Опуская Чейенн на кровать, Каттер подумал, что никогда ни с кем ему не было так хорошо. Только эту женщину он хотел с такой непреодолимой силой. Ни с одной другой на свете не испытывал ничего подобного.
Она — его жена. Мать его ребенка.
С того самого момента, как, находясь в лачуге Айвори Роуз, Каттер впервые объяснился Чейенн в любви, он целиком находился во власти своего чувства. Их сексуальные отношения с каждым разом становились горячее, а его любовь к ней — сильнее и глубже.
Хотелось целовать Чейенн долго-долго, чтобы, не отрываясь от ее рта, как можно дальше продлить сладкие мгновения перед соитием. Но она проворными пальцами расстегнула его рубашку и молнию джинсов.
Она так его хотела! Ждать было ей не под силу!
Продолжая целовать лицо Чейенн, Каттер стянул с нее ночную рубашку. Их одежда соскользнула с края кровати и упала на пол. Она попыталась что-то произнести, но он поцелуем запечатал ей рот. И их тела слились воедино.
Чейенн обхватила шею Каттера руками, рот ее под его губами задрожал, его страсть, вырвавшись наружу, погрузила их в любовный водоворот.
Но вот они успокоились и, обвив друг друга руками, лежали молча, почти не двигаясь, прислушиваясь к шуму непрекращающегося дождя. Время от времени Чейенн шевелилась, но лишь для того, чтобы еще крепче прижаться к нему или провести губами по его щеке.
Он любил ее. Она любила его. Они были в безопасности.
Наконец-то!
Теплый дождь продолжал лить, и это создавало впечатление отрезанности от всего мира. В этот момент Коста-Рика казалась им чуть ли не земным раем.
Каттер снова уснул, убаюканный мыслью, что опасность миновала и утром они отправятся домой, а значит, никогда больше не придется им слышать действующие на нервы слова «такая жизнь». А главное — отныне они всегда будут вместе. И, как говорится в волшебных сказках, станут счастливо жить да поживать.
Ночью они совершенно одновременно проснулись от привидевшегося обоим кошмарного сна. Они обнялись и лежали так, пока вновь не погрузились в сон.
Позднее он опять проснулся — на сей раз от грохота самолета, пролетевшего на небольшой высоте над омытыми дождем джунглями. Не веря своим ушам — какой дурак отважится летать в такую погоду! — Каттер снова заснул.
Опасность он почуял, лишь открыв глаза ранним утром и обнаружив, что в постели он один. Солнце озаряло своим светом пустое бунгало. Кто-то грохотал в дверь.
Но Чейенн дома не было.
Окидывая взором белый полумесяц абсолютно безлюдного пляжа, раскинувшегося на две мили, Чейенн чувствовала себя счастливой как никогда в жизни.
И уж, конечно, не потому, что первой вышла на поиски раковин и весь пляж оказался в ее распоряжении. И не потому, что самое лучшее время для сбора раковин — утро после бури.
Отнюдь. Ее переполняло то особенное ощущение сияющего счастья, какое испытывает женщина, уверовавшая наконец в то, что она горячо любима. Ни на секунду она не забывала Каттера и эту ночь, наполненную горячей страстью. Перед глазами все время стояла картина: спящий Каттер, раскинувшийся утром на подушках, на белом фоне которых резко выделялась его роскошная черная шевелюра. Она долго стояла около кровати, внимательно вглядываясь в его чеканный профиль. Затем перевела глаза на тихо вздымавшуюся широкую бронзовую грудь. Во время их любовных ласк ее не покидало ощущение его мужественности и силы. В это утро он выглядел моложе и спокойнее, чем обычно. Почти исчезли горькие складки по бокам его чувственного рта. Вид у него был почти счастливый и умиротворенный, как если бы то, что они пережили этой ночью, было для него главным.
Сегодня ночью они впервые предавались любви, ничего не опасаясь. Не страшась Хосе.
Закрыв глаза, она вспоминала все, что делал Каттер. Как он поцеловал ее, как положил на кровать и долго ласкал, желая довести ее вожделение до наивысшей точки. Десятки раз он повторял, что любит ее. И доказывал это на деле.
Всю свою жизнь Чейенн ощущала жгучую потребность в любви. Сегодня, в это ясное радостное утро, она впервые может думать о будущей жизни с мужчиной, которого любит она и который любит ее.
Покраснев, она отогнала от себя столь милые ее сердцу, но все же слишком сокровенные воспоминания о ночах с этим мужчиной. Приподняв легкую белую юбку над стройными ногами, она легко пересекла пляж и взбежала на вершину дюны. Здесь, на сухом участке песка, она замерла, прислушиваясь к тихому шуму прибоя у берега.
В утренней золотистой дымке ей были хорошо видны очертания рыбацких лодок, стоявших у причала. Среди них она заметила гигантский катер в форме сигары, который прежде ни разу не видела. Не иначе как на нем приехал какой-то богатый турист.
Официально приморский парк был закрыт для посещений в этот ранний час. Обычно она приходила сюда с Каттером и Джереми во второй половине дня, когда здесь было полно туристов. Джереми любил наблюдать за игуанами, несмело выползавшими из джунглей на пляж, потому что они напоминали ему самую любимую кинокартину — «Парк Юрского периода». Чейенн в это время проплывала в море милю-другую, а Каттер с мальчиком читали или лазили по окрестным пещерам. Чейенн нравилось бывать в парке, но особенно приятно ей было сейчас, когда пейзаж перед ее глазами дышал спокойствием и миролюбием, такой же ей виделась ее будущая жизнь.
Пляж был усеян миллионами раковин.
Чейенн сбежала с пригорка, прекрасно сознавая, что если бы Каттер не спал, то ни за что не разрешил бы ей идти на пляж одной, хотя опасность и миновала.
Наклонившись за первой попавшейся ей на глаза блестящей раковиной, отливавшей жемчугом, Чейенн утешилась мыслью, что она вернется домой и нырнет в постель задолго до того, как он успеет проснуться.
Поднимая вторую раковину, она вдруг заметила, что по озаренному солнцем пляжу скользнула небольшая черная тень.
Чейенн выпрямилась и увидела обезьянку, спасавшуюся бегством в джунгли. Значит, что-то ее напугало.
Чейенн пристально вгляделась в гущу пальм и мангровых деревьев, росших на краю пляжа, и в этот момент змея, которая лежала, свернувшись клубком под переплетением мангровых корней, почуяв, очевидно, невидимую опасность, поспешно поползла в сторону чернеющих в отдалении джунглей.
Что-то сверкнуло между деревьями. Все вокруг почему-то стало казаться зловещим. Чейенн моргнула, снова посмотрела в ту сторону, но сейчас там уже никого не было.
Солнце зашло за тучу, налетел порыв холодного ветра, но он не поднял на воде даже ряби. Он пронесся над пляжем и ворвался в дождевой лес. И Чейенн, подобно диким животным, всем своим существом ощутила присутствие какой-то опасности.
