неправильные ответы.
– Ничего мы не устроили, – пробубнила сестренка, протирая тарелку, которую я ей только что дала.
Всё как в детстве: я мою посуду, Света – протирает.
– Ничего?! – иронично выплёвывает мама. – А то, что я сидела и краснела за вас обеих – это, по-вашему, ничего? Это, что за соревнования такие, Света, чей жених краше? Я на конкурс затей звала, что ли?
– Мама, какой конкурс? – поморщилась сестра. – Мы просто поговорили по-девичьи и всё.
– По-девичьи?! – не унималась мама, а я спиной чувствовала, что сейчас в кого-то из нас может прилететь полотенце. – А то, что парни не знали, куда им себя деть, ты не заметила? По-девичьи они поговорили… Вы бы еще конкурсы устроили! Карандашом в бутылочку, гири поднять, отжаться…
– Мам, – попыталась я влить каплю позитива в непростой разговор. – Ну, похвастались мы немного своими женихами. Что в этом такого? Парням, наоборот, приятно, что их невесты ими гордятся.
– А ты? – резко оборвала меня мама. – Ты – старшая сестра, не могла быть умнее и, хотя бы, за столом не показывать свои зубки?
– Мам, – выдохнула я устало и остановила мытьё тарелки. Почесала бровь запястьем и посмотрела ей в глаза. – Ты прекрасно знаешь, что я не начинаю конфликт первая. Никогда. И к тому же, младшенькой уже двадцать четыре годика. Думаю, к этому возрасту она уже достигла определенной зрелости и способна отвечать за свои слова и поступки, а не прятаться за спиной старшенькой.
– Я не пряталась ни за чьей спиной, – еще немного и Света топнет ножкой. – Просто я не понимаю, в чем претензия, если вечер прошел нормально и никто в слезах не умчал домой. Все взрослые: поговорили, пошутили и всё.
– Иногда думайте, о чем шутите и как, – процедила мама сквозь зубы.
«Думайте». Обе.
Времена идут, но ничего не меняется. Стоило Светке в чем-то провинится, как отвечали обе, потому что, я как старшая, не доглядела. Стоило накосячить мне – отвечала только я.
– Завтра мы едем на рыбалку, – постучала мама указательным пальцем по краю стола. – И только попробуйте там выкинуть что-то подобное. Понятно?
– Угу, – кивнула я, отвернувшись к раковине.
– Не слышу!
– Понятно, – произнесли мы синхронно со Светкой.
– Устроили, ё-моё… – продолжила мама сокрушаться, выходя из кухни.
Настроение упало ниже нуля. Не хотелось разговаривать и даже смотреть на Свету.
На морально-волевых домыли посуду в абсолютном молчании. И так же, не сказав ни слова, разошлись в разные стороны на выходе из кухни.
Из последних сил приняла душ, переоделась в старую майку и короткие шорты, и вышла из ванной комнаты, собирая остатки влаги с волос.
Вошла в комнату и немного вздрогнула у порога, увидев как Андрей, в темноте смотрел в горящий экран телефона.
– Я про тебя даже немного забыла, – призналась честно и присела на край кровати, повернувшись лицом к Лаврову и свесив ногу.
– Забыла? Про меня? – экран телефона погас и с характерным шлепком упал на его обнаженную грудь.
– Пожалуйста, Лавруш, скажи, что ты хотя бы в трусах, – взмолилась, понимая, что то, что находится под одеялом – для меня сюрприз.
– А вот, загадка, – протянул он игриво.
В темноте зашелестела ткань одеяла, которое Андрей медленно с себя стягивал.
– Можешь даже не пытаться. Я бы и в очках ничего не разглядела в этой темноте.
Фонарик телефона осветил комнату и немного ослепил меня.
– А так? – не унимался Андрей.
– Лавруш, – выдохнула устало и легла рядом с ним. – Я сейчас в таком состоянии, что мне было бы всё равно, даже если бы ты станцевал для меня голый. Давай спать.
– Черствая женщина, – пропыхтел он обижено и отложил телефон на стол, стоящий у спинки кровати.
Матрас рядом со мной прогнулся и покачнулся, когда Андрей сполз вниз и улёгся рядом совсем близко. Подперев голову рукой, согнутой в локте, он смотрел на меня сверху вниз, таинственно улыбаясь. Глаза задорно блестели в темноте, отражая лунный свет.
– О чем думаешь? – спросил Андрей полушепотом.
– О том, что хочу жить в пододеяльнике.
– Почему? – прыснул он тихо. – Там же можно застрять надолго.
– В том-то и прелесть, – повернулась на бок, к нему лицом. Заложила ладонь под щеку и, глядя ему в ключицы, добавила. – Никто не влезет в мой личный бункер, боясь в нем затеряться.
– Брось, – пальцы коснулись виска и медленно заправили прядь влажных волос за ухо. – У тебя отличная семья. Замечательные родители. А то, что вы с сестрой немного не ладите, так это нормально. Видела бы ты как мы с братьями иногда дрались. Будто насмерть. И ничего, живем же как-то.
– Сколько у тебя братьев?
– Двое. Я младшенький.
– Младшенький, – хохотнула я тихо. – Младшенький бугай.
– Я могу пожаловаться старшеньким, и они тебе наваляют.
– Не сомневаюсь.
Веки тяжелели. Я засыпала, чувствуя, как гудят ноги и болезненно тянет спину. Всё-таки, весь день в напряжении не проходит бесследно.
– Шунь?
– М?
– Мы разве не собирались предохраняться?
– В смысле? – распахнула глаза и приподняла голову.
– Ты грозилась проложить между нами лыжи. Забыла?
– Они за шкафом, – уронила голову и снова закрыла глаза. – У меня нет сил доставать еще и их. Просто будь хорошим мальчиком сегодня ночью. И дай мне одеяло.
– Ты на нем лежишь, – Андрей аккуратно потянул из-под меня одеяло и накрыл им до самого носа.
– А ты под чем?
– Под вином, самогоном и немного коньяком, – протараторил он.
– В смысле, одеяло у тебя есть? – не улыбаться не получалось.
– А! Это? Я под покрывалом.
– Ну, и отлично, – вновь закрыла глаза и спрятала нос под одеялом.
– Шунь?
– М?
– А если у меня утром встанет… солнышко, ты будешь сильно шокирована?
– Лавруш, если твое солнышко не будет пытаться прожечь во мне дыру, то я его даже не замечу.
– Как-то обидненько сейчас было, – веселился Андрей. – Разве
