ерзая под боком, брюнеточка все-таки заставила меня обратить внимание на выступающих, то и дело нашептывая на ухо, какие элементы и снаряды они используют. Да так нашаптывая, что под конец я залип не по-детски. Когда из мощных стереоустановок пошел чуть ли не тяжелый рок, а на “сцену” вышли одновременно четверо ребят, двое из которых девушки со стальными, горящими веерами в руках, я погрузился с головой в это буйство музыки, ночи и огня. Когда черный, почти осязаемый ночной воздух прорезают крутящиеся с сумасшедшей скоростью шары на цепях, оставляя за собой пламенный шлейф и складывая движение в причудливые объемные фигуры – поистине незабываемая вещь, за которой смотришь с замиранием сердца. А может, виной всему Кати, от которой так и веет энергия таинственности и чего-то великого, захватила и меня с собой? Не знаю, но я остался под сильнейшим впечатлением, и теперь понимаю восторги своей спутницы.
– Это было круто, – восхищенно шепчет девушка после шоу, а улыбка с ее кукольного личика так и не сходит. – Видел, как они умело управляются со всеми снарядами?
– Согласен, под конец очень даже впечатлило.
– Конечно, когда вышли полуголые бабы в кожаных топах, – тычет меня в бок острый локоток. А я в очередной раз пропускаю мимо ее язвительный подкол.
Она так близко, что хочется стонать в голос. Запах ее духов будоражит мысли. Весьма и весьма непристойные. Приобняв меня за талию, Кати идет под боком и взглядом провожает прохожих. Поразительно, но даже молчать в ее обществе уютно.
Мы бредем неторопливо, направляясь в сторону парковки, на которой осталась машина. Людей уже немного, оно и неудивительно – на дворе ночь. Большинство в это время либо уже дома, либо еще готовятся к ночному загулу. Как давно я сам заваливался в клуб до утра, уже и припоминаю плохо. Не всегда пил и уходил в отрыв, бывали ночи, когда ноги домой просто не несли. Хотелось подальше от тишины и уединения с самим собой. А толпа, что шумела за стеной, способствовала продуктивной работе. Но те времена прошли. Приоритеты в жизни изменились.
– А этот Саныч не такой уж и бука, – наконец-то нарушает молчание Кати.
– Просто с чужими он предпочитает держать дистанцию.
– А его жена, она…?
– Работала официанткой в его клубе.
– Да ладно? – удивленно смотрят на меня, снизу вверх, шоколадного цвета глаза, – золушка на новый лад?
– Что-то вроде того.
– Я думала такое только в романах да в фильмах бывает.
– Как видишь, нет. Они вместе уже почти десять лет, и большего семьянина, чем Саныч, я не встречал. Разве что Стельмах. Там вообще конченый случай.
Кати смеется, но больше ничего не говорит. На ее лице блуждает соблазнительная, ленивая полуулыбка, а глаза все еще сияют. Словно в темных зрачках все еще пляшут отблески огня, что разрезал ночь.
Так молча мы и идем почти до самой машины, пока меня не дергают за руку:
– Стой! – неожиданно выдыхает Кати. – У меня появилась очень-очень-очень странная идея.
– Что такое?
– Тату. Я всегда мечтала о тату! – замирает девушка, узрев сверкающую вывеску тату-салона на противоположной стороне улицы.
– Нет. Такие безумия давай без меня, – тяну и уже готов закинуть на плечо и потащить, когда меня останавливает следующая фраза:
– Я просто никогда не могла смелости набраться, – кусая губы, постреливает глазками девушка. – Поддержки не было.
– Может, это вино в тебе говорит? – ухмыляюсь.
– Макс, пожалуйста…
– Кати, детка, я серьезно, – говорю, откидывая все шутки в сторону. – Не хочу, чтобы утром ты пожалела. Тату – это на всю жизнь. Это не часик посидеть файерщиков твоих посмотреть.
– Я хочу, – дуются упрямые губы. Мгновение, неловкое переминание с ноги на ногу и ураган – Екатерина срывается с места.
– Стой, тормози! – пытаюсь перехватить за локоток перебегающую дорогу девушку. – Кати… – развожу руками.
– Либо ты со мной, друг, либо… – пожимает плечами егоза с той стороны дороги. – Не будь занудой! Творить безумства так до конца! – подмигивает спутница и скрывается за массивной дверью здания.
– Черт бы тебя побрал, Екатерина, – шиплю сквозь зубы, следуя за ней. Однако сам не могу сдержать глупой мальчишеской улыбки.
Это было спонтанно и необдуманно. В своей голове, пока тату-мастер мучил мою нежную кожу, я уже пожалела тысячу раз. И хоть игла скользила аккуратно, почти неощутимо проникая под кожу, а салон был один из самых престижных, но то и дело меня колола и обжигала боль, и в общем ощущения не самые приятные, но это была еще одна мечта. Вторая мечта, которую я исполнила благодаря Гаю и его поддержке. В тот момент, когда хлопнула дверью в салон, уже готова была отступить, если бы Макс за мной не пошел. Но он пришел. Смеялся надо мной и подкалывал, пока я решала, чем хочу “испортить” свою кожу на всю жизнь, а сейчас сидел рядом и крепко держал за руку, переговариваясь с молодым мастером, сплошь забитым татухами. Тогда как я морщила носик и сжимала челюсти.
– А я тебе говорил, что это отвратная идея, Кати, – повторил Макс, когда я в очередной раз вскрикнула. – Да еще и на ребрах.
– Да еще и такого размера, – поддакивает мастер Леша, – хотя признаю, смотреться это будет огненно.
– Поэтому молчите, мальчики, и продолжайте каждый свое дело, – шиплю сквозь зубы и зажмуриваюсь.
Перо.
Странно, да? Но я захотела перо. Символ легкости: полет, ветер и свобода.
Сегодня я впервые за долгие месяцы, а то и годы, именно так ощутила себя внутренне. Я свободна. Перешла точку невозврата и сбросила груз прошлых отношений.
Когда я увидела этот макет на стене, бросившийся в глаза первым, сначала испугалась. Ведь Гай чертовски прав, это на всю жизнь, а выбранный мной рисунок достаточно большой и на ребрах. Что вдвойне усложняет мастеру задачу, а мне добавляет боли. Но перелистав с десяток картинок, я все-таки не устояла. Оно так и манило своей изящностью и словно парило на коже девушки. Словно из нарисованной чернилами картинки вот-вот могли вырасти крылья, унося незнакомку.
– Почему перо? – спрашивает Макс, сильнее сжимая мою ладошку, поглядывая за действиями парня. Ну, или на мою наполовину прикрытую покрывалом грудь, которую пришлось оголить для нанесения рисунка. Это уже на совести “друга”.
– Свобода, – шепчу, не задумываясь, и вскрикиваю, а из глаз катится слезинка от особо ощутимого укола в чувствительное место. Капелька, которую Гай тут же нежно подхватывает пальцам и стирает мокрую дорожку.
Он молчит, и больше ответы ему не нужны. И хорошо. Потому что
