— Так что, тебе действительно недостает всего этого? — прошептала она. — Если это правда, тебе нужно оставаться в мире скакунов, хочешь ты того или нет. Мы обречены на это с рождения, Дуг!
Она обдумывала, что бы ему предложить, но не могла решить, что именно. Однако между ее положением и ситуацией, в которой оказался Дуглас, была пропасть, и Аксель чувствовала себя в этом виновной. У нее было все, чего она только могла пожелать, у него — ничего. Она нашла свое место, в то время как ему это еще только предстояло. Через три года после исчезновения их родителей в море, когда официально объявили об их смерти, у него не было ни права на преемственность, ни наследства, потому что все принадлежало Бенедикту. У Норбера не было ничего, кроме парусника, купленного в кредит, чтобы угодить Соланж. Следовательно, ни на какой капитал Дуглас претендовать не мог. Что касается денег, полученных им за выигрыши на бегах, то они уже давно были потрачены.
— Даже если бы ты и хотела мне помочь, — вздохнул он, — у тебя нет такой возможности, да? Все проходит через Бена, и мне нужно ждать его смерти…
Он встал с табурета и допил то, что оставалось в стакане, уже стоя.
— Подожди, Дуг. Ты не попросил ничего конкретно. У тебя мало денег?
— Нет совсем.
Тон ответа был мрачным. Если бы речь не шла о денежной проблеме, пришел бы он искать утешение к сестре?
Они прошли через дом, потом через двор до ворот, которые Аксель отперла.
— Я вижу, вы сменили замок, мой старый ключ не подошел.
— Прихоть Констана.
— Жаль, а у меня возникло желание поиграть в привидение: прийти и сесть на кровать прямо у тебя в ногах!
Аксель не зажгла свет, и они с трудом пробирались в темноте, но она увидела, что брат улыбнулся. Вспомнил, что любил пугать ее, когда они были детьми? Хоть она и была старше его на целых четыре года, ему всегда удавалось застать ее врасплох, и она кричала от ужаса.
Взяв его за плечи, она притянула его к себе.
— Ты мой брат, Дуг, и всегда им будешь.
Он выглядел смущенным и быстро высвободился из ее объятий.
— До свидания, Аксель, — шепнул он.
Его уход походил скорее на прощание. Аксель провожала его взглядом, пока он не растворился в ночи.
* * *
Неистовая буря, что началась сразу после полудня, размыла дорожку ипподрома в Отей. На это последнее мероприятие июня Федерал-Экспресс был заявлен для участия в розыгрыше приза Линдора — скачках с препятствиями в три тысячи семьсот метров. Испытание было достаточно сложным, но конь находился в лучшей форме.
На презентационном круге, где конюхи выгуливали скакунов, тренеры давали последние указания наездникам. Антонен с опущенной головой слушал Аксель, постукивая по сапогам хлыстом. Он явно нервничал.
— Займи выжидательную позицию, — настаивала она, — но не борись с ним. Во всяком случае, не выезжай один к реке, конь боится воды.
— Выждать еще нужно суметь! Это же заядлый бегун, я с ним хлопот не оберусь.
— За тобой последнее слово, ты свое дело знаешь.
Он резко вскинул голову и посмотрел на нее. Под козырьком шлема блестели глаза орехового цвета.
— Какое повышение! В тот день, когда и Бен скажет, что за мной последнее слово…
Улыбки, которыми они обменялись, были чересчур нежными, заговорщицкими, и Аксель тут же отступила, ища глазами коня.
— Идем, подсажу тебя в седло.
Конюх с трудом удерживал Федерала, который выступал под четвертым номером.
— Глянь-ка на него, — проворчал Антонен, — он не стоит на месте!
— Проводить тебя до старта?
Перед стартом лошади бегали, чтобы разогреться, но самых пугливых, если сомневались, что, отпустив, смогут их остановить, вели за уздечку шагом.
— Он становится неуправляемым, когда видит поле с травой… Но все будет в порядке!
Антонен поднял руки и положил их на холку, беря одновременно вожжи, потом согнул левую ногу. Уверенным жестом Аксель взялась за сапог и подтолкнула его так, чтобы молодой человек взлетел точно в седло.
— Не отпускай его сразу же, — сказала она конюху.
Она подождала, пока Антонен вденет ноги в стремена и застегнет ремешок на шлеме.
— Все хорошо, поехали…
Под беспокойным взглядом конюха, сворачивавшего корду, Федерал удалялся трусцой, пофыркивая и раздувая ноздри.
На трибуне, отведенной профессионалам, куда Аксель поторопилась забраться, она встретила Ромена, пришедшего в качестве зрителя. Когда он не был занят в соревнованиях, то любил присутствовать на представлениях лошадей из своей конюшни. Бенедикт очень ценил то, что парень воспринимает свое дело всерьез, и предсказывал ему прекрасную карьеру наездника.
— Лошадей на старт! — прозвучал из громкоговорителей голос диктора.
Там, на дорожке, лошади выстроились перед стартовой лентой. При гладком беге старт происходил в «коробках», своеобразных отдельных клетках, двери из которых открывались автоматически и одновременно, но при барьерном беге использовались резиновые ленты, поскольку на длинных дистанциях, усеянных препятствиями, метром больше или меньше на старте ничего не меняло на финише.
Восхитительный старт Мистигри, который вырвался первым, за ним Синяя Птица и Федерал-Экспресс…
Верная своей привычке, Аксель не пользовалась биноклем — диктор выкрикивал клички лошадей и их место в группе.
— Федерала трудно сдержать, — констатировал Ромен, — он летит как стрела!
Впившись взглядом в светло-синюю куртку наездника, украшенную массивным синим лотарингским крестом, Аксель прекрасно видела, каких усилий стоит Антонену не оказаться раньше времени во главе забега.
— Еще немножко, — выдохнула она сквозь зубы. — Подожди, подожди…
Мистигри по-прежнему впереди, перед Федерал- Экспрессом, который идет легко, за ним…
Глухое беспокойство начало охватывать Аксель, она привстала на цыпочки. Антонен старался не конфликтовать с конем, чтобы он сохранил свой запал, но тот уже оказался на второй позиции, далеко впереди группы, теперь сильно растянувшейся.
— Чтобы преодолеть реку, Мистигри и Федерал-Экс — пресс вырвались далеко вперед… Федерал-Экспресс падает!
Увидев воду, конь заколебался, замедлил бег, потом решил прыгнуть, но не смог преодолеть препятствие. Он почти сразу же вскочил, сея панику, и спровоцировал падение другого коня.
Сначала куртка и шапочка Антонена были отчетливо видны в траве, но вот они исчезли среди ног лошадей, которые — кто лучше, кто хуже — опускались на землю в прыжке. Федерал-Экспресс скакал без седока, вожжи летели по ветру. Он вместе с другими стремительно летел к Отейскому повороту.
