которому она не должна врать. Она ему доверяет самое ценное, что у нее есть – жизнь ребенка.
Усаживаемся в кресла.
– Поздравляю! – Марк протягивает мне руку.
– С чем? – недоумеваю.
– С отцовством! Юля написала, что уже восемь недель.
– Простите, – дарю драгоценной женщине благодарный взгляд. – Эти треволнения меня выбили из колеи.
– Понимаю!
Мужчина перестает улыбаться. Видимо, на этом обмен любезностями закончен.
Надевает очки, погружается в монитор. Чем дольше он смотрит, тем больше хмурится.
Юлька хмурится с ним в такт.
А меня начинает колотить крупной дрожью от всей этой ситуации.
Зачем нагнетать? Скажи, как есть. Мы – родители. Должны знать правду, какой бы она не была!
– Анализы ухудшились, – удрученно кивает головой.
– Будет курс лечения? – Юля вся дрожит.
А я ни хрена не понимаю, о чем они говорят, но чувствую, что Юлька держится из последних сил.
Не знал, что ее сила распространяется только на реал. Здесь в больнице ее волю будто замуровали в больничные стены.
Жена меняется у меня на глазах.
– Вы прислали график наблюдения, когда и какие симптомы за этот период были у Саши?
Какие на хрен симптомы?
– Да. У Вас в почте, – никогда не слышал от Юлии подобной безжизненной интонации.
– Так, Яшина! – врач снимает с носа очки. – Приказываю взять себя в руки. Мы всё пройдём вместе! Тем более в нашем полку прибыло.
– Постараюсь, – мямлит невнятно.
Через полчаса возвращаемся к себе в палату. Абсолютно не уверен, как вести себя с «такой» потерянной Юлей, но точно знаю, что нужен ей.
Нежно беру ее руку в свою, крепко зажимаю, обозначая себя.
Вечером после ужина играем с Сашкой в слова. Он теребит маму:
– Скоро домой? Когда поедем на океан к папе?
– Сынок, – жена бессильно опускает руки, бросает на меня взгляд, требующий помощи.
* * *
– Сынок, – беру ребенка на руки, ношу по палате, как самую большую драгоценность. – Как только нас отпустит доктор, так и поедем.
Расстроенная мордашка сына корёжит мое нутро. Ищу выход из ситуации. Решение приходит неожиданно.
– Хочешь, расскажу про орков?
– Ага! – в голубых глазах горит огонек неподдельной тяги к жизни и знаниям.
– Существует несколько легенд о рождении клана орков. По одной – их создали эльфы, чтобы использовать в боях. По второй…
Мой рассказ длится ровно столько, пока светлая сонная головка не склоняется мне на плечо.
Аккуратно укладываю ребенка в кровать, накрываю одеялом.
– Поеду в отель, – целую Юлю в щеку. – Очень устал.
– Вижу… для тебя сегодняшний день – эмоциональное потрясение сродни обрушению скалы на твою голову. Отдохни, выспись.
…
Так проходит месяц.
Я приезжаю в больницу с зарождающимся алым рассветом, уезжаю с расплескавшимся по темно-серому горизонту закатом. Огненное марево неба сопровождает меня также как и адский огонь, испепеляющий мое нутро изнутри.
Если в первые дни сын бросался мне на встречу с радостным воплем: – дядя Макар, – то постепенно радость погасла в его глазах, начал много капризничать.
– Я устал! Хочу домой к папе.
Беру его на руки, ношу по палате.
– Смотри, я нарисовал для тебя орка! – даю в руки ребенку айпад.
Забывается, играет. От расстроенной мордахи не остается и следа.
Юля улыбается сквозь гримасу эмоциональной боли.
– Ты так гордишься сыном, будто сам его родил, – говорит мне однажды.
А у меня реальное ощущение, что сам родил!
Кладу руку на живот жене.
– Как ты думаешь, кто там? Сын или дочка?
– Мак, только не смейся, но я видела сына во сне несколько раз. У него были голубые глаза и светлые волосы, как у меня. – Подумав немного, жена вспоминает другие детали. – Ой, темные волосы и синие глаза, как у тебя.
– Ты определись для начала, – улыбаюсь широко.
Тешу себя надеждой, что новый малыш спасет нас всех. А какого цвета у него будут глаза и волосы не важно!
Я его уже люблю.
Может, её…
С каждым днем сын становится крепче и сильнее. Уже рисуем с ним орков вместе.
С каждым днем наши отношения становятся всё теснее и теснее.
Однажды набираюсь смелости.
– Саня, давай играть с тобой в игру. Теперь ты можешь называть меня папой.
– Папой?
– Ну, понимаешь, бывают папы понарошку. Бывает два папы сразу…
– Разве может быть сразу два папы?
– Да! У тебя будет два папы! Ты – богач.
– Что делаете? – Юля появляется из-за двери с кружкой чая.
– Мамуль, мы с папой рисовали синего орка. Смотри! У него какой глаз! А кинжал!
Громкий звон разбившейся чашки. Юля закрывает руками лицо, убегая в ванную.
– Сейчас уберу, – сажаю сына в кровать. – Сиди, не вставай, – поспешно иду к жене.
* * *
Через две недели нас выписывают домой с хорошими анализами.
Юлия снова улыбается. Сын зовет меня папой и даже не вспоминает Никиту.
Осталось совсем немного потерпеть, и наше счастье будет полным и постоянным.
Макар
Три дня как вернулись из Израиля.
Сразу приступил к работе в офисе торгового дома. Впрочем, я и не забрасывал дела. Целый месяц работал на удалёнке, раздавал команды, курировал торговлю, рост, вернее, падение доходов.
Что-то серьёзное творится со сливом информации, но пока службе безопасности не удалось узнать, кто ворует и сливает.
– Ты почему еще не на работе? – Юля заходит на кухню, целует меня в щеку.
– Кофе захотел! – ловлю жену за руку, притягиваю к себе, зарываюсь в ее русых шелковых волосах, вдыхаю аромат счастья. Даже не верится, что это всё теперь принадлежит мне. Не временно, а на постоянно, навсегда.
– Не знала, что ты умеешь пользоваться кофемашиной, – смеется наигранно.
– Все мажоры умеют! – отвечаю ей тем же. – Думаешь, мне всегда кофе в постель приносили или в столовую? Я четыре года жил один и заботился о себе.
О том, что пользовался услугами ресторана в своем отеле, я по-умному промолчал.
– Мака-а-р, будь серьезным! – бьет кулачком в грудь. – Почему ты не на работе? Что-то стряслось. Я же вижу, ты сильно переживаешь.
Вздрагиваю, едва Юля вспоминает о большой проблеме, но быстро беру себя в руки. У любимой своих проблем хватает, зачем грузить ее.
Целую нежно в губы. Они у нее влажные, мягкие, родные. Скольжу ладонями по ее набухшей объемной груди.
– Мне нравится, всегда так носи.
– Предлагаешь ходить вечно беременной или сделать пластику?
Не слышу сарказма в голосе, меня поглощает одержимость зацеловать ее всю. Здесь и сейчас.
Руки ползут на упругие ягодицы.
Юля перехватывает мои ладони, стискивает их своими.
– Мак, – ее дыхание срывается.
Чувствую тяжелое горячее дыхание любимой женщины на своих губах.
Зависаем
