карты? Ограбил банк?
— Не выиграл, не ограбил и не стибрил в доме у друга! — с презрением ответил Бето, намекая на бесчестье Себастьяна. — Мне их дала мать…
Себастьян насторожился.
— Значит, она знает, что ты продал четки старьевщику? — цинично спросил он.
— Она знает, что четки выкрали и требуют за них выкуп в один миллион…
— А ты сказал, кто… выкрал?
— Конечно!
— Знаешь, что причитается тому, кто настучал на… безвинного человека?
— Не бойся, мы не станем предавать это дело огласке.
— А хоть бы и стали! У меня копия письма старьевщика. И самое главное, существует сам старьевщик, он и на высшем суде подтвердит, что четки ты ему продал!
— Я же сказал, мы не станем поднимать шума!
— Вот что! Даром тебе это не пройдет!
— Что ты хочешь сказать?
— Раз проговорился, заплати штраф… Тысяч сто сверх оговоренной суммы.
Бето сжал кулаки. Себастьян сунул руку в карман.
— У меня с собой только те, что я тебе был должен. Отдай мне оставшиеся бусины, а сто тысяч я принесу тебе через день-два. Честное слово!
Себастьян посверлил его глазами и неожиданно мирным голосом сказал:
— Ладно, бери. Я тебе верю.
Он достал из кармана стеклянную баночку с отвинчивающейся крышкой и высыпал себе на ладонь оставшиеся бусины.
— Пересчитай как следует, чтобы потом не жаловаться.
Бето пересчитал глазами бусины — все правильно. Себастьян ссыпал их в баночку и передал ее Бето, взяв у него пачку денег и аккуратно пересчитав их.
Он протянул Бето руку, и тот нехотя пожал ее.
— Значит, уговор? — быстро спросил Себастьян и зашагал к выходу из сквера.
Только на пороге дома Бето вспомнил, что забыл востребовать у Себастьяна шнурок от четок. «Ничего, отдаст, когда я принесу ему сто тысяч», — подумал он.
Но Себастьян так не думал: «Нужны мне твои сто тысяч! Мне и этого миллиона хватит. А ты у меня попляшешь, когда твой отец получит письмо от старьевщика!»
— Вот! — гордо сказал Бето, показав Марианне баночку с бусинами. — Забыл только шнурок у него забрать.
Он смущенно опустил глаза.
— Знаешь, он просит еще сто тысяч… За то, что я рассказал тебе о нем.
— Негодяй! — воскликнула Марианна.
— Я забыл сказать, что он подкупил какого-то старьевщика, и тот прислал мне письмо, в котором говорится, будто я эти четки ему продал… Я ведь побоялся тут же рассказать вам обо всем этом потому, что Себас пригрозил переслать письмо отцу…
Марианна задумалась: а где гарантия, что он не сделает это? Она угадала то, что задумал пройдоха Себастьян и о чем не догадывался ее простак сын.
