С этими новостями он позвонил домой. Хотя трудно было ожидать, что мистера Эдвардса подобная сводка обрадует (в конце концов, он очень скучал по своей красавице-дочери и без нее ему было одиноко, не говоря уже о том, что Джули бросила школу), стороны пришли к компромиссу.
На следующие выходные Джули вместе с Элен, Джеффом и Сидни должна была вернуться в дом на пляже. Цель поездки — установление цивилизованных отношений.
Джули выслали по почте паспорт, чтобы она могла законным образом пересечь границу. (Сидни узнала, что без паспорта можно въехать в Канаду, но нельзя вернуться в Штаты.) Джефф и Сидни провели эту неделю (неделю отпуска Джеффа) не в доме на пляже, где все находились в подвешенном состоянии и царил хаос, а в Монреале, в маленьком гостиничном номере с двумя невообразимо узкими железными кроватями.
Вернувшись в отель после первого визита к Джули, Сидни заметила, что у Джеффа дрожат руки.
— Ты думаешь, они уже стали любовниками? — спросил он, входя в лифт отеля, построенного в начале двадцатого века.
— Думаю, да, — нервно ответила Сидни. При каждой остановке лифт слегка оседал, а Сидни не любила лифты — они напоминали ей о том, что шкивы могут выйти из строя, а тросы оборваться.
— Просто я… Это кажется так…
— Я понимаю, — ответила она.
Джефф прислонился к обитому кожей подлокотнику на стене маленькой кабины. Он выглядел измученным.
— Как ты думаешь, она счастлива? — спросил он.
— Очень.
— Ей всего восемнадцать.
— И я рада за нее, — добавила Сидни.
— Ты не думаешь, что Элен ее просто использует?
— Использует для чего?
— Для секса. Как человека, которого она может контролировать.
Сидни задумалась.
— И то, и другое может быть правдой. Секс очевиден. Джули красива. И доверчива. Но я не уверена, что контролировать Джули так легко, как это может показаться. Мне это не удалось. Я проводила с ней дни напролет и не знала, что она встречается с Элен.
— Мне следует волноваться? — спросил Джефф.
— Нам следует волноваться, но не чрезмерно, — ответила Сидни, включая и себя. — А также присматривать за ними. Мне удалось добиться от Элен обещания сообщить нам, если они соберутся в путешествие. Я не хочу, чтобы твоему отцу пришлось еще раз пройти через все это.
— А ты когда-либо… — начал Джефф, по всей видимости, обдумывая, как бы ему сформулировать деликатный вопрос, — ты не замечала ничего такого, что позволило бы предположить, что Джули лесбиянка?
— Для меня это явилось такой же неожиданностью, как и для тебя.
— Я только хотел спросить, она когда-нибудь…
— …заигрывала со мной? Нет.
Лифт дернулся и остановился.
— Как ты думаешь, сколько Элен лет? — спросил Джефф.
— Ей двадцать пять. Я спросила.
Двери раздвинулись, и Сидни шагнула в темноту коридора старого отеля. Джефф провел ее через лабиринт оклеенных обоями коридоров в их комнату. Он отпер дверь и отошел в сторону, пропуская Сидни вперед. Горничная уже задернула шторы.
— Ты голодна? — спросил Джефф. — Хочешь есть? Мне следовало спросить тебя раньше.
— Я просто хочу прилечь, — ответила Сидни. Она сбросила босоножки и с облегчением легла на узкую постель. Джефф тоже снял туфли.
Сидни наблюдала за тем, как Джефф расстегивает три верхние пуговицы рубашки. Этот жест доставил ей удовольствие. На мгновение Джефф замер, погрузившись в свои мысли. Она знала, что он все еще беспокоится о Джули, прокручивает в голове различные сценарии, пробует испытанные варианты, строит гипотезы, сопоставляет данные. Когда он, наконец, обернулся к Сидни, она уже освободила для него место рядом с собой. Меньше фута в ширину.
Он рассмеялся.
Джефф принялся разглядывать ее, задержавшись взглядом на обнаженных ногах. Его лицо начало меняться и терять свое сосредоточенное выражение, из подбородка ушло напряжение. Возможно, слова им уже не понадобятся.
Он опустился на коврик, поцеловал ее колени и начал медленно поднимать ее юбку.
Сида на биде в ванной комнате, Сидни, как ни старалась, не могла припомнить сексуальных особенностей своих прежних любовников и мужей. Она помнила их нежность, но не позы или отдельные события. Она полагала, это чисто женская черта. Сидни не сомневалась, что если бы она попросила Джеффа, он смог бы припомнить в подробностях десятки интимных встреч.
Когда она вернулась в номер, Джефф был уже одет.
— Давай куда-нибудь сходим, — предложил он. — Я умираю от голода.
Пройдя по боковым улочкам, они вышли к симпатичному бистро. Сидни взглянула на часы. Было почти десять часов, а люди (даже семьи с детьми) только садились ужинать.
Сидни заказала moules frites[19]. Когда официант принес ее заказ, она ела, не произнося ни слова, в течение добрых десяти минут. Когда она, наконец, подняла голову от тарелки, ее первыми словами были:
— Мне кажется, я никогда ничего вкуснее не пробовала.
Несколько минут спустя Сидни уже изучала лицо Джеффа, опершись локтями на стол.
— Ты похож на отца, — сообщила она.
— В самом деле? — поинтересовался Джефф, делая глоток красного вина.
— Твои глаза. Фигура.
Джефф медленно кивнул, обдумывая ее слова.
— Мне кажется, ты похож на него не только внешне. Ты порядочный.
Джефф потянулся за картофелем. На его лице было написано удивление.
— Ты так думаешь? — спросил он.
— Твоя мать борется за положение в обществе, — пояснила Сидни. — А отец его занимает, не прилагая никаких усилий.
Джефф достал из кармана пачку «Голуаз»[20] и на глазах у изумленной Сидни закурил.
— Я не знала, что ты куришь, — сказала она.
— Я купил их в отеле, пока тебя не было. Мне это показалось правильным. Когда ты в Риме…[21] Сидни огляделась. Несомненно, в этом маленьком ресторанчике он был не единственным, кто курил.
— Ты против? — спросил Джефф.
— Нет, если только это не войдет в привычку, — ответила она.
Джефф затянулся. Сидни эта затяжка показалась слишком длинной для человека, который курит лишь изредка.
— Я не помню, чтобы кому-нибудь удавалось так лаконично сформулировать суть нашей семьи, — произнес он.
— Извини, — смутилась Сидни, — мне не следовало…
— Ты имеешь право на собственное мнение.
— Я не хотела…
— Как бы то ни было, — перебил ее Джефф, — ты не суешь нос в чужие дела, ты просто наблюдаешь. Если послушать отца и Джули, ты практически член семьи.
