бы запугать меня, и я обдумала их все. Теперь, когда он задал этот вопрос, все причины, которые я придумала, кажутся смешными. Ему не нужно пугать женщин, чтобы они забрались к нему в постель; они, вероятно, борются друг с другом за право добровольно попасть туда.
Нет никакого разумного объяснения, почему Рэн испортил мою комнату.
— Не волнуйся, Малышка Эль, уверяю тебя, я не входил в твою комнату без твоего разрешения, — говорит он, поигрывая швом на спинке одной из диванных подушек.
Верю ли я ему? Черт возьми, нет. Но бессмысленно обсуждать с ним это.
— Без разницы. Было бы здорово, если бы ты наконец выплюнул это и сказал мне, что я здесь делаю. Я бы с удовольствием вернулась в постель, и...
— Я отвечу на твой вопрос, но не раньше, чем ты подойдешь и сядешь, — перебивает Рэн. — Когда ты стоишь надо мной как надзиратель, это начинает походить на допрос.
Я хочу уйти. Однако за последние пять минут погода не улучшилась. Шансы на то, что я найду обратный путь из лабиринта, на данный момент невелики. Если я снова потеряюсь там, мне не будет никакого проку, и я не думаю, что Рэн поможет мне вернуться в Вульф-Холл, если я не выполню его просьбу.
Быстрый удар в горло.
Коленом по яйцам.
Удар локтем в солнечное сплетение.
У меня в голове уже готовятся несколько маневров самообороны, когда я обхожу маленький кофейный столик и неохотно сажусь в кресло. По крайней мере, здесь я нахожусь близко к огню; тепло, исходящее от пламени, кажется удивительным.
Удовлетворенный, Рэн проводит рукой по волосам, убирая мокрые локоны с лица.
— Я хотел, чтобы ты пришла сюда, потому что ты умная, — говорит он. — Ты наблюдательна, а это значит, что ты поняла, что я тебя заметил. Ты должна знать, что я заинтересовался тобой.
Я прищуриваюсь.
— Почему у меня такое чувство, что быть предметом твоего интереса вредно для здоровья девушки?
Парень с черными волосами и живыми глазами выглядит озадаченным.
— Может быть, я был плохим в прошлом. Уверен, что Карина много тебе об этом рассказывала.
— Она мне кое-что рассказывала. В основном о твоем провалившемся плане переспать с половиной Вульф-Холла до Рождества. Пари, верно? Между тобой и твоими дружками из Бунт-Хауса? Или ты собираешься сказать мне, что она все это выдумала?
Рука Рэна застывает, кисточка с одной из подушек застряла между его длинными пальцами. Он смотрит на меня — прямо в меня? — неподвижно и немигающе.
— Мы заключили пари, — подтверждает он. — Я должен был переспать с десятью девушками между Хэллоуином и Рождеством, но так и не переспал.
Ха. Я удивлена, что он действительно признался в этом.
— И что же случилось? — спрашиваю я. — Девушки начали болтать и обмениваться впечатлениями? Ты потерпел неудачу на последнем препятствии, поставив девять дополнительных зарубок на столбике своей кровати? — Это замечание прозвучало холодно и безразлично в моей голове. Из моего рта это звучит кисло и глупо.
— Давай не будем копаться во всем этом. — Рэн наклоняется вперед, положив руки на бедра. — Мелкие колкости нас никуда не приведут. Тебя беспокоит, что я не берег себя до свадьбы или чего-то в этом роде?
К моим щекам приливает жар.
— А почему это должно меня беспокоить? Твоя сексуальная жизнь не имеет ко мне никакого отношения. Это не мое дело.
— И все же, судя по осуждающему тону в твоем голосе, это тебя очень беспокоит.
— На самом деле, мне все равно. Если девушки, с которыми ты спишь, согласны, то…
— Я не насильник, Элоди. Я никогда ничего не делал без согласия девушки. Обычно я балую девушку своим вниманием только тогда, когда она стоит на коленях и умоляет об этом.
— О, и я уверена, что тебе это чертовски нравится, да? Мольбы, должно быть, творят чудеса для твоего чрезмерно раздутого эго.
— Мольбы не оставляют места для недоразумений. — Он кладет подбородок на ладонь, подпирает голову и пристально смотрит на меня. — Я не люблю неопределенности. Я люблю, чтобы все было четко и ясно. Что насчет тебя?
— Да, мне нравится, когда все предельно ясно. Вот почему я дам тебе знать здесь и сейчас, что никогда не буду опускаться перед тобой на колени. Ты чудовище, которое любит обращаться с женщинами как с дерьмом…
— Ты не знаешь, как я обращаюсь с женщинами. Ты ничего обо мне не знаешь, помнишь?
Вот ублюдок. У него на все есть ответ.
— Судя по внешнему виду, ты жуешь женщин и выплевываешь их, как будто они одноразовый товар. Я уверена, что ты был в ярости, что проиграл то пари, да? Должно быть, тебя задело то, что ты не смог убедить десять бедных девушек нырнуть к тебе в постель.
Мое сердце бешено колотится в груди, но Рэн просто сидит, подперев рукой подбородок, и свет от камина все еще играет на его элегантном мужском теле, совершенно бесстрастно наблюдая, как я разглагольствую. Он кажется задумчивым, когда говорит:
— Ты уже все поняла для себя, не так ли? Хочешь знать правду? Правда в том, что мне не нужно было пытаться выиграть это пари. В тот момент, когда Пакс рассказал об этом Дамиане, к концу дня об этом уже знала вся академия. А потом девушки спотыкались о себя, чтобы трахнуть меня. Я мог бы утроить квоту за двадцать четыре часа. Даже у меня нет такой выносливости.
— О, вау. Крутой чувак. Итак, ты все-таки выиграл пари. Ты просто принял наказание?
— Нет. Я не трахался ни с одной из этих девушек. Они все мечтали вступить в игру, а потом сказать, что оприходовали одного из парней Бунт-Хауса. Мой член не становится твердым от такого дерьма. Девушка должна заслужить меня, а не думать, что делает мне одолжение.
