«Я уже решал подобную задачу, только с точностью до наоборот, — думаю я, прижимая к себе Киру. — Интересно, когда мы забили гол? В Бангкоке или на Мальдивах? Или во время быстрого огневого контакта на стиралке?»
Глава 17
Я не знала, но, оказывается, процесс создания фильма достаточно кропотливый и занимает очень много времени. И кажется простым на первый взгляд. Написал сценарий, крикнул «мотор!», и зритель повалил в кинотеатры. Сейчас, когда сценарий написан, наступает самый главный момент. Найти инвесторов и убедить их вложиться в наш фильм. Расписать все достоинства будущего детища. Леша очень многое взвалил на себя. И главная роль, и автор сценария, и режиссер, и продюсер. Один в четырех ипостасях. А времени не хватает, учитывая наши семейные новости. Да и жить приходится между Москвой и малой родиной. В поездах нас уже узнают как постоянных клиентов и впускают в вагон, не спрашивая билетов. Проводницы уже даже автографов не берут. Зато улыбаются по-свойски и зовут мужа «Лешенька». Весть о моей беременности пока не просочилась в широкие массы, и мы с Лешей предпочитаем жить уединенно. И так хватает встреч и онлайн совещаний. Единственные люди, кто знает о предстоящем пополнении — это мои родители и Малика. Даже Лому Леша пока ничего не говорит.
— Ромка обязательно проболтается матери, — фыркает он как старый еж. — А та притащится мириться. Но я пока не готов. Пусть все идет своим чередом, Кира. Нужно еще про нашего первого ребенка с ней поговорить. А это тяжело и не ко времени…
— Забудь, — шепчу я, прижимаясь к мужу. — Все давно прошло.
— А ты только с мамой говорила тогда или с сестрами тоже? — вскинувшись, интересуется Леха. Я вижу, как в его глазах замирает боль и исчезает в одно мгновение.
— С Ниной Вадимовной, — шепчу я чуть слышно. — Пожалуйста, не затрагивай эту тему, я и без того боюсь.
— Все идет нормально, Кира, — в который раз убеждает меня муж. Сейчас ты под надежной защитой. Выкинь из башки всякую хрень и слушай меня. Если врачи тебя не могут убедить, то придется мне, — бурчит он озабоченно и кладет руку мне на чуть выпуклый живот.
— Але, малыш, — заявляет Воскобойников, — это твой папка. Ты там как поживаешь? Только без фокусов, ладно? А то наша мама всего тревожится. Трусиха она у нас. Но мы-то с тобой понимаем расклад правильно. Бояться не надо. Все идет по плану…
— Ну, ты меня успокоил, — фыркаю я. — Просто гений! Леша, я прекрасно все знаю о своем состоянии, но, как суеверная бабка, опасаюсь каких-то напастей.
— А давай черного котеночка заведем? — хохочет Леха и получает от меня локтем по ребрам. А потом так серьезно заявляет. — Я знаю, к чему ты клонишь, Кира… Но переписывать сценарий не собираюсь. К тому времени, как начнутся съемки, мы заделаем еще парочку спиногрызов, — заверяет муж, и, клянусь, каждое его слово звучит убедительно.
— Тут бы одного родить, — вздыхаю я и, не споря с мужем, снова утыкаюсь носом в экран монитора. В нашем супер-пупер-люксе произошло мало изменений. Девушка с оленем перебазировалась в прихожую. И теперь на оленьем ухе висит моя сумка, а перчатки я кладу на каменный букет. Голову пастушки частенько украшает Лехина кепка. Зато кабинет в стиле ампир пополнился моим крутейшим ноутбуком, к которому Леша, неугомонный муж, прикупил огромный монитор и очень удобное кожаное кресло. Оснастил мне рабочее место. Знала бы я, к чему ведет этот вероломный тип, ни за что бы не согласилась.
— Кирюшенька, проработай со мной эскизы нескольких сцен, и я отправлю их художнику. А то он не врубается, — заявил мне Воскобойников, как только мы променяли особняк с жабами на гостиничный номер. И тут я попалась, даже не подумав отказаться. И теперь уже целый месяц рисую для ненаглядного. Он и сам на стульчике сидит рядом. Восхищенно следит за моей работой и приговаривает «как же я выгодно женился!».
— Тебя твои коллеги упрекнут в жадности, — хмыкаю я, на секунду отвлекаясь от эскиза. — Сам продюсер, режиссер, автор сценария и исполнитель главной роли. Так еще жену притянул за уши. Ладно, компьютерная графика — мой профиль. Но играть в фильме… Леша, перепиши, пожалуйста! Ну, никто же еще не знает… Или возьми настоящую актрису…
— В этом-то вся фишка, малыш, — притворно вздыхает Леха. Чешет растопыренной рукой, словно граблями, голову и смотрит на меня внимательно. — Вон, Кончаловский целый фильм снял без профессиональных актеров. Местные жители превзошли профессионалов.
— Ты не Кончаловский, — бросаю я на ходу, даже не догадываясь о надвигающейся буре.
— Хорошо, — подскакивает муж и, сунув руки в карманы штанов, сосредоточенно ходит по комнате. — Мне далеко до Андрона, но я жду от тебя помощи, Шакира. Мне без тебя не обойтись. А ты…
— Не манипулируй мной, — огрызаюсь я. — Эта роль совершенно лишняя. Буду как дура смотреться в кадре. И потом… Наши с тобой отношения, наша любовь выльется на экран и выйдет в прокат. Миллионы людей увидят, как мы близки, начнут комментировать гадко. Зачем, Леша?
— Ну, если ты так ставишь вопрос, дорогая, — рычит он, в одном свитере и спортивных штанах выскакивая на террасу. Над городом вот уже третьи сутки висит противная морось, а небо затянуто тучами.
— Долго ты там не пробудешь, — бурчу я, наблюдая за мужем в панорамное окно. — А проветриться не помешает.
И считая себя абсолютно правой в этом конфликте, иду в кухню, недавно переоборудованную из биллиардного зала. Тут, оказывается, есть еще и бассейн, который мы с Лехой в первый визит просто не заметили. Не знаю, о чем думали прежние владельцы. Вот как квартира, да еще и с нашими переделками, эти апартаменты идеальны. Но как номер в гостинице? Спорный вопрос!
Новенькие шкафчики из состаренного дуба — моя любовь и гордость. Я провожу рукой по дверце, потом по столешнице. Замираю, в который раз любуясь расписанным в прованском стиле фартуком над варочной панелью. А потом лезу в новенький сверкающий холодильник в надежде что-нибудь пожевать. Но ничего не нахожу. Вернее, все полки забиты продуктами, но нам с малышом ничего не хочется.
— Мамины помидоры, — вздыхаю я, представляя трехлитровые баллоны, стоящие рядком на полочке. И тут понимаю, как сильно я соскучилась по родителям. Когда мы навещали их? Вчера или в начале недели?
«Какая разница! — вздыхаю я. — Хочу к маме и помидоров… Сейчас мой гений подышит свежим воздухом, и попрошу отвезти».
Но Леша возвращается с террасы мрачный. Пулей проскакивает мимо меня в спальню. Быстро переодевается в джинсы и несется в прихожую.
— Я так сильно тебя обидела? — непонимающе замечаю я, еле сдерживая готовые политься слезы, и, словно завороженная, бреду вслед за мужем.
— Мама в больнице. У нее инфаркт, — на ходу отрывисто бросает Леха.
— Я с тобой, — тут же решаю я, но муж перебивает меня на полуслове.
— Тебе там делать нечего, Кира. К ней не пускают. Я улажу вопросы с врачами и вернусь. Сиди дома, — велит он, на ходу надевая кашемировое пальто и выскакивая к нашему персональному лифту.
— Но Леша… — пытаюсь я вставить хоть слово.
— Ей очень плохо, — морщится он. — Если мама умрет… — отмахивается муж. Створки лифта закрываются, унося его прочь. А я, вернувшись в квартиру, чувствую дикое отчаяние и такое же дикое желание повидаться с родителями. Съесть эти дурацкие помидоры, в конце концов. Я размышляю от силы минут пять. Звоню маме предупредить о приезде. Вызываю такси и, накинув куртку, выхожу из дома. Спускаюсь на первый этаж и лишь на минуту останавливаюсь около бутика Баленсиага, открывшегося в нашем отеле всего пару дней назад. Рассматриваю убойное платье и тут же слышу совсем рядом вкрадчивый голос.
— Ну, здравствуй, Шакира…
Все бы ничего, но в бок мне упирается что-то твердое. И скосив глаза, я вижу вороненый ствол пистолета.
Серьезно! Самого настоящего пистолета!
— Попалась, курва, — шепчет мне портье, знакомый еще с первого визита. — Это ведь ты стоишь за Рупором Анжелики. Ты, сука, ославляешь людей на весь мир. Теперь поплатишься…
