отливом. Фёдор улыбнулся своим мыслям, представив новорожденное чудо с рыжей шевелюрой. Потом подумал, что это называется профессиональной деформацией, и почти смеясь вошёл в палату.
Вот тут его хорошее настроение испарилось.
— Где вас черти носят? — накинулась на него чуть ли не с кулаками женщина лет сорока. — Не врачи, а коновалы. Мы вас почти час ждём, а нам, между прочим, больно.
Фёдор ухмыльнулся, нападавшая на беременную не походила, но всё же он уточнил:
— Вы Скорикова Ольга?
— Нет, я, — ответила хрупкая девушка, высовывая голову и худенькие плечи из-под одеяла.
— Вот и замечательно, я ваш врач, Рябина Фёдор Сергеевич. Вам холодно?
Он подошёл ближе взял стул и сел рядом с кроватью.
— Больно нам, я же сказала, — продолжала упорствовать тётка. — У нас срок, а схваток нет, всё делали: малину пили, китайца вызывали.
— Оленька, это ваша мама? — снова спросил он, прервав словесный поток родственницы пациентки.
— Свекровь, — в глазах молодой женщины была усталость. — У меня голова кружится и болит.
— Сейчас поймём, что с вами. — Фёдор, просматривая историю, говорил тихо, как будто сам с собой. — Так, при поступлении давление нормальное…
— Разбираться он тут собрался, работать надо, а то расселся, — перебила его свекровь пациентки.
— Выйдите, пожалуйста, в коридор, мы тут сами без вас как-нибудь, — обратился он к ней строго. — Или охрану позвать?
Когда женщина с гордо поднятой головой покинула палату, на лице Скориковой появилось некое подобие улыбки.
А между тем Фёдор выяснил, что по требованию свекрови Ольга не раз обращалась к какому-то китайцу. Сначала по поводу раннего токсикоза, затем гестоза и головных болей. Тот утверждал, что тончайшие иглы, воздействуя на определенные точки, которые известны только ему, мастеру, могут нормализовать давление, ускорить родовой процесс, а также вызвать схватки. Но после проведенных сеансов акупунктуры Ольге становилось плохо, а в этот раз она вообще потеряла сознание. Китаец испугался и испарился, а скорая, которую всё же вызвала свекровь, доставила её в роддом.
Сердцебиение плода страдало, и Фёдор решил не рисковать. Получил согласие на кесарево, а дальше всё закрутилось и завертелось: анализы, пробы, капельницы и сама операция. Ассистировала ему Вера Николаевна.
Когда они вышли из оперблока, к ним подбежала взволнованная свекровь Скориковой.
— Ну, что там у нас? — заламывая руки, спросила она.
— У вас внучка, два шестьсот весом, семь-восемь по Апгар, — успокоил её Фёдор. — Всё хорошо, что хорошо кончается. Где вы этого шарлатана нашли? Он же Олю вашу чуть не угробил! Акупунктура дело хорошее, но в руках врача, а не какого-то левого китайца, да и китайца ли…
— Так соседка присоветовала, он ей колени лечил.
— Вылечил?
— Нет, но…
Договорить ей Фёдор не дал.
— Запишите мне все данные этого шарлатана, будем разбираться. Вы хоть какие-то сертификаты у него спрашивали?
— Да, конечно, — затрясла головой женщина, став похожей на китайского болванчика, — там даже с картинками было, но всё по-китайски.
Фёдор с Верой Николаевной лишь переглянулись, а потом вышли на крыльцо роддома: он — глотнуть свежего воздуха, а Вера Николаевна — покурить.
— Откуда такое невежество? Где они этого афериста нашли? — возмущалась Вера Николаевна.
— Главное, что закончилось всё хорошо. Вы бы видели, как эта ненормальная свекровь на меня наезжала вначале.
Фёдор улыбнулся, но даже сам почувствовал, что улыбка вышла кривая и вымученная. Вера внимательно посмотрела на него.
— Федь, какой-то ты не такой последнее время, о чём думаешь? — вернулась она к прерванному разговору, но ответить Фёдор не успел, так как к ним подошёл дежурный охранник.
— Фёдор Сергеевич, девочка-то вас нашла?
— Какая девочка? — недоуменно спросил Фёдор
— Маленькая такая, — показал он рукой в районе своего пояса. — Но школьница уже, с ранцем пришла.
Фёдору стало тревожно, и он, оставив коллегу, отправился в своё отделение.
У дверей ординаторской остановился и прислушался. Голос Алиски спутать ни с чьим другим он не мог. А когда вошёл, просто опешил от увиденного. Его дочь в школьной форме, сидя за столом заведующего, ела больничный борщ, а Юрий Алексеевич намазывал для неё маленькие кусочки хлеба сметаной и складывал на тарелочку, с которой Алиса их брала и отправляла в рот. При этом она болтала без умолку.
— А вот и папа, — с облегчением произнёс Юрий. — Алиса сказала, что голодна, вот мы со старшей и организовали обед, — оправдывался он. — Я просто не знал, когда вы освободитесь, а тут ребёнок…
— Спасибо, Юрий Алексеевич, — искренне поблагодарил ошалевший от визита дочери Фёдор. — Алиса, а где мама?
Он всё ещё не мог поверить, что девочка пришла одна. Алиска лишь пожала плечами.
— Я решила, что жить буду с тобой.
— То есть мама не знает, где ты? — он начинал злиться.
Она замотала головой из стороны в сторону.
— Папа, ты что, не рад меня видеть? — с обидой в голосе произнесла Алиска. Глянула на оставшийся суп в тарелке, с сожалением вздохнула и сказала: — Можно я доем, прежде чем ты начнёшь меня воспитывать? — Сморщив носик, жалобно обратилась к Юрию Алексеевичу. — Эти родители бывают совершенно невыносимы.
Коробов встал и, сославшись на срочные дела, вышел из ординаторской, с трудом сдерживая смех.
Фёдор подошёл к своему столу, открыл ящик и достал смартфон и обручальное кольцо. Зачем продолжает его носить, он не понимал. Сейчас оно казалось лишним. Рябина кинул кольцо обратно в ящик, схватил смартфон и нажал вызов Лары.
Ответила она после второго гудка.
— Федя, у нас Алиса потерялась! — Она плакала, не скрывая паники. — Я пришла в школу, а её нет. Учительница сказала, что она отпросилась с последнего урока к психологу, но и школьного психолога тоже нет на работе. Я не знаю, что делать!
— Успокойся, Лара! Алиса у меня. Я ещё с ней не разговаривал, но могу тебя утешить — с ней всё в порядке и она поела.
В трубке повисла тишина.
— Я сейчас приеду, — спустя какое-то время произнесла Лара.
— Да, конечно, приезжай. Я поговорю с ней, надеюсь, она поймёт.
Он спрятал смартфон в карман халата.
— Не надейся, папа, не пойму. Я, наверно, никогда не пойму, чем так сильно перед вами провинилась, что вы оба меня бросили. — Она всхлипнула, растёрла вмиг набежавшие слёзы по щекам и кинулась на руки к отцу. Прижалась лицом, оставляя на белоснежном халате красные пятна от борща. — Вернись домой, папочка! Я буду хорошей, я обещаю слушаться, только вернись! Я же не могу без тебя, и без мамы тоже не могу.
Фёдор обнимал дочь, целовал заплаканную мордашку и не знал что сказать. Вот именно этого он боялся все годы, потому что знал, что ребёнок
