– Стесняюсь спросить, а что ты там забыла? – спрашиваю просто так, потому что понимаю – она собирается жить у этой доброй старушки. И пресекаю на корню ее препирательства.
– Мила. Я даже не долго думал, потому что довольно быстро понял: для полного счастья мне не хватает вас. Ладушка меня поддерживает. Так что большинством голосов постановили – мы живем вместе. У меня. С официальной частью разберемся, но вы должны быть под присмотром. Иначе опять куда-нибудь встрянете. Ты мне напоминаешь котенка по имени Гав. Помните?
Ладушка тут же подхватила мысль.
– «Тебя там ждут неприятности!
– Но они же ждут?!»
– Именно, ребенок, ты золото. Я тебе предлагаю работу. Будешь маме на мелкие расходы выдавать, и себе что хочешь покупать.
Глаза Ладушки заинтересованно блеснули.
– И что я должна делать?
– У меня есть племянник. Он совершенно не знает советских мультиков. Ну и эгоизма в нем хоть отбавляй. Просто мы с мамой будем тебя отпускать в гости. Будешь своего рода репетитором.
Малышка подозрительно прищурилась.
– Мне уже поступало такое предложение. Надеюсь, он не такой говнюк, как сынок хозяйский?!
– То есть, я еще не все знаю? – улегшаяся было злость на Липецкого снова высунула рожки.
Ладушка кивнула.
– Ага, вурдалак старший тоже решил, что я могу повлиять на его наследника. Но он не понимает, что, если мозгов нет, лопатой не накидаешь.
Мы с Милой дружно хмыкнули. Ближайшие полтора десятка лет, пока эта смышленая козявка не пожелает жить самостоятельно, скучать нам не придется.
– Антон, мне неудобно…, – неловко улыбнувшись, она снова начала старую песню.
– А мне неудобно волноваться за вас. Давайте закроем эту тему.
– Но все равно к тете Зине заехать надо. Я испугалась, что эти крокодилы могут забрать паспорт, и спрятала его в доме. Вместе с Ладушкиным свидетельством.
Глава 22
Я попыталась отказаться, но та загнанная глубоко внутрь души девочка очень – очень жалобно попросила дать возможность передохнуть. Хоть на время избавиться от навязшего на зубах «все сама» и дать возможность мужчине позаботиться.
Правда, от слова «забота» меня все еще потряхивало, но я уже не та нежная ромашка, которая думала, что вышла замуж, а вместо этого оказалась в ловушке.
Сейчас я увижу границу, отделяющую истинную заботу от желания подмять, подавить волю, сделать беспомощной. Да и Антон не из тех, кто самоутверждается за чей-то счет.
Конечно, было страшно довериться, но от этого мужчины исходила аура нежности и любви, и я не смогла противиться. Да и отказываться от предложения, ради которого другие продали б душу, было глупо. Особенно в нашем положении.
Хотя я б наверно, еще долго что-то блеяла насчет – мы сами, неудобно и все такое, но я была не одна. Главную роль в принятии решения сыграла Ладушка. Антона она восприняла душой. Не из-за подарка.
До сих пор сердце сжимается, как вспоминаю ее слова: «Давай мы его себе возьмем?» Моя маленькая, все понимающая девочка заслуживает благополучной семьи, но никак не кочевой жизни.
С Матвеем она никогда даже не пыталась заговорить. Словно чужой человек приходил в дом. «Добрый день» или «добрый вечер».
А с Антоном у нее рот не закрывается. Интуитивно она считывает его искренний интерес. А я, наблюдая за их разговорами, чувствую, как замирает сердце. И страшно, и волнующе – ведь если у нас не сложится, мой ребенок получит настоящую травму.
Но и не дать всем нам шанса на счастье я тоже не имела права. Наверно, я тряслась больше, чем какая-нибудь девица в позапрошлом веке, которую сосватали «за глаза». Еще бы! Знакомы всего ничего, а нас уже спасают и предоставляют политическое убежище. И страшно, и томительно радостно.
Страхи я заставила себя побороть, и мы поселились в квартире Антона. Чтобы показать серьезность своих намерений, уже на следующий день он повез нас в гости к сестре. Я боялась, что она из той же стаи птиц со сверкающим оперением, что и Диана, но, на удивление, Татьяна оказалась простой и искренней девушкой. Видно было, что Антон ее опекает, хотя и является младшим братом.
Они родные по отцу. Тот бросил беременную невесту из-за мамы моего любимого мужчины. С мощью атомного ледокола она ворвалась в жизнь Морозова – старшего, и его маленькая дочка выросла без отца. Правда, его мама, бабушка Антона, не забывала несостоявшуюся невестку и внучку и всячески помогала. Чем могла.
Татьяна поделилась своей уже почти утихшей болью вскользь, пока Антон выполнял роль ездовой собаки, возясь с детворой в гостиной.
Отсюда я сделала два вывода. Оба настораживающие. Раз отец не принимал участия в воспитании дочки, значит, он или подкаблучник, который боится слово против жены сказать, или бесчувственный чурбан. И второй – мама Антона явно не обрадуется нашему появлению. И высказывания типа «Не для такой, как ты я сы'ночку растила» будут еще самыми безобидными.
А значит, чтобы все-таки завоевать ее расположение, я должна стать такой, за которую не стыдно. Опять же пресловутое – по одежке встречают. По одежке и по тому, что ты собой представляешь. А я сейчас представляла собой безродную бродяжку с ребенком.
Тут же в голову полезли деструктивные мысли насчет яблоко от яблони. Только у нас мужской род. Типа апельсин от апельсинового дерева. Что если у Антона такие же черты характера?! Только я их вижу. Пока все хорошо, он в восторге от Ладушки. А вдруг наиграется?
Хотя раздающиеся из гостиной восторженные взвизги недвусмысленно давали понять, что там все счастливы.
Что ж… Если оглядываться после каждого шага, далеко не уйдешь. Нужно доверять человеку, который ради тебя порвал с гламурной красоткой. Это лучшее доказательство того, что состоявшийся мужчина принимает взвешенные решения. От души немного отлегло.
Татьяна приготовила шарлотку, которую мы дружно «уговорили» с чаем. Я думала, что домашняя выпечка – это больше для тех, у кого нет денег. Но нет. Это дело для души, способ порадовать тех, кто тебе дорог. По-любому, покупные вкусняшки обезличены. Кондитерам все равно для кого делать. А такой вот пирог – адресный. Приготовлен специально к нашему визиту. И неважно, что это не произведение кулинарного искусства. Главное, он для нас.
В конце нашего визита Ладушка важно заявила:
– Ну ладно, Антон. Я согласна поработать с этим материалом. Шансы сделать из него человека весьма неплохие.
Мы с Антоном хихикнули, а Татьяна недоуменно на нас посмотрела.
– Поясните?
– Я понял, что мой племянник растет в тепличной среде, и о жизни не имеет никакого понятия. Вот я и попросил Ладушку взять над ним шефство. Читать научит, в классике разбираться. Мультяшной.
Он предусмотрительно умолчал о том, что собирается оплачивать этот необременительный труд. К которому еще и прилагались бонусы – походы по различным увеселительно –развлекательным мероприятиям.
И непонятно было, о ком он беспокоится больше – о Ладушке или о своем родном племяннике. Мне казалось, что все-таки больше о Ладушке.
Даже свой кабинет он в два счета переделал в детскую. Я сначала встревожилась. Не хотелось, чтоб с самого начала мы стали завоевателями. Но Антон мои возражения пресек на корню.
– Мила, чтоб больше я не слышал. Работу нужно делать на работе. А мелкие или неотложные вопросы я могу решать и в гостиной. Тем более, я с дальним расчетом. Вот соберусь заняться делом, а моя драгоценная женщина принесет кофе с какими-нибудь плюшками и примостится рядом со своим рукоделием. Знаешь, я почему-то сразу понял, что одежки на Ладушке связан тобой. Для меня вязаные вещи как фетиш какой-то. Сразу веет чем-то домашним, уютным, надежным. Бабушка моя любила вязать. Она говорила, что такие вещи несут положительную энергетику. Не в пример покупным.
Наверно, обратила внимание на мой «ботанский» свитер с оленями? Это ее подарок. И причем специально для поездок. Тепло, уютно и не пафосно. Игнат, помню, аж хмыкнул, увидев его. Да и Диана, с которой тебе пришлось познакомиться, тоже глазки закатила. «Антон, что это на тебе?»
