Мы наконец-то подъехали к широким каменным ступеням, и Скай выпрыгнул из машины, галантно подав мне руку, которую тут же принял Алекс, рассыпавшись в благодарностях.
Оказавшись на улице, я окинула взглядом передний двор. Огни прожекторов подсвечивали церковь снизу, придавая ей в чём-то мистический вид, серый каменный фасад с лепниной и пилястрами был оплетён плющом, а огромные витражи были подсвечены изнутри множеством неоновых огней. Церковь всё ещё имела заброшенный и неухоженный вид, но больше не вселяла той грусти, которую я чувствовала раньше, глядя на неё. И совершенно неожиданно липкое, неприятное предчувствие, преследовавшее меня с утра, успокоилось. Словно удав, душивший меня весь день, вдруг развернул свои кольца, и я наконец смогла свободно вдохнуть. В конце концов, что бы ни случилось сегодня — я смогу это пережить, и, главное, остаться собой. А значит, мне совершенно нечего бояться.
Улыбнувшись, я хлопнула Кэша по плечу:
— Ну что, идём фотографироваться?
Вот ей-Богу, в какой-то другой стране нас всех бы арестовали за появление в церкви в таком виде. "Жесть" решили в этом году переплюнуть всех, и устроили вечеринку в стиле восьмидесятых. И теперь мы стояли в очереди на красную дорожку в окружении десятков Ван Хейленов и Джонов Бон Джови. Да и сами были не лучше. Я поскребла башку, безбожно зудящую от количества лака для волос, и, скосив глаза на леопардовый топ на тонких бретелях, оправила унизанную булавками джинсовую жилетку с нашивками разных групп. Вечер только начинался.
Мы отрывались как могли — позировали фотографам, выпивали, много смеялись, подкалывали друг друга и коллег по цеху. Немного позже сцена, установленная прямо на месте алтаря, осветилась софитами, и на неё взобрался Терри Киннон, ведущий в журнале колонку "Свежак", в которой рассказывает о последних релизах. И я с полной уверенностью и знанием дела могу заявить, что каждый исполнитель, присутствующий в зале, боялся этого парня, как огня. Зал почтительно притих.
— Добрый вечер, друзья, и добро пожаловать! Мы весь год ждали этого дня, и вот, он почти наступил. Я слышал каждый альбом, и каждую песню, представленные в завтрашних номинациях. Иногда мне даже кажется, что я слышал гораздо больше, чем хотел, — по залу разнеслись смешки и редкие аплодисменты.
— Как бы то ни было, — продолжил Терри, — я желаю вам всем удачи завтра. А сегодня советую как следует отдохнуть в отличной компании, и с отличной музыкой. Дамы и господа, представляю вашему вниманию наше последнее открытие — "Springfield Southern"!!!
Мы вяло похлопали, потому что слышали об этой группе впервые, а на сцену тем временем вышли пятеро парнишек. На вид каждому из них было лет семнадцать. Щуплый крашеный блондинчик подошёл к микрофону, и похлопал по нему пальцем, проверяя, включён ли он:
— Привет, Солнечный Город! Вы знаете, мы никогда не открывали подобных мероприятий, но что-то мне подсказывает, что надо бы немного разогреться. Что скажете? — Публика согласно загудела, и парнишка, подойдя к ударной установке, взял со стойки бутылку Джека, после чего вернулся к микрофону, открывая бутылку на ходу:
— Знаете, и организаторы, и группы, выступающие на этой сцене сегодня все вместе попытались передать на этой вечеринке тот неповторимый дух свободы и безбашенности восьмидесятых, — он хорошо приложился к бутылке, а оторвавшись, смешно встряхнулся. — Ночь только началась! И мой вам совет: возьмите от неё всё! — Отсалютовав бутылкой, и сделав ещё один глоток, парень вернул её на место к барабанной установке, и совершенно неожиданно группа заиграла вступление "Paradise Сity"*. Кэш завопил и, схватив меня за руку, потащил поближе к сцене. Я не очень хотела идти, поэтому вцепилась в Ская, который воспринял это как призыв к действию, и стал расталкивать всех с утроенным рвением, буксируя меня к сцене. Где-то к середине выступления я потеряла их обоих, чему несказанно обрадовалась, и со спокойной душой решила забиться в угол. Далеко уходить не хотелось, потому что группа была талантливой, и парни прекрасно вели себя на сцене. На этих ребят хотелось смотреть, и, более того, их хотелось слушать. Сыграв кавер на старых добрых Guns'n'Roses, они сосредоточили выступление на своих собственных песнях, и играли так, что меня совершенно не удивляло, что ребята из "Жести" всерьёз взялись за них. Совершенно очевидно, что однажды мы все вместе будем толкаться в очереди на красную дорожку. В завершение парни решили сыграть ещё один кавер — грустную балладу All Out Of Love*. Я обожала её с детства. Когда я была совсем маленькой, я любила танцевать под неё с плюшевым медведем по имени Бо, и представлять себе разные глупости. В каком-то смысле этот вечер ностальгии по восьмидесятым, получился вечером моей личной ностальгии по тем временам, когда я была совсем крошечным никем с огромными амбициями. Это было ужасно трудное, полное разочарований, но всё же, прекрасное время. Улыбнувшись своим воспоминаниям, я закрыла глаза, покачиваясь в такт песне. Она звучала совершенно не так, как оригинал, но всё так же трогала до глубины души. Открыв глаза, я подпрыгнула, и пролила свой сухой мартини — прямо передо мной стоял ни кто иной, как Красавчик, и загадочно улыбался.
Я весь вечер хотела пересечься или случайно столкнуться с ним, или хотя бы обменяться взглядами, или сухими приветствиями, или хоть что-нибудь! Мне хотелось сказать или сделать что-то — что угодно, что расставило бы все точки над i, чтобы это чувство незавершённости перестало сжирать меня заживо. Мне нужна была хоть какая-то определенность. И меня уже, на самом деле, не сильно волновало — какая. Ведь, раз уж я не могу его получить, как бы ни хотела, я должна просто отпустить его. Ведь вполне возможно, что он каждый раз возвращается ко мне просто потому что я так сильно хочу этого. "Бойтесь своих желаний" — как говорят всякие там умники. Но, честно говоря, сильнее, чем снова поговорить с ним, я хотела, чтобы он и дальше околачивался где угодно — с "Безнадёжными", с ребятами из "Жести", с Алексой, прыгавшей перед ним на задних лапках — только не рядом со мной. Ведь я перестаю здраво рассуждать, когда он рядом. Я тупею рядом с ним. В этом вся чертова проблема.
Он стоял прямо напротив, и улыбался мне белозубой улыбкой самого последнего ублюдка на свете. И я наконец, впервые за всё это время, ясно поняла, что должна сделать.
Вытерев жилетку ладонью, я злобно зыкнула на него:
— Тебя в детстве не учили не подкрадываться к людям?!
— Тебе не кажется, что сложновато подкрасться к кому-то в такой толпе? — Он фыркнул, и улыбнулся ещё шире. Я закатила глаза:
— Кстати, о толпе! А куда это ты свою тень подевал?
— Оставил в баре с подружками, — он пожал плечами. — Хотел поздороваться с самой красивой девушкой на вечеринке.
— Ну, передам ей привет, как увижу.
Он снова фыркнул, и неожиданно протянул мне руку:
— Потанцуешь со мной?
Это был мой момент. Тот самый, когда ты принимаешь решение, делаешь шаг — и всё, дороги назад нет. Горло сдавило, и я не смогла ничего ответить. Улыбнувшись Красавчику уголком губ, я вложила свою руку в его ладонь, и кивнула. Ричи улыбнулся мне в ответ — своей искренней мальчишеской улыбкой, и повёл в гущу людей. Воспользовавшись тем, что он не смотрит, я вытерла уголки глаз, и попыталась отвлечься. Боковым зрением я заприметила Кэша, повисшего на Алексе, заставляя того танцевать вальс. Парни самозабвенно орали слова песни, наверняка не попадая ни в одну ноту, и я рассмеялась. Потому что это выглядело чертовски смешно.
Внезапно теплые руки обняли меня за талию, а голова моментально закружилась от запаха его туалетной воды, и я прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Ричи мягко развернул меня к себе и притянул чуть ближе. С большим трудом подавив дрожь, я подняла на него глаза и тут же об этом пожалела — оказывается, я успела забыть, какой он красивый. Придвинувшись ещё ближе, я спрятала горящее лицо в его стилизованной кожаной куртке, уткнувшись в неё носом, а он всё так же невозмутимо вёл меня в танце, словно не происходило ничего особенного. Но в этом и был весь Ричи — красивый, самоуверенный парень, который до потери сознания не любил меня. Для него и вправду ничего такого не происходило.
