– Будет исполнено, Роман Израилевич.
Давид покинул кабинет Бернса и отправился на киностудию, где в одном из арендуемых "Венусом" павильонов, снимался очередной эпизод порно-шедевра Федора Клюкина, по прозвищу Федерико.
На площадке, как всегда в перерывах между сценами, царила неразбериха.
Ассистенты курили в неположенном месте, ответственный за пожарное состояние ругался по матушке и грозил штрафами. Статисты в замызганных халатах поедали пиццу, в спешном порядке светотехник устанавливал свет, фильтры, штативы и экраны, рабочие меняли декорации и реквизит, в гримуборных гримеры закрашивали дефекты на коже актеров, принявших душ после отснятой сцены. Перерыв заканчивался, а директор картины тщетно пытался вытащить Федерико из буфета.
Деньги за аренду павильона таяли как весенний снег на солнце. Давид схватил за рукав директора картины, рвавшего волосы на плешивой голове, и велел сказать режиссеру, что он, Давид Коткин, будет лично наблюдать за соблюдением технологического графика съемок. Директор облегченно вздохнул и бросился в буфет, припугнуть распустившегося Федерико появлением на площадке референта Бернса. Не прошло и пяти минут, как мэтр появился в павильоне, на ходу дожевывая салями.
– А, Давид, – пробасил Клюкин, двигая мощными челюстями. Не смотря на свою "ботаническую" внешность Федерико производил впечатление охотящейся акулы. Он крепко пожал руку, протянутую для приветствия, и пригласил Давида занять свободное место у монитора, рядом с собой. Давид принял приглашение и сел в пластиковое кресло. Длина кабеля от камеры до монитора составляла приблизительно десять метров, это позволяло убрать режиссерский монитор за частью декораций, что бы не мешать актерам и в тоже время иметь возможность руководить съемочным процессом.
– Ну что там, Михалыч, готовы? – спросил Федерико в головной микрофон.
– Минуточку, – шаркнул ножкой директор и, проконсультировавшись у ассистентов, доложил, – готовы, Федор Иванович!
– Посторонние, покинуть площадку! – скомандовал ассистент.
– Готово, – отозвались на площадке.
– Актеры готовы? Мизансцена установлена? – снова пытал ассистент режиссера.
– Готовы, Федор Иванович – доложил оператор.
– Работаем. Мотор, – дал старт Клюкин, и камера ожила, и все задвигалось в заданном режиссером темпе.
Давид впервые присутствовал при съемках фильма, тем более что именно сейчас снималась хард-сцена. Он с интересом наблюдал за действиями актеров на экране монитора и удивлялся отсутствием своей реакции на обнаженные тела. Он слышал анекдотичные случаи от присутствующих на самых тяжелых съемках, но все они в голос твердили, что происходящее на их глазах нисколько не возбуждает. Лишь при окончательном монтаже фильма приходится делать перерывы через каждые час-два, что бы успокоиться и прийти в себя.
Тина появилась на площадке в следующей сцене, но перед этим Давид снова пережил Содом-и-Гоморру перерыва, смену декораций, стерилизацию мебели хирургическим раствором, выдачу актерам средств индивидуальной защиты и очередную порцию "Блэк Рашн" Федерико. Однако в назначенное время все стихло и потекло своим чередом.
Тина была восхитительна, гибкая, как ивовый прутик, волосы как расплавленное золото, ее профессионализм был достоин восхищения, и не потребовалось ни одного режиссерского замечания или комментария. Партнер не подкачал, и сцену сняли с трех дублей, более не понадобилось. Снова перерыв, от однообразной суеты у Давида закружилась голова, и он обреченно побрел с Федерико в буфет, понимая, что подобный график может любого выбить из колеи. В буфете дородная барменша уже ждала Федерико, фужер с "Блэк Рашн" выставлен на стойку, на мелком блюдечке колбасная нарезка. Клюкин запрыгнул на высокий стул и по-свойски бросил хозяйке:
– Дорогуша, еще один "Блэк Рашн" для нашего гостя…
– С непривычки как уморился сердешный, – пожалела Давида барменша.
– Да уж, тут надо закалку иметь, – покачал головой Федерико, медленно высосав содержимое фужера и подхватил пальцами кусочек салями.
В буфет сунулся директор картины, протирая платком вспотевшую плешь.
– Федор Иванович, мы готовы, – доложил он, заискивающе глядя на порозовевшего от коктейля Давида.
– Да идем уже… – нехотя отозвался Клюкин. – Ну что, Давид, пойдемте сеять разумное, доброе, вечное…
Домучившись до конца съемок, но, оставшись довольным, что поручение своего дяди он выполнил на отлично, то есть съемки укладываются в график, лишних денег на превышение времени аренды павильона не будет потрачено, Давид остался дождаться Тину.
Тина вышла из гримерной навстречу Давиду, но внезапно остановилась, будто споткнулась о невидимую преграду. У расположенного во всю стену окна стоял темноволосый, атлетического сложения мужчина и наблюдал за ними. Тина направилась к нему походкой топ модели, растянув алые губы в приветственной улыбке.
– Павлов, вы что, шпионите за мной? – весело спросила она. Давиду показалось, что Тина очень рада встрече с этим незнакомцем, и сам неизвестный, сделав шаг навстречу Тине, имел вид влюбленного мужчины. Может быть, влюбленный Давид подсознательно распознавал другого мужчину находящегося в аналогичной ситуации.
– Тина, вы обещали, что мы увидимся сегодня, но вот уже конец дня… и я был вынужден… – он бодро начал, но потом видимо понял, что речь его напоминает детский лепет, сбился и закончил достаточно агрессивно, – вы обещали помочь.
Тина расхохоталась:
– Ну, Павлов, я, видите ли, занята, – она развела руками, показывая ему, что таковы обстоятельства. – Но, если я обещала, то привыкла выполнять свои обещания.
– Когда? – резко спросил Павлов, чувствуя себя просителем.
– После ужина я отправлюсь домой, позвоните мне… номер вы знаете.
– Я позвоню, – обещал Павлов.
– До двенадцати, – ограничила его Тина.
– Хорошо, я позвоню до полуночи.
Тина развернулась на тоненьких каблучках, взметнулся подол коротенькой юбочки, и Давид тревожно подумал, что незнакомец уже погиб. Словно живой мертвец, он будет слоняться по городу, ожидая полуночи. А как же дядя? Свидание с незнакомцем – очередной "секрет" Тины? Бернс не одобряет ее связей с посторонними мужчинами, даже к Нолину, ее отчиму, Бернс испытывал чувство необъяснимой ревности. Давид с видом собственника положил Тинкину ладошку на свой локоть и повел ее к выходу из киностудии. Павлов смотрел им в след.
Бернс организовал сегодняшний ужин в ресторане со странным, для кавказской кухни, названием "Ярославна", но кормили там хорошо, дорого и публика была приличная.
Давид наблюдал за Тиной, не выкажет ли та своего нетерпения перед встречей с незнакомцем? Но Тина твердо знала, что ни в коем случае нельзя давать Бернсу шанс засомневаться в ее открытости. Она активно участвовала в разговоре, пила ледяное шампанское из больших хрустальных бокалов, чем заслужила напоминание Бернса о завтрашнем ее похмелье. Тина отмахнулась, и Давид с тревогой подумал, не наломала бы дров! Бедному Давиду предстояло сделать выбор – встать на сторону Тины или же доложить дяде о готовящихся проделках его любимой звезды. Тогда придется распрощаться с горячими объятьями Лады, Тина Андреевна не простит измены. А отказаться от нечаянной любви Давид не мог. В общем, Давид молчал, а Тина ничем не выдала своих планов на свидание после ужина.
