о том, что он лежал под солнцем голышом. Что меня совсем не удивляет. Я почему-то могла отчётливо представить себе картинку, как его тело обмасливают девицы средством от загара. А он, снисходя до простых смертных, дарует им возможность себя касаться.
Мышцы пресса напряжены, кубики так чётко очерчены, что на них можно мои трусики стирать. От пупка вниз идёт дорожка тёмных волос. Жёсткие волосы коротко подстрижены, но колючая щетина не царапает. Этот гад, похоже, всегда готов к сексу. Не думаю, что так готовился именно для меня. Данный факт возмущает до глубины души. Раздражает и злит.
Внизу живота проступают вены, ведущие аккурат к члену, словно путеводитель для тех, кто потерялся, пока рассматривал пресс. И я касаюсь их кончиками пальцев. Кожа на животе тонкая, лишённая даже грамма жира. А я думаю о том, что нельзя иметь такое совершенное тело. Это противозаконно.
Насмешливое выражение пропадает из глаз. Яркая радужка, напоминающая жаркое летнее небо, становится почти чёрной. Как кромешная ночь. Резкая смена настроения меня пугает.
Выпускаю изо рта головку члена, которую неумело посасывала, неосознанно отодвигаюсь от Якуба. Желая снова сбежать куда подальше. Испытываю трусость, потому что понимаю – он хочет большего.
Но он не позволяет отстраниться даже на пару сантиментов. Опускается коленями на постель между моих ног. Разводит их шире. А я продолжаю совершать глупые попытки свести ноги вместе.
Дышу шумно, словно после длительного забега, ощущая, как тело охватывает жар. Кожа горит под его взглядом, ее покалывает. Если бы я могла сознаться и предупредить, что это мой первый раз. Что он мой первый мужчина. Но это будет выглядеть так глупо… ведь придётся раскрыть своё инкогнито. Хуже, мне потребуется объяснять ему, что всё это время водила его за нос. Сначала, чтобы защитить сестру. А сейчас… боже, какой позор, чтобы переспать с ним.
А потому я знаю, что нежности от него ждать не стоит. В его глазах желание. Причинить боль. Унизить. Воспользоваться женой врага.
Его взгляд направлен на мой лобок. Проводит руками по моим бёдрам. Касается мягких завитков. Я дёргаюсь от его прикосновения. То ли от стыда, то ли от жуткой похоти. А он гладит меня всю. Живот, грудь, снова живот и лобок. Мнёт задницу, проводит ладонями по бёдрам. И вновь возвращается к самой горячей точке моего тела.
Внизу так сильно ноет и печёт, что мышцы сводит, а его ласки лишь добавляют поленьев в мой костёр.
– Ты липкая, как пирожное, – произносит вслух, когда его пальцы проходят по клитору к половым губам. Там всё мокрое. Я ощущаю, как покрывало подо мной тоже стало влажным от моих выделений. Прикусываю губу, не представляя, как справиться со своим желанием и смущением одновременно.
Мне неловко от того, что он так откровенно меня изучает. В комнате горит тусклый свет, но этого вполне достаточно. Ему отчётлива видна каждая моя реакция.
– Поэтому у тебя такое прозвище? – подаётся корпусом вперёд, наклоняясь к моему лицу, соприкасаясь нос к носу, пока его пальцы ласкают меня между ног. Точными, выверенными движениями мужчины, который поимел множество женщин. Не менее опытных, чем он сам.
Кажется, Якуб лучше меня знает, как доставить мне удовольствие. Как довести до пика. А я хнычу, постанывая, пытаясь сдержать порочные звуки, стремящиеся сорваться с губ. Но тщетно. Ещё немного, и придётся молить его о большем. И тогда я никогда не смогу отмыться от этого стыда.
– Отвечай, Китекет, – настаивает.
Голос обманчиво спокойный. А у меня в голове всё путается. Плывёт. Не могу сообразить, о чём он.
– Не понимаю, – тихо шепчу. Несмотря на страх, кажется, только проникновение его тела в моё способно унять боль внизу живота. В сосках. В губах.
Я вновь тянусь к нему руками, нерешительно касаясь его мощной шеи и плеч. Он тут же убирает их, фиксируя над головой.
– Никакой самодеятельности, Китекет, – раздражённо произносит, но я слышу, как его подводит голос, делаясь хриплым и сдавленным.
Меняет положение своего тела. И теперь его член оказывается прижатым к моему животу. Одной рукой продолжает удерживать мои запястья, а второй – направляет член так, что он скользит по моему межножью, задевая клитор. От острого удовольствия у меня закатываются глаза. Я выгибаюсь к нему, стремясь к этой ласке.
Он не останавливается, совершает возвратно-поступательные движения, скользя влажным горячим органом. Это так сладко, так ноюще больно и приятно. Что хочется ещё и ещё.
– Ты и с ним такая податливая, Пирожок?
Я совсем плохо соображаю, окутанная дурманом. Ямадаев оплёл вокруг меня паутину и изощрённо пытает, не давая из неё выбраться.
Думать о муже сестры сейчас хочется меньше всего. Отворачиваю голову от Якуба, прожигающего меня синими глазами.
Отпускает мои руки. Обхватывает длинными пальцами моё горло, требовательно сжимая, заставляя тут же очнуться. Не душит, удерживает мой растерянный взгляд и резко, грубо входит в меня полностью.
Всё случилось так быстро и неожиданно, что сознание даже вовремя не отреагировало на вторжение. Тело догоняло. Боль пришла чуть позднее. Раздирающая. Острая. Жгучая.
Такая сильная, что я едва не отключилась. Тёмная пелена почти успела накрыть, но не забрала меня до конца.
Я судорожно дёргаюсь, пытаясь отстраниться, вырваться, снять себя с его члена, который, казалось, пронзил меня насквозь. Но Якуб так крепко сжимает моё горло, придавливая телом, что я не могу пошевелиться. Лишь, задыхаясь от муки, хватаю губами воздух. На глаза тут же наворачиваются слёзы, скатываясь по вискам.
Его не трогает мой вид, он изучает моё состояние. Рассматривает. Будто такое с его любовницами не первый раз. Лёгкое недоумение в его взгляде лишь оттеняет выражение лица животного, дорвавшегося до добычи.
– Он что, не трахает тебя? – задаёт вопрос, и я чётко слышу насмешливые интонации в его голосе. – Ты такая узкая. Нашёл себе другую, а тебя бросил?
Мне показалось, если он пошевелится, то вместе с членом вывернет меня наизнанку.
Его переполняют похоть, жажда мести. Чёрная ненависть, которая сейчас полностью обращена на меня.
Он совершает обратное движение, и я прикусываю до крови нижнюю губу, чтобы не застонать. Металлический привкус растекается во рту. А я жмурюсь, и очередная порция влаги, переполнявшей глаза, течёт по лицу.
Его член слишком большой. Он распирает стенки влагалища. Наполняет меня. Желание, которое испытывала ранее, почти отпустило. Теперь между ног пекло совсем по другой причине. Хотелось прекратить мучения сию же секунду. Принять холодный душ и больше никогда не думать о сексе.
Он смотрел на меня и,
