Мистер Силверсмит, – настойчиво продолжала Николь, взяв себя в руки, – дело в том, что в дополнение к этой скульптуре Эдвард преподнес вам еще пять тысяч долларов. Смею предположить, что это было сделано для того, чтобы получить благосклонный отзыв о моих работах, представленных на выставках.
– Вы предполагаете или знаете наверняка? Ну хорошо, давайте присядем и во всем разберемся. Разумеется, я отвергаю все ваши предположения и буду делать это при любых обстоятельствах. Что же касается ваших работ, то я всегда был справедлив и честен в своих оценках. Думаю, на этом мы можем завершить наш разговор.
Николь полезла в сумку и вынула оттуда фотокопию чека с указанием названия работы и суммы.
Мэтр долго смотрел на копию, а потом поднял глаза.
– Если у вас есть оригинал этого документа, то какого черта вы приперлись ко мне?
– Прошу меня простить, – проговорила Николь, опустив глаза, – но на это есть свои причины. Теперь я понимаю, насколько наивной и глупой была в те годы.
– Вот именно – наивной и глупой, – охотно согласился с ней Силверсмит. – А что вы намерены делать с этим документом?
– Ничего, – тихо ответила она и посмотрела на старика, который в эту минуту выглядел слегка обеспокоенным. – Мне только хотелось бы знать, как вы в действительности относитесь к моему творчеству.
Морщины на его напряженном лице тотчас разгладились, а глаза повеселели. Он понял, что она не собирается его шантажировать, а просто пытается потешить свое самолюбие.
– Ну хорошо, я расскажу все, как было. Харрингтон пришел ко мне и принес слайды. Мне понравилось то, что я увидел, но он запросил за ваши работы непомерно высокую цену. Я тогда уже понял, что он влюблен в вас, но при этом не упустит случая заработать на продаже ваших произведений. Конечно, я пообещал оказать ему содействие, но он не ограничился этим и предложил мне небольшую статуэтку и пять тысяч долларов в придачу за организацию благоприятного отзыва на выставке. Правда, речи об этом напрямую не было, но мы понимали друг друга с полуслова. А мне в это время позарез нужны были деньги, и потому я не стал отказываться от выгодной сделки.
Силверсмит замолчал и скривил губы в презрительной ухмылке.
– Если хотите знать, это был самый трудный период в моей жизни. Мне приходилось экономить каждый цент, чтобы расплатиться с долгами. Впрочем, это уже неинтересно. Так вот, Харрингтон предложил мне деньги, в которых я жутко нуждался, а поскольку я не слишком уж щепетилен в подобных делах…
– Не щепетилен? – переспросила Николь.
– Ну да, конечно. – Он подошел к двери и остановился. – Знаете, я никогда не принял бы от кого бы то ни было произведение искусства, если бы оно мне не понравилось.
– Мать пригласила меня на обед, – торжественно объявил Пол, вернувшись домой. – Представляешь, она нашла зал для репетиций, и скоро я приступлю к работе. Дорогая, похоже, я буду очень занят до начала премьеры и, вероятно, не смогу уделять тебе достаточно времени. Николь прижалась к нему и поцеловала в щеку.
– Помимо всего прочего, я люблю тебе еще и за то, что ты всегда поглощен работой и готов посвятить ей всю свою жизнь. По крайней мере у меня не развивается комплекс вины, вызванный тем, что сама я постоянно работаю. Кроме того, я действительно рада, что у тебя будет премьера, и от всей души желаю тебе удачи!
Пол был без ума от счастья. Он стал целовать ее глаза, лицо, шею и после каждого поцелуя шептал ей одно и то же слово – «люблю».
– Я хочу поговорить с матерью насчет этого Силвермана.
– Нет, Пол, не надо, – воспротивилась Николь. – В этом нет никакого смысла. Твоя мать все равно не изменит своего мнения обо мне. К тому же я обещала Силверсмиту, что не буду распространяться насчет этой неприятной истории. Он уже старый человек и, вероятно, не хуже, чем все остальные люди его круга.
– Ну хорошо, не буду, если ты так хочешь.
– Желаю тебе приятного обеда и ни в коем случае не ругайся с матерью, даже если она станет провоцировать тебя.
– Меня может провоцировать только один человек, – прошептал он ей на ухо, – это ты. До встречи, любовь моя.
***
Энн тем временем обдумывала каждую деталь предстоящего разговора с сыном. На столе уже стоял ее лучший китайский фарфор и огромный букет цветов в прекрасной вазе. А в гостиной то и дело мелькали молодые люди, студенты музыкального колледжа, которых она наняла для обслуживания этого столь важного для нее обеда.
Ровно в одиннадцать приехал Пол, и она не преминула окинуть его критическим взглядом.
– Пол, мне кажется, тебе следует надеть галстук. Впрочем, это твое личное дело, – добавила она быстро, увидев, что он сразу же скис. – Чувствуй себя комфортно и ни о чем не думай.
Пол подозрительно посмотрел на мать.
– Послушай, а кто еще должен присутствовать на обеде? Я думал, здесь не будет посторонних и мы спокойно поговорим о предстоящей репетиции.
Разумеется, поговорим, и не только о репетиции, – поспешила успокоить его мать. – Но у меня есть для тебя небольшой сюрприз. Прежде всего, пока не забыла, в следующую пятницу сюда приедет Бакрах. Он сделает превосходные снимки, которые пригодятся тебе во время премьеры. – Энн повела сына в гостиную, не переставая тараторить. – Кроме того, я недавно познакомилась с прекрасной виолончелисткой Патрисией Эрл. Это молодая женщина, прекрасно владеющая инструментом. Она играет так, как могла бы играть я, если бы в свое время не бросила занятия музыкой. Думаю, она прекрасно впишется в твой ансамбль.
– Что?! – оторопело спросил Пол. – Зачем? У меня уже есть виолончелистка. Ты же знаешь ее и слышала много раз.
– Да, но, откровенно сказать, я не в восторге от ее техники. Она все время фальшивит и совершенно не обладает соответствующим такому уровню музыкальным воображением. Мне даже плакать хочется от ее исполнения.
– Господи, раньше ты была всем довольна и даже слова против не говорила!
– Да, но это было раньше, дорогой, а сейчас перед тобой совсем другие задачи. Тогда я просто не хотела портить тебе настроение, а сейчас настаиваю, чтобы ты взял Патрисию Эрл.
– Послушай, мама, – почти захныкал Пол, отрешенно посмотрев на мать, – я понимаю, что ты желаешь мне добра, и очень тебе благодарен, но Сандра останется со мной, и хватит об этом. Она прекрасно играет и вполне соответствует моему уровню.
– Но не так, как Патрисия, – продолжала упорствовать Энн. – Подожди немного, и ты сам убедишься. Конечно, последнее слово будет за тобой, но я все же прошу тебя послушать ее. Эта прекрасная виолончелистка преподает музыку в Хантер-колледже и к тому же твоя ровесница. Словом, во всех отношениях замечательная девушка.
