Когда настало время прощаться Смирнова прятала глаза, потому что в них отражалось невыносимое желание обнять Ветрова. Прикоснуться к нему и, может быть, поцеловать. В щеку. Скрыть чувства и эмоции за привычной всем благодарностью.
На деле же, все пожелали друг другу удачи и разошлись в разные стороны. Что может быть больнее, когда видишь любимого человека, уходящего прочь с другой?
… Понедельник выдался дождливым. Вернее, дождь лил с ночи, и к утру дороги были полны луж, а обочины грязи. Спрятавшись под старым бабушкиным зонтиком, Оля спешила на работу. Подол скромного серого платья с длинным рукавом путался от ветра между коленей, а волосы, растрепавшись, лезли в лицо.
Вчера она долго стояла у зеркала, рассматривая свою чуть пополневшую фигуру. Гладила округлившийся животик и общалась со своим малышом. Может, это глупо, но ей казалось, что он слышит и понимает ее. А еще она приготовила на неделю одежду, которая скрывала беременность. Ходить в облегающих нарядах теперь нельзя. Следовало оттянуть всеобщее прозрение, чтобы вопросами не донимали.
У самого офиса, когда она обходила огромную лужу, раздался звук двигателя автомобиля, а в следующую секунду на Смирнову обрушился поток грязной воды. От прохлады и неожиданности она застыла на месте, боясь прикоснуться к себе. В таком виде ей точно нечего делать в офисе, а до дома насквозь мокрой еще нужно доехать.
“В дополнение к утреннему душу!” — мысленно подбодрила она себя.
— Оля! — раздался голос Ветрова, который вышел из машины, припаркованной в паре шагов. — Прости. Не заметил тебя из-за поворота.
— Здравствуй, Кирилл, — Смирнова отлепила ткань от ног двумя пальцами и тихо засмеялась. — Отличное начало дня. Домой отпустишь?
— Отвезу. Давай в машину.
Спорить не собиралась. Скорее, обрадовалась. В кои-то веки ей повезло, ведь она проведет с ним время наедине и в нерабочей обстановке.
Устроившись в теплой машине, Оля с наслаждением следила за Ветровым, стараясь не думать о том, как сейчас выглядит.
— Ты тоже хороша. Почему не смотришь по сторонам? — Кирилл занял свое место, вырулил на дорогу, вклиниваясь в общий поток.
— За зонтом не видно.
— Тебе не холодно? — бросил Кир на Олю озабоченный взгляд и, протянув руку, потрогал ее ладони.
От его прикосновения девушка вздрогнула и предательский румянец пополз на лицо. Поспешно отвернувшись, она глядела в боковое окно, запечатлевая в памяти горячие ладони Ветрова и то, как нежно он поглаживал ее пальцы.
— Оль, как ты себя чувствуешь? — в его голосе сквозило участие и неподдельный интерес.
— Хорошо.
— Ты же закончила пить таблетки вчера, да?
— Да, — удивленно посмотрела на него Оля.
— Профессиональная память, — улыбнулся он.
Оля испытывала полное спокойствие рядом с ним, хоть и смущалась. Сидеть вот так в его машине, ехать куда-то, иногда обедать вместе, собирать конструктор, даже ругаться — привычно, желанно, замечательно. И дело даже не в любви, которая выжигала изнутри, а в чем-то большем. Будто рядом с ней родной человек. Свой. Ради которого она сама сделает что угодно, лишь бы помочь, быть рядом, видеть, слышать.
— Надеюсь, сегодня пригласишь на чай? Не ждать же мне тебя в машине, — прищурился Ветров, как-то хищно облизнув губы, когда они припарковались у ее дома.
— Конечно, — прошептала Оля. — Пойдем.
Нутром чувствовала, что не просто так он пошел с ней. Не стоило принимать вызов, вряд ли она готова к этому, но ей так отчаянно хотелось узнать не шефа, а… Кира. Куда-то на задворки исчезли здравые мысли об осторожности, дистанции, пробуждая совершенно иное: порочное, елейное, возбуждающее. Конечно, чай может быть просто чаем, но фантазия уходила далеко, и ее было не остановить.
На ватных ногах Оля поднялась с Кириллом на свой этаж. Достала ключи из сумки, но руки стали непослушными, и она никак не могла попасть в замочную скважину.
— Давай я.
Он не предлагал — просто взял ключи. И Оля вдруг представила, как он вот так каждый день открывает дверь своим комплектом, входит в дом, а она встречает его, признаваясь, что ужасно скучала без него весь день. Сладкие мечты, прекрасные… желанные.
Едва зайдя в маленькую квартирку, девушка разулась и поспешила на кухню, бросив смущенно:
— Проходи. Я поставлю чайник.
Ветров зашел следом и огляделся.
— Оль, иди переодевайся. Я справлюсь сам, — он взял ее за плечи, чуть сдавил, а потом направил к выходу из кухни. — Давай. Не теряй время.
Глава 27
Захватив с собой полотенце и халат, Смирнова прошмыгнула в ванную. Приняла душ и прошмыгнула в комнату. Прислушиваясь, скинула халат, натянула нижнее белье и снова накинула на плечи домашнюю одежду. Мало ли, вдруг гость зайдет.
Копаясь в шкафу, выбирая, что надеть, Оля не услышала, как к ней подошел Кирилл. Встал позади, щекоча макушку своим дыханием. От его близости она напряглась всем телом, боясь шевельнуться. В животе вспорхнули те самые бабочки, а в груди разлилось что-то тягучее и приятное, похожее на мед.
Кирилл провел пальцами по ее руке от кистей до плеч, рассыпая на Олиной коже мурашки, вырывая рваный выдох. Она сомневалась пару секунд, а потом развернулась к нему и честно посмотрела в глаза.
Обведя контуры девичьего лица, Кирилл наклонился и коснулся ее губ своими. Нежно-нежно, до головокружения. Оля вцепилась в его плечи, боясь упасть, и приоткрыла рот, делая вдох. Ветров опустил руку ей на поясницу, а другую запустил в волосы, стащив резинку. Притянул ближе, углубляя поцелуй, переплетая их языки. Она вспыхнула как спичка и застонала, не в силах оттолкнуть, сопротивляться или отказаться.
— Оля, — прошептал ей в рот Кирилл, снова накрывая податливые губы. — Ты такая сладкая…
Привстав на носочки, она подставлялась сильнее, стараясь украсть у судьбы свой маленький кусочек счастья. Пусть один раз. Плевать, что за этим будет боль, тоска и слезы. Все равно на разбитое сердце. Потому что сейчас Кирилл был рядом настолько, что любая одежда неприятно мешала.
— Я хочу тебя, — он взял ее лицо в ладони и пытливо посмотрел в глаза.
Оля видела его помутневший взгляд, наблюдала, как расширяющиеся зрачки закрывали почти всю радужку, будто у наркомана.
— Да, — прошептала она.
— Черт, я готов кончить только от твоего «да», Оль, — сдавленно застонал Ветров, осыпая ее лицо поцелуями, стаскивая с плеч легкий халат.
Хотела она потерять голову окончательно, но словно буром в ее мозг врезалась мысль о татушке, которую в любой момент мог увидеть Кирилл. Тогда он сопоставит факты, понимая, где и с кем она переспала.
— Кир, — напряглась Смирнова и попыталась слегка отстраниться, не давая снять с себя одежду. — Я бы не хотела… раздеваться.
— Стесняешься? — удивился он, проводя большим пальцем по ее губам. — Оль, меня не оттолкнет твоя беременность. Для меня ты прекрасна. Тебе нечего стесняться.
Он снова обнял и поцеловал. Настойчивее, разжигающе, страстно.
— Кир, пожалуйста… — просила она, дыша сбивчиво, прерывисто.
— У тебя такой милый животик, — Ветров положил на него свою ладонь и погладил.
У Смирновой в груди все перевернулось. Это выглядело таким правильным…и красивым. Широкая мужская рука на теле… Словно, он мог не только приласкать, но и защитить.
“Что ты делаешь со мной, Кир?” — взмолилась она про себя.
— И все же… — голову она уже потеряла от него, но о татушке не забыла.
— Миссионерка, — приглушенно засмеялся Кирилл, не давая ей возможности передумать.
Подхватив под ягодицы, отнес ее на диван, не разрывая поцелуя. Навис, устроившись между разведённых ног, опираясь на локоть одной руки, а другой задрав чашку лифчика, накрыл набухшую грудь. Соски у Оли превратились в острые вершинки, словно желали привлечь к себе внимание, и Кирилл их не обделил. Обводил ореолы пальцами, сжимал твердые горошины подушечками пальцев, оттягивал, посылая импульсы вниз ее живота. Вызывая большее возбуждение.
