Джулия подцепила самую молодую женщину в зале, и Рей не сомневался, что сейчас она доверяет ей свою «тайну». Будто она влюблена в женатого мужчину, намеками давая понять, что этот мужчина работает вместе с ней на фирме. Конечно, женщина, с которой Джулия разговаривала, должна была подумать, что речь идет о Риве, а Джулия должна была всячески разубеждать ее.
Эннис, подслушав их разговор, старалась не поддаваться смешанному чувству ревности и злости. Ведь знала, что ни в коем случае нельзя влюбляться в смазливого актера. И как она, с ее то жизненным опытом, могла забыть об этом!
Ровно в десять часов дверь распахнулась, и в зале появился очень колоритный «персонаж». Это был высокий мужчина лет шестидесяти, с посеребренными сединой волосами и усами. У него были выправка бывшего военного и командный голос.
– Доброе утро, дамы и господа, – поздоровался он. В зале сразу воцарилась тишина. – Я – лорд Роланд Сент-Джон Джеймс, ректор колледжа.
Ректор произнес короткую, но содержательную речь, приветствуя делегатов конференции. Слушатели наградили его громкими аплодисментами.
У высокого окна, забранного решеткой, Норман Рикс рассказывал владельцу небольшого издательства о своей службе в полиции, намекнув, что службу ему пришлось оставить при весьма туманных обстоятельствах. Теперь он работает консультантом в издательской фирме «Оксфордские шпили». Его привлекают к работе, когда фирма издает детективы. «Жаль, – подумал Норман, – что такой фирмы на самом деле не существует!» Ректор, которого друзья называли просто Син-Джун, обменивался рукопожатием с человеком, похожим на игрушечного медвежонка.
– Лорд Сент-Джон Джеймс, – непринужденно обратился к нему Рей Верни. – Я – Реймонд Верни. – Он понизил голос. – Организатор мистерии, которая будет разыгрываться в выходные.
Син-Джун лукаво улыбнулся:
– Ах да. Ваши люди уже здесь?
– Да, все здесь, – подтвердил Рей. – Думаю, работают над своими ролями.
Син-Джун одобрительно кивнул.
– Должен заметить, пока никого из них не разоблачили.
Рей польщенно ухмыльнулся.
– Надеюсь, этого не случится, – сказал он и добавил: – А как, кстати, насчет того, чтобы убрать эту картину?..
Син-Джун кивнул, вспомнив, что администратор колледжа должен позаботиться о том, чтобы в нужный момент по ходу спектакля убрали одну из картин в большом зале.
– Сделаем все, что нужно, только скажите. Будем рады вам помочь, – дружелюбно предложил ректор.
Рей поклонился ему. Все оказалось легче легкого.
Неожиданно в центре зала раздался голос Джерри. Она негромко вскрикнула, как и подобает леди, но привлекла этим всеобщее внимание.
– Эннис, дорогая, какое у тебя ожерелье! – громко говорила Джерри, протягивая руку и взвешивая его. – Какой огромный бриллиант, как булыжник!
Стоявшие рядом женщины с искренним интересом посмотрели на актрис. Эннис засмеялась несколько фальшивым смехом.
– К сожалению, у него есть дефект. Иначе я не смогла бы купить его, – скромно произнесла она как бы с неохотой.
Рив стоял, прислонясь к стене, и жадно наблюдал за ее выступлением. Эннис избегала встреч с ним с того самого дня, когда заявила, что считает их отношения всего лишь короткой интрижкой. Рив не мог понять, то ли он ей уже надоел, то ли за всем этим скрывается что-то еще. Он горячо надеялся, что это «что-то еще».
– Мне все равно, – задыхаясь произнесла Джерри. Она мастерски изобразила на своем лице жадность, зависть, алчность. – За такой крупный бриллиант я могла бы и убить. Тут, наверное, каратов… – Она назвала фантастическую цифру.
Эннис буквально вырвала украшение из рук Джерри.
– Ничего подобного, – резко сказала она и быстро спрятала ожерелье в вырез блузки.
Эннис сыграла великолепно. Джерри пожала плечами и отошла, несколько раз оглянувшись на Эннис. Все опять углубились в свои разговоры. Некоторые делегаты теперь поняли, что Эннис – актриса, и принялись строить догадки: «Когда же украдут это ожерелье? И кого убьют?»
Солнце сияло, атмосфера была прекрасная, и мистерия с убийством в стенах колледжа Беды Достопочтенного стремительно развивалась. Рей Верни, стоя возле двери, удовлетворенно вздохнул и почувствовал, что теперь можно расслабиться.
Эннис убеждала пожилую редакторшу, которая внимательно рассматривала бриллиант, будто в нем не так уж много каратов. Девушка встретилась взглядом с Ривом и поспешно отвела глаза. Рив поджал губы. Кажется, она вообще не хочет иметь с ним дела. Он просто не мог допустить этого. Раньше или позже, но мисс Эннис Уиттинггон придется встретиться с ним лицом к лицу и выложить все карты на стол.
«А что, Рив, если ты действительно надоел ей? – спросил его внутренний голос. – Что, если она имела в виду именно то, что сказала? Что ей нужно было всего лишь небольшое развлечение, а потом – прощай, дружок. Что ты тогда будешь делать?»
Фредерика отошла к двери и внимательно оглядела свою комнату. На столе не было никаких бумаг. Его покрывала красивая индийская шелковая шаль с узором в темно-синих, зеленых и кремовых тонах. На ней стояли две простые белые тарелки, два хрустальных бокала, ваза с цветами и бутылка вина в серебряном ведерке со льдом. Она сделала заказ в соседнем ресторане, и ей доставили на дом салат из крабов в специальном серебряном блюде с крышкой, а на десерт – пышный малиновый мусс во льду. Рядом с тарелками лежали темно-зеленые салфетки. Девушка удовлетворенно кивнула, довольная тем, что ей удалось создать такую красивую картину. Сцена для обольщения. Сцена для неожиданного нападения. Отлично!
Она еще раз оглядела комнату, задержав взгляд на закрытой тканью картине у окна. Боль и удовлетворение отразились на ее лице. Иногда она ненавидела эту картину. Ей было проще винить картину, чем Лоркана, в том, что она оказалась в такой неприятной ситуации.
Копия была почти закончена. Форбс-Райт прославился тем, что писал свои картины очень быстро, и Фредерике пришлось работать с такой же неимоверной скоростью, чтобы добиться нужного эффекта. Конечно, сначала она сделала несколько пробных работ в новой для нее манере на других холстах, просто чтобы убедиться, что у нее это получится. Свои наброски она потом сожгла.
В глубине души Фредерика была уверена, что ее подделка – шедевр своего рода. Сейчас она задумалась, почему картина получилась такой удачной: было это только вдохновение или ею руководило желание взять реванш у Лоркана. В конце концов, его ведь интересовала только эта проклятая картина. А совсем не она. Не она. Ей стало очень больно от этой мысли, и она постаралась ее прогнать. Сейчас не время упиваться жалостью к себе.
