– Я думал, что смогу показать вам сегодня утром Гонконг, но боюсь, мне придется в течение часа вылететь в Сидней.
– Ничего страшного, конечно… Я вовсе не рассчитывала… Я узнавала, есть прекрасные экскурсии по Гонконгу. Я решила, что несколько следующих дней потрачу на экскурсии, и только потом начну путешествовать самостоятельно.
– Мой секретарь, миссис Лян, организует для вас несколько экскурсий, а когда вы решите, что готовы действовать самостоятельно, к вашим услугам машина с шофером.
– Джеймс, мне вовсе не нужна машина с шофером. Я лучше узнаю Гонконг, если буду пользоваться общественным транспортом. Кроме того, если только я не решу съездить на Новые Территории или на другую сторону острова, я вообще буду ходить в основном пешком или пользоваться паромом.
Джеймс некоторое время молчал, вероятно, колеблясь, стоит ли говорить; но когда он наконец заговорил, его голос звучал так, как должен звучать голос мужчины, неравнодушного к женщине, к которой он обращается:
– Прошу вас, Алисон, будьте осторожнее.
– Я постараюсь, – тихо пообещала она.
И в его глазах она прочитала что-то новое, что-то очень соответствующее его тону… какую-то нежность… И вдруг это выражение погасло, наверное, это была иллюзия, рожденная горячим воздухом Гонконга.
– Хорошо, – сказал наконец Джеймс, и его голос стал каким-то резким, словно он тоже оказался в пустыне после того, как мираж рассеялся.
– Как долго вы будете в Австралии?
– До субботы. В субботу вечером намечается званый вечер, празднование начала строительства «Нефритового дворца». Разумеется, вы тоже приглашены.
– Замечательно! И где же это будет?
– Вон там – в Замке-на-Пике. – Он махнул рукой в направлении залива Виктории.
– Это отель?
– Нет. Это частный особняк, принадлежащий сэру Джеффри Ллойд-Аштону и его жене Ив. Она вам понравится, Алисон. Я рад, что вы скоро познакомитесь с ней.
«Ив? – эхом откликнулось в ее сознании имя, произнесенное Джеймсом с такой нежностью. – Кто такая Ив? И какие у нее отношения с Джеймсом?»
Алисон не стала спрашивать Джеймса об Ив, как не стала спрашивать ни его, ни необычайно полезную миссис Лян о том, в чем надлежит прибыть на вечер в Замке-на-Пике. Наверняка все будет очень формально, шелковые фраки и атласные платья. Кстати, у Алисон как раз есть то, что нужно – во вторник прибудет ее «Гонконгский гардероб» – невероятная коллекция открытых вечерних платьев. Последние-то, вместе с платьями для коктейль-парти, были частью ее приданого, сногсшибательные платья, которые ей предстояло носить в качестве миссис Стивен Джентри.
На этот званый ужин в замке она наденет свое любимое. Алисон купила его, несмотря на вежливые, но твердые протесты обеих бабушек. Правда, Айрис Париш и Полин Уитакер платье понравилось – да и кому бы не понравилось это длинное, цвета слоновой кости шелковое одеяние с замысловатыми узорами из блесток. Лучшее платье для девичника трудно было придумать; оно словно создано для того, чтобы подчеркивать невинность и чистоту своей владелицы.
Алисон вместе с бабушками обнаружила это платье в бутике Неймана Маркуса. Марка «Жемчужная луна» была им незнакома, но продавщица кое-что знала о ней и рассказала следующее:
– Это гонконгский дизайн, к сожалению, я не помню имени модельерши. В Европе «Жемчужная луна» модна уже несколько лет, в Штатах продается сравнительно недавно, но идет очень хорошо.
Будь «Жемчужная луна» создана в Далласе, Нью-Йорке или даже в Тимбукту, бабушки приняли бы ее с восторгом. Но это было азиатское платье, платье из Гонконга, и они отвергли его, так что их внучке, обычно старавшейся потрафить им, пришлось выразить открытый протест. Алисон настояла, что на свой девичник наденет только это романтическое одеяние, отсвечивающее всеми цветами радуги, словно предвещая радужное будущее невесте.
В тот день в бутике Маркуса еще невозможно было представить, что ни сама свадьба, ни грандиозный девичник накануне не состоятся. А через шесть недель, когда Алисон паковала вещи для Гонконга, она решила, что это милое платье как раз подойдет для другого грандиозного события – открытия «Нефритового дворца» Джеймса Дрейка в канун Нового года.
Если придется надеть его раньше, то для Нового года придется приискивать другое. Конечно, в ее приданом было немало роскошных платьев, но не таких романтичных. Но ведь, подумала Алисон, она находится в Гонконге, в стране «Жемчужной луны». Нетрудно будет разыскать этот бутик, и если ей не понравятся готовые платья, можно будет встретиться с модельершей и что-нибудь придумать – что-нибудь необычайное цвета нефрита, как и полагается в такую необычайную ночь.
Замок-на-Пике
Пик Виктории
Суббота, 19 июня 1993 г.
У Синтии Эндрюс было амбицией не меньше, чем у любого тайпана, но стремилась она не к огромному богатству или колоссальной власти, а к обычной славе. Красивая и талантливая журналистка Би-би-си уже успела снискать определенную славу в Лондоне, но ей хотелось международной известности. Презрение к монархии сделало для нее презренными вечные перепевы в «Новостях» на тему жизни и пристрастий членов королевской семьи.
1992 год был, по определению Елизаветы Второй, «ужасным» для нее – в этом году она увидела, как рушатся семьи ее детей и как горит ее любимый замок, для Синтии же это стало последней каплей, переполнившей чашу ее терпения – она хотела сообщать настоящие новости, серьезные новости, а таких было немало в Гонконге. Хотя до окончательной передачи суверенитета Китаю оставалось целых четыре года, в Гонконге постоянно разыгрывались человеческие драмы, пока губернатор колонии исполнял опасный танец демократии с пекинскими правительственными чинами. В Лондонском отделе Би-би-си не хотели терять Синтию, но она пригрозила переходом «Си-эн-эн», если ее не переведут в Гонконг и не предоставят полномочий по освещению пекинских игр губернатора Паттена.
Требования Синтии были удовлетворены, и когда в середине апреля она переместилась в Гонконг, то неожиданно – и с радостью – обнаружила еще одно преимущество своего переезда – в Гонконге оказался Тайлер Вон.
Двумя годами ранее, освещая визит принцессы Уэльской в Монте-Карло, она оказалась почти у самой финишной черты в момент, когда Тайлер выиграл Гран-при «Формулы-1» в Монако. Гонщик оказался транспортным магнатом, и победа была для него своеобразной компенсацией за поражение четыре года назад, едва не стоившее ему жизни. Синтия была достаточно близко, чтобы увидеть, как реагировал он на свою победу – он казался скорее озабоченным, чем торжествующим; воин, сокрушивший старого врага, был уже далеко впереди, его пронзительно-голубые глаза вперились в линию горизонта в поисках новых миров, что нужно было покорять.
