- Меня зовут Григорий Николаевич. Твоя мама была моей племянницей.
- Мама? - ошарашенно выдыхаю. - То есть вы…
- Двоюродный дед, выходит.
Растерянно смотрю, как мужчина усаживается в кресло напротив и внимательно разглядывает меня.
- Но отец говорил, у мамы нет родни…
- Потому что он так решил.
Удивило ли меня это? Не особенно. Отец был в чем-то деспотичным. А еще он одержимо любил мою маму. А потом так же одержимо запрещал говорить про нее. Алевтина злилась, что несмотря на это, портрет мамы так и висел в гостиной.
- И зачем вы здесь? - спрашиваю, а у самой мысли одна хуже другой.
- Познакомиться. Помочь тебе. Не чужие все таки люди.
- Почему именно сейчас?
Вместо ответа он достает из кармана пиджака конверт и протягивает ко мне.
- Понимаю твое недоверие. Поэтому вот, прочитай.
Внутри оказывается сложенный лист бумаги. Почерк отца узнаю сразу. А вот чтобы осознать написанное, мне требуется куда больше времени. И перечитать письмо приходится не раз и не два.
Поднимаю взгляд на гостя. Тот терпеливо ждет.
- Допустим, это правда.
- Сомневаешься?
- Где же мой дед? Почему вместо него пришли вы?
- Потому что моего брата нет в живых.
Моргаю раз, другой. Сосредоточенно смотрю на письмо отца. Что-то ускользает от моего внимания. Вроде бы все выглядит настоящим, но что-то смущает. Почему все вот так ловко выходит?
- Давно? - тихо спрашиваю.
- Валера пропал полгода назад. Недавно нашли останки в том месте, где он мог быть. К сожалению, мой брат был слишком самоуверенным и не признавал другого мнения, кроме своего. Так что… увы.
- Что с ним случилось?
- Скажем так, не самая теплая встреча с теми, кто давно хотел подсидеть его, - уклончиво отвечает Григорий Николаевич.
- Подсидеть? У него какая-то высокая должность? - наивно спрашиваю я.
Гость криво ухмыляется.
- Не без этого. Он имел определенное влияние. Разве отец не рассказывал? Или муж?
- Богдан? Но о чем? - непонимающе смотрю на нового родственника.
- Значит, не рассказывал, - задумчиво протягивает тот. - Неважно, Оля. Сейчас ты одна. И я предлагаю тебе помощь.
- В чем именно?
- Во всем. Твой отец выкрал Катерину. И я, и мой брат думали, что она погибла. Поэтому не знали о тебе. Но ты сама читала - он просил помочь тебе. И сейчас, когда Заславский сыграл в ящик…
- Тело не нашли! - резко осаживаю его. - Мой муж жив.
Григорий Николаевич с жалостью смотрит на меня.
- Оленька, милая, ты еще молода и наивна. Твой покойный муж влез туда, куда не стоило. И заплатил за это. Если тебе дорога твоя жизнь, то не стоит повторять его ошибку.
- Ошибку… - тихо повторяю, снова опускаю взгляд на письмо.
Что-то внутри буквально кричит, что я упускаю какую-то деталь.
- И что мне, по-вашему, делать?
- А чего ты сама хочешь? - хитро спрашивает гость. - Хочешь отомстить за мужа? Не советую. Хотя если решишь, то помогу. Я бы отомстил. Но это, конечно, если Заславский был для тебя… хм… важен.
- Моего мнения отец не спросил, когда выдал замуж, - осторожно отвечаю.
И точно подтверждая мои догадки, во взгляде двоюродного деда появляется довольный блеск.
- Тогда еще проще, - пожимает плечами. - Решить финансовые вопросы я помогу. Ты наследница. У Богдана достаточно ресурсов, чтобы ты спокойно могла жить дальше и ни в чем себе не отказывать.
- И дом отца можно будет не продавать?
- Он дорог тебе как память? - снисходительно фыркает Каганович.
- Конечно. Мама многое делала в нем сама, - голос садится, стоит вспомнить про нее. Про детство.
- Понимаю. Думаю, с этим проблем не возникнет. Но чтобы на твоей спине не было мишени, с заводом, конечно, придется порешать, - вздыхает дед. И я, наконец, понимаю расклад.
- Как именно? Мне надо будет что-то подписать?
- Да. Не думаю, что тебе интересно разбираться в бумажной волоките. Я пришлю своих юристов - они быстро все оформят. И ты сможешь начать новую жизнь.
Киваю задумчиво, решая не спорить.
- А что насчет других родственников? Кроме вас. Есть кто-то еще?
- Увы. У меня детей нет, а у Валеры, кроме твоей матери, никого не было.
- Ясно…
Судорожно соображаю, как мне потянуть время. Но тут звонит внутренний телефон - снова секретарь.
- Ольга Валентиновна, там из бухгалтерии пришли - говорят срочно.
- Сейчас подойду.
Кладу трубку и виновато улыбаюсь.
- Я на минутку. Кажется, что-то срочное.
- Уже неприятности? - проницательно спрашивает родственничек.
- Надеюсь, нет. Я мало что в этом понимаю. Я отойду на пару минут?
- Конечно, Оленька. Я подожду. Обсудим подробнее детали.
Киваю и выхожу. В холле никого, что странно - Авдей должен был уже вернуться. Но и охраны Кагановича тоже нет. Из бухгалтерии и правда пришли две девушки и наперебой начали рассказывать о налоговой проверке, которая внезапно обрушилась на них. Оказывается, главный бухгалтер в больнице уже неделю - попала под машину. А без нее все встало и не двигается. В итоге главное, что понимаю - дела у нас хреновые. Обещаю все посмотреть и подумать, и возвращаюсь обратно в кабинет. Ремисова по-прежнему нет, и я уже собираюсь позвонить ему, но у кабинета замираю, потому что слышу то, что явно не предназначено для моих ушей:
- …да, Багрова в расход. Он давно мешается. Нет, Совет не будет против - у меня есть свои люди, которые проголосуют за то, чтобы спустить на тормозах. Не волнуйся, Феликса легко заменят. Подбери пока кандидатуру.
Делаю шаг назад, еще один. Главное, что понимаю - нельзя дать понять, что я услышала что-то лишнее. Поэтому хлопаю общей дверью и только после этого иду к кабинету так, чтобы Каганович заранее услышал меня.
- Прошу прощения, - вымученно улыбаюсь. - Кажется, неприятности не закончились.
- Что-то случилось?
- Кто-то натравил проверку на нас.
Смотрю на родственничка - тот сочувственно качает головой. И я уже готова услышать еще одно предложение о помощи:
- Похоже, дела куда хуже, чем я предполагал. Завтра же к тебе приедет мой юрист и поможет разобраться. Если ты, конечно, хочешь этого.
Цепкий холодный взгляд буквально вскрывает мне голову. Вся доброжелательность как-то отходит на второй план.
- Конечно. Все это слишком… неожиданно для меня. Может, послезавтра? Я надеялась немного отдохнуть.
Делать вид наивной дурочки непросто - Каганович будто чувствует, что я могу вот-вот сорваться. Хмурится. Но в итоге кивает.
- Но не советую затягивать, если не хочешь попасть как Заславский.
- Конечно, не хочу, - тихо говорю.
Григорий Иванович кивает и уходит. А из меня будто все силы вынули, сижу, прикрыв глаза и пытаюсь восстановить дыхание.
Знал ли Богдан про моих чудо родственников? Судя по письму знал. Знал. И поэтому держал возле себя? Поэтому согласился?
Неприятная горечь собирается во рту. Не то чтобы я поверила в его светлые чувства, но все же…
Дрожащими руками достаю телефон и набираю номер Ремисова. К черту. Никаких эмоций. Думать нужно головой.
Богдан
… Что-то ты не в духе, Волчара… Боишься?
Противный голос, который подтвердил мои догадки. Стоило увидеть этого гада, как я четко понял - правильно сделал, что приказал Авдею уводить Ольгу. Не зря интуиция сработала.
Это ловушка.
Это, мать твою, ловушка…
Ловушка… А я - идиот, который не успел.
Последняя здравая мысль перед взрывом - шансов почти нет. Но Ремисов не подведет, спрячет Олю. А там Рустам не оставит…
Боль расчерчивает каждую минуту. Мешает дышать. Грудь горит огнем. Хотя не только она.
Перед глазами все плывет.
Где я?
- Тише, - кто-то шикает. - Лежи! Лежи, кому говорю!
Голос, который приказывает, а потом и не только голос. Что-то придавливает обратно вниз, и опять забытье.
