— А чего бояться-то? Всё складывается как нельзя лучше: во вторник заберём твои документы из универа — я договорился, а в среду стартанем в новую жизнь.
— Это-то и пугает… Всё так стремительно развивается…
— Так и надо. Чего время терять? Мы ж не знаем, что будет завтра. Вот полечу я один в Москву, а самолёт упа…
Она закрыла мне рот ладошкой и ещё стукнула по груди:
— Даже не смей такое говорить! Ты прав, лучше полетим вдвоём.
Уф, это ведь почти признание! Накрыл её губы своими, закрепляя эффект глубоким поцелуем, и мгновенно возбудился. Трахнуть бы её сейчас, облизать, зацеловать всю, но звонок в дверь разрушил мои мечты, возвращая в реальность. Пришлось отложить до ночи.
Риелтор оглядела квартиру и заявила, что такую убогую халупу лучше сдавать вообще пустой. Глянул на растерянную Ромашку и понял — она пока не готова вот прямо к таким кардинальным переменам. Видимо, оставляет пути отступления, но я не отчаивался, я её понимал. Столько всего навалилось на мою хрупкую девочку, ей надо привыкнуть и научиться доверять мне безоговорочно.
После жарких споров с присланным из канторы специалистом пришли к консенсусу: мебель остаётся, а вещи — долой. Завтра весь день будут приходить арендаторы, поэтому квартиру нужно освободить к утру — этим, засучив рукава, мы со Стаськой и занялись: болтая, перешучиваясь и в перерывах целуясь.
Глава 29
Тёрн оплёл меня и запер в клетку из своего колючего стебля, как-то внезапно лишив желания проводить хоть мгновенье без него. Он вообще подобен урагану. У нас такие случались по поздней осени: они тоже налетали неожиданно, обрывали провода, валили деревья и переворачивали всё с ног на голову. Прямо как он. Тим налетел на мою скучную жизнь и всё в ней перевернул: взбаламутил моё обывательское болото, разрушил тщательно выстроенные укрепления и, подхватив в водоворот событий, потащил за собой. У меня просто не было никаких сил и возможностей сопротивляться этой стихии под именем Тимур Тернев, и я радостно бултыхалась по жизни, уносимая им в какую-то новую реальность.
Периодами на меня накатывали сомнения, и я задавала своему урагану вопросы.
— Тимур, а ведь у Лизы наверняка осталась та фотография, вдруг она её выложит в сеть?
— Пфф, ну и что? — все мои опасения он развеивал легко и непринуждённо. — Ты там просто потрясающе вышла. Гордиться надо, а не комплексовать.
— Но разве тебе будет приятно, что грудь твоей девушки увидят все желающие?
— Ещё как! Пусть завидуют. Стась, нудисты вон вообще не комплексуют. Что в наше время грудь? Мы же не в девятнадцатом веке живём.
И мне сразу тоже это показалось ерундой. Тим умел убедить.
— А если Лиза всё-таки подаст иск на меня в полицию за разбитый телефон? — я ему ещё раньше в подробностях пересказала нашу с ней сцену и сейчас делилась опасениями.
— Тут даже не парься, Стась. Она не пойдёт. Поверь, всё это было рассчитано только на то, чтобы выставить тебя в моих глазах проституткой и таким образом отвернуть, но здесь звезда сильно облажалась. Она, конечно, ТП, но с полицией связываться не станет. У самой рыльце в пуху.
— Тим, а твой отец? Всё-таки он влиятельный человек, и вообще… — не унималась я.
— Что вообще?
— Чем тебе это грозит? Нам грозит, то есть, — поправилась я под его осуждающим взглядом, точно понимая причину его недовольства. Я быстро училась, что теперь вместо «я» и «ты» существуем «мы».
— Да ничем, Стась. До Москвы его руки не дотянутся, я ведь не сидел без дела, налаживал свои связи. Максимум что он сделает — вычеркнет меня из жизни.
— Но это ужасно, Тимур!
Я знала, о чём говорю. Мама вычеркнула меня из жизни, и это было больно. Я полтора года хорохорилась, старалась об этом не думать, но эта боль никогда меня не оставляла. Родители — якорь, пристань, дом… Очень тяжело мотаться неприкаянным судёнышком по жизненным волнам.
— Ромашка, это его проблемы, не мои. Поверь, ему будет больнее, но он сам виноват, — видимо, Тёрн ещё это не осознал, и я попыталась его вразумить.
— Это жестоко, Тим. Он твой отец.
— А ещё у меня есть мать. Представляешь? — за сарказмом скрывалась боль, и на тон я не обиделась. — Он поступил с нами не менее жестоко. Это всего лишь бумеранг.
— Расскажи, — попросила, прильнув к груди и заглядывая в глаза, показывая, что мне небезразлична его история.
И он мне поведал драму своей семьи. Многое Тимур наверняка не знал — догадывался, но, судя по всему, его отец запретил его матери общаться с сыном под угрозой каких-то ужасных последствий, и мой Тёрн не видел её много лет.
— …Понимаешь, он не дал нам с ней выбора. Сделал по-своему, не спросив ни у неё, ни у меня мнения — я сделаю так же, и ты тут ни при чём. Я планировал это лет с шестнадцати.
— Нельзя на зло отвечать злом, Тим…
— Можно. Я не такой добрый, как ты, Ромашка, и звездени тоже проделки с рук не сойдут.
— Может, не надо? Ну её? — мне, честно, хотелось перелистнуть эту страницу и больше не вспоминать.
— Нет, — тут Тим был кремнём и быстро свернул тему, переключив меня на другое. — Ты точно хочешь продолжать учиться на эколога?
— А есть варианты?
— Масса. Например, можешь пойти на рекламу, как я. Потом, когда открою свой бизнес, он станет нашим, семейным.
Я задумалась. А что? Может, и правда?
— Хочешь и на работе мною командовать?
— Безумно! А то пока получается всё наоборот. Это я твой верный раб.
Всё это мы обсуждали, освобождая мою квартиру — завтра весь день будем принимать в ней будущих квартирантов. Тоже его инициатива: сдать её в аренду, чтобы у меня была своя копеечка. Тим у меня гений, а ещё очень пробивной и расчётливый.
— Давай сегодня уже никуда не поедем?! — взмолилась я под вечер. Поясница и руки отваливались.
— Кровать скрипит…
— У тебя ещё хватает сил думать о сексе? — удивилась я притворно, потому что, вопреки всему, думать о нём и у меня силы остались.
Мы просто очень много в процессе сборов целовались, а ещё Тим снял футболку и искушал меня своим голым торсом… В общем, весь резерв организма сосредоточился на предвкушении близости.
— Ромашка, даже не задавай таких глупых вопросов. Я хочу тебя всегда, и силы мои в твоём полном распоряжении.
— Ну, тогда сделаем это на полу.
— Мне нравится ход твоих мыслей, затейница моя. Уже мечтаю, как мы в Москве будем с тобой экспериментировать… Я куплю много игрушек, — он мечтательно закатил глаза, и я тут же заразилась его энтузиазмом.
— Не сбивай меня с настроя! — кинула в него думкой, и он, поймав её налету, кинул в меня.
Так и работали, время пролетело стремительно, даже не заметила, как наступила ночь.
— Всё, Стась, идём ка на пол — остальное завтра. Что там у тебя ещё по плану?
— Раздать долги. Я для Звездецкой назанимала у девочек, аванс взяла на работе…
— Завтра. Сейчас в душ и на пол, — скомандовал Тернев и потащил меня в ванную.
А на полу то тоже существует жизнь! Половая и очень, как оказалось, увлекательная. Не повезло лишь моим коленям и позвоночнику, которые немного стёрлись об ковёр, но это я ощутила лишь утром, а тогда, когда Тимур сначала поставил меня в коленно-локтевую и страстно оттрахал, а потом перевернул и проделал тоже самое ещё раз в другой позе — я дискомфорта не заметила, мне всё невероятно понравилось, я только и успевала зажимать себе рот рукой, чтобы не взбаламутить соседей.
Ещё бы не понравилось! Сначала я почувствовала себя Кхалиси, которую властно берёт Кхал: буквально всемогущей матерью драконов, от которой снесло крышу даже такому пресыщенному женщинами дикарю — Тёрн прекрасно вписывался в его образ и рычал как заправский варвар, вколачиваясь в стоящую на четвереньках меня. Он вообще не давал мне возможности пошевелиться, ухватившись одной рукой за оголённое бедро, а другой накрутив на кулак мои волосы, чтобы обнажить и подставить шею под яростный напор своих губ. Раньше бы я посчитала такой секс унизительным, где-то на грани с насилием, а вот сейчас… Я точно знала, что это совсем не так. Он просто чувствовал мои потребности. Я была растеряна и нуждалась в его давлении, которое, по сути, было лишь катализатором моих скрытых желаний. Подталкивало меня к тому, чего я хотела, но сделать опасалась из-за осторожности.
