— Женя, я не смогу каждый час заниматься любовью.
Почему-то голос у меня от страха осел и получилось слишком тихо и как-то по-детски. Женя просто заржал. Обнял меня крепко и продолжал сотрясать свою грудную клетку. А я не могла понять, что же тут смешного? Он выпрямился, успокоился.
— Маруся, ты правда, думаешь что я такой варвар? — я смотрела и не понимала — он шутит, издевается или всерьез? — Девочка моя, не переживай. Я дам тебе время. Я понимаю, тебе оно нужно. Уж поверь, я дольше ждал. — Он обнял меня и поцеловал в макушку. — Я тебе дам передышку пару дней, ну а потом, я для тебя открою другой мир, мир блаженства и удовольствий. И что-то мне подсказывает, что ты сама потом будешь просить меня повторить.
— Я? Просить? Никогда, — я наигранно надула губки.
— Маруся, ты опять играешь с огнем, иди ко мне я накажу тебя за это.
Он потянул меня к себе и поцеловал. Целовал так сладко, что мне хотелось, чтобы эти поцелуи не заканчивались. Но он прервал, улыбнулся, посмотрел с ухмылкой на меня.
— Ты еще сомневаешься, что будешь просить меня? — Я прикусила свою губу, теперь я не так уверена в этом. — Блин, Маша, не делай так, это так сексуально. Мне тоже хочется сразу ее прикусить.
Он снова обнял и целовал, покусывал мои губы, а я наслаждалась. Наслаждалась его заботой, его любовью, его нежностью.
Нацеловавшись вдоволь, мы пили чай, угощали друг друга пирожными и кормили клубникой. Женя сказал, что ему очень нравится моя пижама. В ней я похожа на маленькую девочку, уютную, домашнюю. И я рада, что наши вкусы совпадают. Это был потрясающий день. День рядом с моим Женей.
Уснули мы в крепких объятиях друг друга, спали сладко и крепко, поэтому закат и рассвет мы наглым образом проспали.
Глава 32.
Евгений
Проснулся в обнимку с Марусей. Какая она милая в своей пижаме с мишками. Такая чистая, такая наивная, такая родная и такая моя. Вдыхаю ее сладкий аромат и прячусь носом в макушке ее волос. Моя красавица. Вчера мы вышли на новую грань наших отношений. И я рад. Я рад больше не возможности секса с ней, а рад тому, что она мне доверилась. Ей было сложно переступить через эту черту. Она всего стесняется. Я понимаю, что окружающие хорошо поработали, чтобы вбить в ее голову кучу комплексов. Надеюсь, что постепенно мы с ней вместе избавимся от них. Хочу, чтобы она знала, что она красавица. Она очень нежная, ранимая и чувствительная. А какая она волшебная в постели. От ее невинного взгляда и стеснения сносит «башню». Как она смотрит на меня, как чувствует меня. Я поцеловал ее макушку, не удержался. Она отличается от всех моих бывших девушек. В ней есть внутренний мир. Ее сказочный мир с мишками Тедди, с поеданием клубники и ароматическими свечами. Кто в моей жизни делал столько для меня? Да никто. А прогулки по парку? А поедание мороженого? Да всем было плевать на мои чувства, на мои переживания. Главное, что Сомов — красивая картинка, был с ними рядом и заставлял кричать в постели от удовольствия. Вот и все, что девушкам было нужно. А Маруся это другое, эта — другая.
Она проснулась, обернулась и улыбнулась мне. Только мне. Моя красавица. Я первым могу увидеть, как начинается ее день, как щечки покрываются легким румянцем от ее осознания, что все это не приснилось ей вчера. Как ресницы дрожат от попадания солнечного света на них. Маруся! Моя Маруся. Я наклоняюсь и целую ее. И это мое самое волшебное утро за двадцать лет.
Мы завтракаем, я помогаю ей убраться и отвожу домой. Но сегодня останавливаю не у дома, чтобы ее родители не догадались, что эту ночь мы провели вместе. Опять ее комплексы и страхи. Но не буду давить на нее. Целую крепко на прощание и уезжаю. А сам уже скучаю по ней. Хочу снова ее увидеть.
Выходные мы проводим гуляя по парку, катаясь на детских качелях. Сомов, брутальный и дерзкий мужик в прошлом, теперь стоит и раскачивает детскую качельку. Что она со мной делает? И как она это делает? Нет, ну точно ведьма.
Вечерами ходим друг к другу в гости, смотрим киношку в обнимку. И так хорошо, просто хорошо, что мы вместе.
Понедельник начался с известия о начале сессии. Есть плюс — больше свободного времени, но есть и минус — нужно сдавать экзамены. Хорошо, что мы с Марусей в одной группе, это облегчает нашу задачу. Мы можем готовиться вместе. Чем мы и пользуемся. Сейчас у нас есть два дня на подготовку к первому экзамену. Я с утра приезжаю к ней домой. Родители ее на работе. Значит, мы можем провести время вместе. Но вот только об учёбе, почему-то, я думаю в последнюю очередь. Я обнимаю ее и целую, и моя малышка мне сразу отвечает. Тоже соскучилась. Сегодня она смелее, видно, как говорят, дома и стены помогают. Она в футболке и спортивках. Мне нравится, но все-таки пижама ей больше подходит. В ней она сразу моя Маша. Вот прямо такая, какая она есть.
Наш поцелуй резко набирает обороты, и незаметно и как-то быстро, мы оказываемся с ней без футболок. Опять эта грудь в этом лифчике сводит меня с ума. Я расстёгиваю его и освобождаю ее от оков. От оков, которые прячут мою красоту. Она пытается закрыться, но я не даю ей этого сделать. Сажусь на кровать, и притягиваю ее на себя. Покрываю ее грудь поцелуями, она сладко вздыхает, и я уже не могу остановиться. Это самый сладкий звук в моей жизни. Я прокладываю дорожку поцелуями по ее шее и нахожу губы. Она гладит меня очень нежно и в то же время страстно. Как у нее так получается? С ней чувствую, что это я неопытный юнец, а она — просто умелая совратительница. Как-то у нее все нежно, все трепетно, все сладко. Она начинает целовать мою шею, мою татушку. Я ощущаю ее теплое дыхание. Прикусывает мою мочку уха и у меня вырывается стон из груди. Боже, что же она со мной делает! Я не могу больше ждать. Я кладу ее на постель и припадаю к губам. Через какое-то время мы сливаемся уже не только в поцелуе. Сегодня боли у нее уже нет. Сегодня ей нравится наш процесс. Я ускоряюсь, и мы вместе приходим к ее первому в жизни оргазму. Она размякла, в глазах появился блеск, губы стали ближе к бордовому цвету. Ох, какое зрелище. Мне нравится смотреть на нее, я хочу запомнить каждый сантиметр ее тела. Моя Маруся. Похитительница моего сердца.
Мы лежим обнаженные, счастливые, под тонким покрывалом. Она проводит рукой по моему телу, изучает, будоражит мое воображение. И я готов часами лежать и ощущать ее прикосновения. Медленно добирается до татушки.
— Женя, а что значит твое тату? Ведь наверняка ты в нее вложил какой-то смысл, — она очерчивает ее контуры, а я покрываюсь мурашками.
— Да, вложил. Я ее сделал после смерти мамы. Моего самого дорогого человека, — убираю прядь ее волос и провожу рукой по щеке. — В ней посыл, что я обычный человек, каких миллион вокруг. Я обычный, ничем не отличаюсь. Я также как и все теряю близких.
— То есть она для тебя символ боли, боли о маме? — заглядывает в глаза, наблюдает.
— Нет, она скорей символ любви. Я один из миллиона, а она — одна на миллион.
Она положила голову мне на грудь.
— Как красиво сказано.
Целую ее в сладкую макушку. Обнимаю и наслаждаюсь ее ароматом. Через какое-то время встаю, чтобы одеться. Но она останавливает меня за руку.
— Женя, не спеши, — я улыбаюсь, и, честно сказать, обалдеваю. Это точно моя Маруся, ее не подменили?
— Маруся, я смотрю, ты вошла во вкус?
Она стеснительно опускает глаза и закусывает губу. Плутовка. Знает ведь, как на меня это действует. Я возвращаюсь к ней, поднимаю ее голову за подбородок.
— Маруся, ты сейчас просишь меня?
Ее взгляд забегал, запаниковал. Идет внутренняя борьба между желанием и характером. Я завис, наблюдаю, кто победит. Наклоняюсь ниже, почти касаясь губ, но жду ее ответа. Играю как с котенком. Дразню. Увлекаю.
Она сдается.
— Да, прошу. Скоро придут родители, и уже не сможем повторить.
Меня интересовала только первая ее часть ответа, вторую она для себя произнесла, чтобы оправдаться перед собой. Ведь она попросила, а говорила, что никогда этого не сделает. Она сделала мне шаг навстречу, значит я сделаю в ответ к ней три. И мы снова попали и зависли в водовороте страстей. И так повторялось почти каждый день, все эти две недели сессии. Менялось только место дислокации и время. Все остальное оставалось постоянным. Она также стеснялась меня. Я все также сходил от нее с ума. Две недели счастья и блаженства. Если бы я только знал, что это последние две недели нашего с ней счастья. Завтра все изменится и уже никогда не будет прежним.
