— Я бешусь с того, что влюблен в тебя больше, чем ты в меня, понимаешь? — проговорил он ей в нос, стоило ей задрать к нем лицо. — По твоим словам у меня нет ничего, чем я смог бы притянуть тебя к себе.
До нее не сразу дошел смысл ее слов, а когда это произошло…
— Ущипни меня! — потребовала Таня, осознав, что у нее закружилась голова. — Повтори, что ты сказал, а потом сделай это еще раз.
Он нереальный! Просто нереальный! Разве бывают такие мужчины?
Глава 23
Просыпаться не хотелось уже который день подряд. Таня нежилась в постели, припоминая события ночи или же получала порцию утреннего к*екса, иногда, даже толком не проснувшись при этом. Березин баловал ее, демонстрируя горячий нрав и все никак не угасающую первую влюбленность.
«Страсть длится три-четыре месяца» — написала ей как-то Вика, но это совсем-совсем не касалось их пары.
Таня понимала это и без нее и признаться честно ждала (до испугано екавшего нечто внутри), когда закончатся эти первые дни, а теперь уже и недели влюбленности. Но они не проходили. Безумие страсти увлекало ее. Мир в такие минуты переставал быть на месте, вибрировал и делал «фокус» на Олеге. Кажется, что они только и делали все это время, что ели и занимались любовью. Прочие занятия казались незначительными и совсем уж короткими. Она даже работать умудрялась, но иногда с ужасом понимала, что совсем не помнит, о чем именно писала.
— Быть может этот день будет исключением? — проговорила Таня, оторвавшись от подушки и перестав глупо, но невероятно счастливо улыбаться в нее.
Слова Олега о том, что он влюблен в нее звучали в ее голове ничуть не тише, чем в день его признания. Свои собственные крики, с просьбами, чаще переходящими в мольбы: «пожалуйста, еще!» звучали еще громче и, что классно — Березин не отказывал ей в этих капризах, доводил до исступления и продолжал смотреть полным обожания взглядом.
— Олег?
В ответ никто не откликнулся. Таня поднялась с кровати, уже привычно натянула любимую домашнюю накидку и вышла на крыльцо. Солнце и нагретый воздух мгновенно захватили ее в свои объятия. Лето окончательно вступило в свои права, наполнив теплолюбивое существо Таньки какой-то особенной радостью и давно не ощущаемым чувством дома.
— Олег?!
Его не было ни в саду, ни в домике, ни в душе. На кухонном столе рядом с включенным ноутбуком лежал смартфон. Таня подняла его, разблокировав, пробежалась по списку не отвеченных вызовов, отметив несколько пропущенных звонков с именем «Лерка». Ей стало не по себе, но пальцы сами забегали по значкам полупустой галереи, а потом и «What’s App», найдя знакомый диалог. Таня прочитала так и не дочитанную переписку с сыном Алины, сглотнула, вышла в главное меню и нажала на сообщения, а там и вовсе отбросила смартфон в сторону, прямо к красной сим-карте.
Совершенно напрасно она это сделала.
У Коврова в сообщениях не копалась, было достаточно того, что прочитала единственную переписку с его «госпожой», изобилующую личными, а от того и какими-то особенно грязными сообщениями.
А что тут?
В переписке с Леркой было много просьб, начинающихся с обращения «Зай!» и несколько фото с весьма откровенным декольте, последнее из которых было в купальнике, на фоне золотистого песка и белой пены волн.
— Приедете сегодня? — сообщение от Никитоса высветилось тут же, стоило ей поменять сим-ку.
Наспех принятый душ и выпитый кофе помогли, но слабо. Березин исчез в неизвестном направлении и появляться не желал, чтобы одним только свои видом, взглядом, объятиями и поцелуями развеять наползшую на душу тень.
— Приду.
Танька кляла себя на чем черт стоит за свое неуемное любопытство (но правильно сказать: злое), быстро набрала ответу Никитосу и засобиралась в город. Быстрыми эти сборы назвать было нельзя. Она все еще ждала Березина и не представляла куда он мог подеваться. В какой-то момент даже решила сбегать на пруд, но не нашла его там.
— Не тупи, Ковалевская, — обратилась она к самой себе. — Лучше момента придумать трудно.
Поколебавшись немного, она набрала номер до этого тщательно игнорируемый номер Коврова, а если быть точной его бабцы. Ответил, как ни странно, Ковров.
— Решилась-таки?
— Да, — ответила она, поглядывая в пустой сад. — Увидимся в кафе «Две ложки».
— Это где?
— В Дмитрове.
— Далеко забралась, — выдал задумчиво Ковров. — Кто у тебя там?
Вопрос бывшего мужа вызвал раздражение. Какая ему разница кто тут у нее?
— Через два часа будь на месте, — Таня вытащила доску, принявшись строгать колечки сырокопчёной колбасы, — и будь готов к тому, чтобы оплатить счет.
Она повесила трубку, настрогала бутерброды, сложила остатки вечернего пиршества (слава Богу, доеденного мяса) и пошла на выход, вертя в руках карандаш и ярки стикер, что должен был увидеть пропавший любовник. Ей осталось написать записку Березину и дать в ней знать, где искать ключи, да так, чтобы нашел он и не кто-то случайный, кто все-таки мог бы забрести на участок.
«Скоро вернусь, — наконец чиркнула она. — Захочешь попасть в дом, ищи ключи там, где поставил синяк.»
Ей пришлось потрудиться, чтобы достать до освобожденных от своей ноши лыжных крючков, но когда она сделала это, то бегом выскочила на улицу, к уже ждавшему у ворот такси.
* * *
— Ты уверена, что хочешь сделать это?
Никитос с уже «похудевшей» на лице повязкой, едва ли не урчал поглощая домашнюю снедь. Больничные, явно диетические харчи его явно не устраивали.
— Да, — Таня прошлась по пустой палате, разглядывая койки и вещей соседей. — Надо уже в конце концов понять, что ему надо.
— И отомстить.
Таня кивнула. Чтобы там не придумал Ковров, она обязательно придумает как вывернуть и сделать так, чтобы тому стало хуже.
— Злая ты, Ковалевская, — выдал Никитос с набитым ртом. — Может надо махнуть рукой и наслаждаться тем, что есть сейчас?
Таня никогда не была стервой. Но как сказала ей одна знакомая, преподавшая неприятный жизненный урок: «Мама учила меня отвечать людям добром, но жизнь научила поступать иначе!» У всего в этом мире есть цена — у боли и обиды в том числе.
— Не получит помощи у меня, так найдет у кого-нибудь другого, — проговорила Танька, взглянув на часы.
Время тянулось.
— Хочу помочь Березину, — проговорила она, улыбнувшись блеклому отражению. — Как он помог мне.
— А он помог?
Таня улыбнулась еще раз, но в этот раз более широко и открыто, повернувшись к пирующему другу.
— Сам сказал, что я изменилась, — она покачала головой. — Оставь ты что-нибудь на вечер!
Никита усердно закивал, замахал руками и промычал что-то нечленораздельное, но ей вполне хватило его слов в первые минуты встречи:
«Да ты вся светишься, Ковалевская!»
Даже, если у них с Березиным не будет будущего, она будет вечно благодарна этому человеку за то, что он «вылечил» ее. До его появления, признания, светящихся серых глаз она думала, что никогда не оправится от предательства Коврова, так и будет плакать по вечерам, проклиная свою излишнюю доверчивость и бесконечно долго задавать вопросы в черную пустоту бездны: как можно было плюнуть в раскрытую душу? На ее счастье «бездна» не ответила и не обратила на нее внимание.
— Вечером придется делиться.
— Жлоб! — рассмеялась Танька. — Никогда бы не подумала, что ты — куркуль.
Он ведь много раз рассказывал ей о том, как проводники делятся съестным, а тут!
— Я голодный мужчина в самом расцвете сил! К ним жены приходят каждый день и знаешь, они что-то не делятся!
— Я прихожу к тебе через день и приношу еды на два дня вперед, а ты…
— Не делятся, — проговорил Никитос, произнеся слово едва ли не по слогам.
Глядя на жующего друга, Таня поняла, что тоже проголодалась. Прочтенное в телефоне Березина отбило желание есть, но отнимать еду у Ника она не стала.
— Я пойду.
— А поговорить? А рассказать есть ли у твоего Березина кубики на животе? И вообще, какой он в постели?
