***
Прошлой ночью Лейла поспала, наверное, часа четыре. А если учесть, что она почти ничего не ела, мучилась от похмелья, а после провела трехчасовую фотосъемку, я даже не представляю, как она дотерпела и пошла спать только в восемь вечера.
На часах уже десять, а от присутствия Уиллоу нет и следа. Я спрашивал, здесь ли она, но не получил ответа. Даже через ноутбук.
Минувший час я был занят написанием новой песни. Раз уж я собрался врать Лейле, утверждая, что остаюсь здесь ради музыки, то стоит хотя бы сочинить эту музыку.
Пару недель назад я начал песню под названием «Свободных мест нет», и сегодня большую часть времени переделывал текст.
Гроза бушует уже четыре часа. И меня беспокоит, что по прогнозам дождь продлится на день дольше. Лейла выглядит довольной, если проведет день у бассейна, и я даже не представляю, в каком она будет настроении, просидев дома три дня подряд.
— Что ты делаешь?
Я так резко подскакиваю на ноги, что мой стул отъезжает на пару метров назад. Схватившись за грудь, я шумно выдыхаю при виде стоящей в дверях Уиллоу. Из-за грозы я не услышал, как она спустилась вниз, и моя реакция на ее неожиданное появление вызывает у нее смех.
— Ты будто призрака увидел, — говорит она, подмигнув, и направляется к холодильнику. — Серьезно тебе говорю, Лидс. У твоей девушки расстройство пищевого поведения. Я беспокоюсь за нее. — Уиллоу достает тарелку с остатками ужина, который я сегодня приготовил. Фаршированная запеченная картошка и салат цезарь. Лейла съела только салат, и я отложил картошку для Уиллоу.
Я закрываю текстовый редактор и выключаю ноутбук. Уиллоу ставит тарелку в микроволновку и поворачивается ко мне.
— Что это было сегодня? С позированием и неожиданно тщеславными снимками?
Все время, пока Лейла заставляла меня позировать, я размышлял, где в этот момент Уиллоу. Наблюдает она за нами или нет. И очень надеялся, что не наблюдает.
— Ничего. — Я не хочу говорить ей о нашей с Лейлой договоренности и в особенности о том досадном обстоятельстве, что каждый раз, когда Лейла публикует мое фото без рубашки, мою музыку начинают скачивать вдвое чаще.
— Ты кто-то вроде модели? — Уиллоу задает вопрос игривым тоном, но мне все равно не хочется говорить об этом. Я бы даже предпочел, чтобы она погрузилась в мысли Лейлы, чтобы мне не пришлось ничего ей объяснять.
— Есть такая штука… социальные сети.
— Я знаю, что такое социальные сети, — говорит она.
— Конечно, знаешь. В общем, Лейла пытается монетизировать мою страницу.
— Значит, ты инфлюенсер?
Я в недоумении откидываюсь на спинку стула.
— Откуда ты вообще знаешь, что это такое?
— Я смотрю телевизор. Я многое знаю. Ты знаменит?
— Нет.
— Но хочешь таким стать? — Таймер микроволновки подает сигнал. Уиллоу забирает тарелку и возвращается к столу.
— Лейла надеется, что моя музыкальная карьера пойдет в гору, а я ей потакаю. Так ей есть на чем сосредоточить свое внимание.
— А если она права? Может, ты станешь знаменитым? — предполагает Уиллоу.
— Этого я и боюсь.
Она отправляет еду в рот и взмахивает вилкой в воздухе.
— Вот откуда у тебя деньги на аренду этого дома? Из социальных сетей?
— Нет. Я выпустил всего три песни. Но деньги у меня есть. Наследство.
Я ожидаю, что Уиллоу как-то прокомментирует мои слова, но она лишь с минуту молча рассматривает меня.
— Ты просто делаешь вид, что не заинтересован, или действительно не хочешь, чтобы твоя музыкальная карьера состоялась?
— Еще не решил. Мне нравится писать музыку и хочется, чтобы люди ее услышали, но я сомневаюсь, что подхожу для того, что сопутствует такой карьере.
— Внешность у тебя подходящая.
— Я совершенно точно не хочу становиться знаменитым из-за того, как выгляжу.
— А если ты не так талантлив, как думаешь? Если у тебя есть поклонники лишь потому, что ты привлекателен?
Меня смешит ее прямота.
— Ты считаешь меня привлекательным?
Она закатывает глаза.
— Ты видел себя в зеркало. — Она указывает рукой на мой телефон. — Я хочу послушать твою песню. Включи ту, что ты играл для Лейлы за роялем в ночь вашей встречи. Кажется, она называется «Я перестал».
— Ты же не смотришь ее воспоминания.
— Стараюсь. Но это воспоминание сложно обойти вниманием. Оно на самом видном месте в ее голове.
Мне нравится, что Лейла отдает предпочтение этому воспоминанию. У меня оно тоже в числе любимых.
Я открываю музыкальное приложение и включаю Уиллоу свою песню. А сам утыкаюсь в ноутбук в попытке не обращать внимания на то, что она слушает мою музыку.
Ненавижу слушать собственные песни. Я пытаюсь отвлечься, просматривая почту, пока она прослушивает все три. Когда записи заканчиваются, Уиллоу возвращает мне телефон, запустив его через стол.
— У тебя призрачный голос, — говорит она.
— А это хорошо или плохо из уст призрака?
Она расплывается в улыбке.
— Наверное, и так, и так.
У нее хорошее настроение. У нее оно почти всегда хорошее, даже когда она была обижена на меня за то, что я едва не накачал свою девушку лекарствами, или за то, что беспрестанно настаивал, что она должна узнать причину своего присутствия в этом доме. И переход от Лейлы, с которой порядком сложно, к Уиллоу, похожей на порыв ветра, подобен удару хлыста.
— Ты чувствуешь тревогу Лейлы, когда вселяешься в нее? — спрашиваю я.
— Сейчас не чувствую. Возможно потому, что она не настороже, у нее нет причин тревожиться.
— Но ты можешь почувствовать ее любовь. И печаль. Ты говорила об этом.
Уиллоу кивает.
— Возможно, ее чувства к тебе сильнее тревоги. Ты ей очень дорог.
Рад это слышать.
— Она думает, что я собираюсь сделать ей предложение?
— А ты собираешься?
— Возможно.
Уиллоу отпивает воды. Глотает. Затем с минуту задумчиво смотрит в свою тарелку, и я понимаю, что она в этот момент перебирает чувства Лейлы.
— Она надеется, что ты сделаешь предложение, но сомневаюсь, что она ожидает услышать его так скоро.
— Какое она хочет кольцо?
— А это важно? Ты же уже купил его. И, как дурачок, спрятал наверху в кроссовке. — Она знает про обручальное кольцо? — У девушек на такие вещи нюх как у ищеек. Она найдет его, если не спрячешь получше.
— Значит, ты видела кольцо? Думаешь, ей понравится?
Уиллоу отвечает с улыбкой.
— Мне кажется, ей понравится любое кольцо, даже из пластмассы. Она любит тебя больше, чем… — Уиллоу замолкает на полуслове.
— Больше, чем что?
Она качает головой, глядя на меня неожиданно серьезным взглядом.
— Забудь. Мне не следует рассказывать тебе ее мысли. Это неправильно.
Уиллоу заканчивает ужин, а я пытаюсь разгадать, чем вызвана внезапная перемена ее настроения. Что она собиралась сказать?
Убрав со стола, она направляется к выходу, но оглядывается через плечо.
— Пойдем, сыграешь мне песню, Лидс.
Я сомневаюсь, потому что сам не знаю, чего хочу. Мне нравится воспоминание о том, как я играл для Лейлы в Большом Зале. Не уверен, что хочу создавать такое же воспоминание с кем-то еще. Это кажется мне предательством.
Уиллоу уже ушла в Большой Зал. Ждет меня там. Я мнусь еще пару секунд, но в конечном итоге выхожу из кухни и пересекаю коридор.
И замираю в дверях Большого Зала, увидев, как Уиллоу закрывает крышку рояля. Затем она взбирается наверх. Ложится на живот поперек рояля и вытягивает руки в стороны. Она замечает мой растерянный взгляд и с улыбкой поясняет:
— Я хочу почувствовать звук. Без тела я совсем ничего не чувствую. А это приятно.
Сколь бы сильно мне ни хотелось сберечь воспоминание об этой комнате, связанное с Лейлой, столь же неловко отказывать Уиллоу в исполнении песни. У нее нет возможности общаться с кем-то, кроме меня. Должно быть, ей очень одиноко.
Я нерешительно присаживаюсь на банкетку.
