кто-то слово давал.
– А я не помню, когда мне для выражения собственных мыслей требовалось ваше разрешение, – Стас тихо рассмеялся и покачал головой, мол, ну что за идиот такой.
Наверное, это было нервное, но Мара не смогла сдержать улыбки.
Всё это напоминало дурной сон. Мара очень плохо соображала и не узнавала в себе себя.
– Марьяна, сядь, пожалуйста, в машину, – голос Андрея звучал мягко, но в глазах мелькнула ледяная сталь.
– Нет, – Мара разрубила воздух рукой. – Я никуда с тобой не поеду!
– Мара… – то ли предупредил, то ли попросил, и Марьяне совсем не понравился его тон.
– Ты глухой, я не понимаю? – пружина внутри Мары лопнула, и голос от возмущения треснул. – Я сказала чётко и ясно: «Нет». Я не поеду к вам, не останусь в твоём доме, когда в нём нет Светы и мальчиков. С какой такой стати? Ты сдурел? Иди к чёрту, Андрей. Не услышал? Повторить?
Мара сама не заметила, как сорвалась. До того диким показалось ей предложение Андрея. После того, что рассказала Света, у Мары тем более не осталось поводов.
– Слушай, что говорит женщина, – Стас коснулся плеча Мары, быстро погладил и убрал руку. – Имей совесть, сгинь.
– Да кто ты вообще такой? – взвился Андрей и, было подался вперёд, но так и не ударил Стаса. Не успел.
Тот перехватил Андрея: сгрёб на груди плотную кожу куртки, тряхнул хорошенько и отпустил. На всё ушло несколько секунд, но Маре их хватило, чтобы понять: Стаса опасно провоцировать.
На виске пульсировала синяя жилка, брови сошлись на переносице, а губы побледнели, стали почти невидимыми. Но Стас оставался в границах разумного, не переходил черту, и Мара поблагодарила небо, что к пожару не прибавилась кровавая бойня – слишком много впечатлений для одного дня.
– Ещё раз к ней рыпнешься, без головы останешься, – ласково проговорил Стас и сплюнул на землю. – За себя просто по роже дам, за неё оторву ноги и вставлю в уши.
«Да, иногда папашины методы единственные из рабочих», – подумал Стас и мысленно усмехнулся
– Да пошёл ты, – Андрей оправил куртку, зло глядя на Стаса из-под насупленных бровей. – Ты ничего не понимаешь.
Стас промолчал, не считая нужным тратить время на чужие истерики. Отвернулся даже, напряжённый и прямой, словно в спину кол вогнали.
– Андрей, уезжай, – вздохнула Мара и, развернувшись на каблуках, мазнула взглядом по обгоревшему дому.
Ей очень хотелось приблизиться к нему. Вдруг она ошиблась и что-то ещё можно спасти? Вдруг не всё сгорело? От боли защемило сердце. Теперь у неё почти не осталось фотографий Серёжи, его подарков, милых безделушек, которыми он задаривал её с первого дня знакомства. Уничтожены дневники, которые она вела в юности, и бережно заносила в них все воспоминания…
Нет, сегодня она не может. Потом – сейчас у неё просто нет сил.
– Стас, – позвала, а тот подошёл и стал за спиной, снова от всего отгораживая. – Поехали на поле, а? Помнишь? Там хорошо…
И пусть уже наступила зима, и ледяной северный ветер обжигал щёки, поле казалось самым безопасным местом во всём мире. Туда они и поехали, оставив за спиной разгневанного Андрея.
А тот смотрел на удаляющуюся машину, пока та не скрылась за поворотом, а когда исчезла, поднял голову и, глядя на тяжёлые «снежные» облака, тяжело вздохнул. Как же он устал всё портить, как тошно от всего этого и себя самого. Размазня чёртова, тряпка.
В этот момент больше всех на свете он ненавидел Сергея. За то, что встретил Мару первым, за то, что она считала своего жениха таким хорошим. Серёжу все таким считали, только один Андрей знал правду, но так и не отважился её открыть. Благородный идиот.
Тогда, много лет назад, Андрей просто не посмел отбить у брата девушку, хотя и мечтал об этом, как последний придурок. Спать не мог, представляя, что это он, а не Сергей обнимает Мару, целует её, такую нежную, красивую. Самую лучшую.
Из-за этого ведь на Светке женился – глупо, по залёту. Всю жизнь себе и ей испортил, под откос пустил.
Тогда Андрей так и не сумел переступить через кодекс братской чести, не предал Сергея. Смотрел на его счастье и скрипел зубами. И что в итоге получил? Сапогом в душу?
Сейчас Мара просто ушла с этим бородатым придурком, которого почти не знает. А Андрей, сделавший для неё так много, стоит на фоне сгоревшего дома и бессильно сжимает кулаки.
Да чтоб оно всё провалилось, подумал Андрей, и закрыл глаза, вдыхая принесённый ветром запах гари.
Надо забыть её. Не ездить, не пытаться помочь. Она же не нуждается, у неё этот бородатый есть. Нужно взять яйца в кулак и наконец, от неё отказаться.
Надо. Только Андрей знал, что ни черта у него не получится.
Глава 26
– Подождите здесь, у дороги, – Стас положил пару купюр на приборную панель.
Таксист присвистнул и широко улыбнулся.
– Да хоть до утра стоять буду, никуда не денусь, – в голосе сквозило удовлетворение. Потянулся к деньгам, ловко пересчитал, спрятал в нагрудный карман у сердца. – Идите, я подожду.
– Спасибо за разрешение, – хохотнул Стас и, покинув салон, помог выйти Маре.
Она рассеянно улыбнулась, удивительно спокойная и отстранённая. Казалось, её мысли летали где-то очень далеко. Стас застегнул на ней пальто, плотнее намотал на шею шарф, укутав им до носа, и взял за руку.
Здесь, на открытой местности, было значительно холоднее. Ледяной ветер путался в волосах, поднимал пряди, обжигал щёки, но Мара ничего этого не чувствовала. Только тянула за собой Стаса, крепко держась за широкую шероховатую ладонь.
Переплетённые пальцы, сохранённое между ладоней тепло, дрожащий под кожей пульс – общие ощущения, не разобрать, чьё сердце стучит громче.
– Зимой здесь тоже красиво, – Мара улыбнулась, что-то вспомнив. Загрустила, и в уголках глаз заблестели слёзы, похожие на льдинки.
– Очень, – Стас не кривил душой, ему действительно нравилось это место: удалённое от всего мира, уснувшее на
